Человек, имя которого надо назвать первым в этом ряду — профессор И. П. Граве, один из основателей разработки реактивных снарядов на бездымном порохе. Он еще до революции, в 1916 г., а затем и при Советской власти получил соответствующие патенты. Но эта власть не была к нему благосклонна. Его репрессировали четыре раза.
В. А. Артемьев, разрабатывавший в ленинградской лаборатории под руководством Н. Н. Тихомирова ракеты на бездымном порохе, а потом немало сделавший для доведения реактивных снарядов до сдачи на вооружение, еще в начале 20-х годов «запятнал» себя пребыванием на Соловках за шпионаж. Тогда же подвергли репрессиям инженеров ГДЛ О. Г. Филиппова и С. А. Серикова, занимавшихся рецептурами бездымного пороха. Сам Тихомиров под каток репрессий не попал, он умер в 1930 году.
И. Клейменов, возглавивший Реактивный институт в 1936 году, проходил по сфабрикованному НКВД делу руководителем антисоветской организации, установившим «контрреволюционную связь» с Г. Лангемаком (оба расстреляны), и уже от последнего узнавшего, что в его организацию входят В. Глушко, С. Королев (приговорены к длительным срокам лагерей), а также Ю. Победоносцев и Л. Шварц. Двое последних хотя и избежали репрессий, но в число неблагонадежных попали. Шварц погиб в 1945 году в авиационной катастрофе.
В. Н. Лужин, ведущий разработчик снаряда для «Катюши», в 1940 году разбил висевший в фойе ресторана портрет И. В. Сталина и тоже был осужден по контрреволюционной статье. Свой срок он отсидел полностью, вышел из заключения морально надломленным.
В 1991 г. из числа лиц, подвергшимся репрессиям, посмертно удостоили звания Героев лишь троих — Клейменова, Лангемака и Лужина. Н. И. Тихомиров и Б. С. Петропавловский репрессий избежали, т. к. умерли в начале 30-х годов. Шестой из этого списка, Б. Слонимер, был организатором производства, а не конструктором — в 1937–1939 гг. возглавлял Реактивный институт. Вот некоторые ветераны-ракетчики и продолжают до сих пор задаваться вопросами: а почему не наградили Золотой Звездой И. И. Гвая? Или, например, Л. Э. Шварца, которые тоже этой Звезды заслуживали?
Стоит обратить внимание и на то, что большинство награжденных в разные годы орденами и званиями имели отношение только к разработке реактивных снарядов. Но первую и единственную в 1941 г. Золотую Звезду Костикову дали за пусковую установку. И это при том. что весомый вклад в ее создание, кроме него, внесли И. И. Гвай, А. П. Павленко, А. С. Попов, В. Н. Галковский. Последний, например, предложил новую схему многозарядной пусковой установки с продольным расположением направляющих. А. С. Попов утверждал в этой связи, что «пусковая установка с поперечным расположением направляющих, за которую Костиков (вместе с Гваем и Аборенковым) получил авторское свидетельство, заказчиком не была принята» и что «пусковая установка с продольными направляющими, принятая на вооружение, имела принципиальное отличие от первой».
В общем, вопросов остается много. Попробуем ответить хотя бы на один из них: являлся ли А. Г. Костиков соавтором «Катюши»? Или же он — Лжеотец «Катюши» (так Я. Голованов назвал свой очерк, опубликованный в «Огоньке» в 1988 г.)?
Чтобы разобраться в этом, надо обратиться к событиям, произошедшим накануне войны в недрах секретного Реактивного НИИ[217].
В этом институте собрались одаренные ученые, цвет советской конструкторской мысли. Каждый из них шел своим путем. Путем непроторенным, тернистым, требовавшим напряжения всех сил и энергии. В стенах института круглосуточно шли научные дискуссии, перераставшие подчас в ожесточенные споры. Были и затяжные конфликты. Некоторые из них ученые новой пролетарской волны перевели в политическую плоскость. В числе таковых называют А. Костикова, человека, безусловно, талантливого, и в то же время наделенного, судя по всему, большими карьеристскими амбициями и отменным политическим чутьем. От слесаря-водопроводчика он дорос до члена-корреспондента Академии наук. В самом этом факте ничего не было бы предосудительного, если бы не одно «но». По воспоминаниям некоторых сотрудников института, Костиков, видя как набирает скорость маховик репрессий, воспользовался этим обстоятельством для своего карьерного роста и поспособствовал репрессиям в отношении руководящего ядра Реактивного НИИ. А в результате — к сентябрю 1938 года сам сел в кресло главного инженера института.
В ходе проведенной Прокуратурой СССР в 1989 году проверки была установлена причастность А. Г. Костикова» к необоснованным обвинениям сотрудников и руководителей института в контрреволюционном вредительстве. В частности, к делу В. П. Глушко были приобщены два его заявления в партком института. Имеются свидетельства того, что Костиков, оказал содействие следователям НКВД. 20 июня 1938 г. он возглавил экспертную комиссию, подготовившую для НКВД заключение. В это время еще продолжались аресты, и следствие набирало обороты (Королев был арестован 27 июня 1938 г., первый суд состоялся 27 сентября; Глушко был арестован 23 марта 1938 г., репрессирован Особым совещанием 15 августа 1939 года). Так вот в этом заключении недвусмысленно утверждалось о вредительской деятельности С. И. Королева и В. И. Глушко. Позже они узнали, «благодаря» кому оказались в заключении и были убеждены, что таким же образом Костиков, по сути, монополизировал честь изобретения реактивной установки. Некоторые полагают, что он хотел позаимствовать и некоторые идеи самого Королева.
В одной из жалоб на имя прокурора СССР Сергей Павлович писал: «.. Работы над ракетными самолетами в СССР были впервые организованы и велись мною. Аналогичных работ более не велось нигде…»[218]. Костиков же, сам решил взяться за разработку ракетного истребителя-перехватчика. Купаясь в лучах обрушившейся на него славы, он переоценил свои силы и возможности возглавляемого им института, обескровленного репрессиями, что и привело к срыву задания.
Известно, что Костиков сам проявил инициативу в вопросе о разработке истребителя-перехватчика с жидкостным реактивным двигателем (проект «302»), Но не оправдал высокого доверия. 16 марта 1944 года А. Г. Костиков был арестован, так как «занимался обманом и очковтирательством, представлял в директивные инстанции не соответствующие действительности, преувеличенные данные о результатах работ по созданию опытного образца самолета-перехватчика».
До суда, правда, дело не дошло. Попытки следователей обвинить А. Г. Костикова в шпионаже и вредительстве оказались безуспешными. Не нашел в ходе следствия подтверждение и вывод комиссии о том, что Костиков, взялся за фантастически нереальное и авантюристическое дело. Сыграло, видимо, свою роль то обстоятельство, что к этому времени на фронте появились первые немецкие реактивные истребители.
Костиков просидел в тюрьме менее года и. в отличие от Королева и Глушко, так и не был осужден по контрреволюционным статьям. В феврале 1945 г. Сталин простил его и дал указание выпустить на свободу…
Вывод о том, что А. Г. Костиков на волне репрессий присвоил себе авторство «Катюши», не раз служил основанием для различных разбирательств, и есть основания полагать, что это обстоятельство могло привести к умалению его реальной роли в разработке реактивной установки.
Впервые ведущий вклад Костикова в создание «Катюш» был поставлен под сомнение, когда еще не отгремели победные залпы. Экспертиза в рамках еще в годы войны. Из заключения комиссии от 19 апреля 1944 года под председательством профессора А. В. Чесалова, проведенной в рамках прокурорско-следственной проверки, следовало: «К разработке снарядов РС-82 и РС-132. представляющих собой оригинальную конструкцию, Костиков, Гвай и Або-ренков никакого отношения не имели.
Этот вывод соответствует действительности. Но они и не претендовали на авторство в изобретении реактивных снарядов, запатентовав только пусковое устройство залпового огня. Между тем. в заключении экспертов по этому поводу сказано, что о рациональности установки пусковых устройств на автомашины говорилось еще «в книге „Ракеты, их устройство и применение" (Лангемак Г. Э. и Глушко В. П., ОНТИ. 1935 г., с. 119)», поэтому «идея создания машинной установки для ведения массированного огня реактивными снарядами не может быть приписана Костикову, Гваю и Аборенкову».
Есть данные, что значительная часть тиража этой книги была уничтожена по указанию А. Г. Костикова. А ведь ее авторы еще в 1935 году обращали внимание на такую особенность ракетного орудия, которая позволяла «использовать его для установки на таких аппаратах, которые не могут выдержать отдачи, присущей обычным орудиям» в том числе на автомобилях. Трудно отрицать, что именно эта идея была Костиковым и Гваем конкретизирована, доработана. а затем и запатентована.
Между тем. сторонники Костикова утверждают, что все дело не в общеизвестной идее, а ее конкретном осуществлении. И с этим тоже можно согласиться. Роль Костикова и Гвая в решении этой задачи была весьма значительной. В ходе разработки химического реактивного снаряда и пускового станка для производства стрельбы у Костикова и Гвая возникла мысль разработать вместо пускового станка проект механизированной многозарядной установки, размещенной на автомобиле ЗИС-5, устраняя таким образом недостаток ракетных снарядов — их плохую кучность.
Чтобы уяснить принципиальную новизну и оригинальность этой идеи, приведем лишь два мнения, высказанных конструкторами, работавшими вместе с А. Г. Костиковым.
Так. в его следственном деле подшит текст выступления Л. Э. Шварца, на заседании научно-технического совета института в ноябре 1939 года. В этом выступлении есть такие слова о Костикове: «Он изобрел изумительную машину пуска реактивных снарядов. Свел, буквально. ракетные снаряды. с неба на землю“. До 1938 года на земле нас теснила классическая артиллерия. Произведенная А. Г. Костиковым работа сделала переворот в артиллерии».
Еще одно мнение принадлежит В. А. Штоколову, который в 1966 году, отвечая на поставленные комиссией вопросы, вначале написал о возможной субъективности своих оценок, поскольку его арестовали в 1943 г. не без участия Костикова. Тем не менее, он указал, что оригинальность идеи последнего заключалась в том, что ему удалось найти практическое решение «проблемы создания массированного огня с помощью простейших ракетных средств».