«Смершевцы» поработали на славу, изучили тысячи старых следственных дел, просветили биографии многих военачальников, начиная с дореволюционного времени. И кое-что накопали.
В частности, предположили, что генерал Буриченков в молодости был провокатором. В 1912 году его арестовали в гор. Владивостоке как участника нелегальных собраний рабочих-печатников. А вскоре, по версии следствия, начальник охранного отделения завербовал его и поручил следить за членами Владивостокской подпольной революционной организации. Новому агенту присвоили кличку «Максим». А за оказываемые услуги, якобы, обещали платить деньги.
На допросах генерал-майор Буриченков признался, что в 1912 году был завербован охранкой, выдал им несколько известных ему революционеров.
После этого воображение следователей связало шпионскую деятельность Буриченкова с германской и польской разведками. А также — с «Российским общевоинским союзом», по указаниям которого он проводил враждебную деятельность против Советского Союза.
Вместе с тем, учитывая хлипкость доказательственной базы, дело в суд сразу направить не решились. Обвинительное заключение было утверждено только 12 февраля 1952 года. А 27 марта состоялся суд.
Военная коллегия Верховного Суда СССР оправдала Буриченкова по ст. ст. 58—1 п. «б» и 58–11 УК РСФСР. Но факт сотрудничества с царской охранкой сочла установленным, квалифицировала эти действия пост. ст. 58–13 УК РСФСР и приговорила генерала к 15 годам лишения свободы.
В 1953 году Г. А. Буриченков был реабилитирован и по этой статье. Его дело военная коллегия прекратила 23 июля 1953 года. Но на свободе генералу пожить не довелось. 27 августа он скончался.
Заместитель командующего Юго-Западным направлением генерал-лейтенант В. С. Тамручи вообще не дожил до суда. Он умер в Бутырской тюрьме 28 октября 1950 года[235].
Сотрудники «Смерша» полагали, что Тамручи. как бывший штабс-капитан царской армии, не мог не стоять на антисоветских позициях. Так и оказалось. На допросах с применением мер физического воздействия его «раскололи». Тамручи признался, что в середине 20-х годов примыкал к троцкистской платформе, а в последующем проводил линию Троцкого в жизнь — во враждебном духе критиковал мероприятия, проводимые Советской властью и клеветнически отзывался о руководителях ВКП (б) и Советского правительства. Когда же началась война, стал утверждать, что руководители Советского правительства не подготовили страну и армию к войне, что отступление Красной Армии есть результат проведенных в 1937–1938 гг. арестов, из-за которых армия оказалась без опытных командных кадров.
За эти слова Тамручи забили до смерти.
Ну а теперь о деле И. А. Ласкина. Если для Паулюса присвоение фельдмаршальского звания явилось «приглашением к самоубийству», то для генерал-лейтенанта (с 9 октября 1943 года — авт.) Ласкина, незадолго до ареста награжденного орденом Кутузова I степени, обвинение в измене родине означало, что его в скором времени ждет пуля на основании расстрельного приговора. В ожидании такого приговора он просидел в тюрьме до сентября 1952 года. И. к счастью, остался жив.
Генерал Ласкин был арестован по подозрению в шпионских связях с германской военной разведкой вскоре после ликвидации Северо-Кавказского фронта, штаб которого он возглавлял, В «Смерш» поступила информация, что в августе 1941 года, в бытность Ласкина начальником штаба 15-й Сивашской мотострелковой дивизии, он побывал в плену у немцев и допрашивался ими. но скрыл это обстоятельство[236].
На допросах И. А. Ласкин подтвердил факт пленения и допроса. Но шпионскую связь с германской военной разведкой категорически отрицал.
Дивизия Ласкина попала в уманьский котел 6 августа 1941 года. Комдив генерал-майор Белов был убит. Ласкин принял на себя командование остатками дивизии — менее 400 бойцов, расчлененных немцами на несколько групп.
Группа генерала Ласкина, состоявшая из 40 человек, в бою 8 августа потеряла 12 бойцов. Боеприпасы закончились и было решено оружие и документы закопать, переодеться в гражданскую одежду и группами по 2–3 человека прорываться к своим.
Вместе с Ласкиным пошли на восток комиссар дивизии полковник П. Ф. Конобевцев и командир 14-го танкового полка полковник И. А. Фирсов. Вскоре их задержали немцы и подвергли допросам. Они назвались вымышленными именами, скрыв свою принадлежность к Красной Армии, и были отправлены в Днепропетровск, но по дороге бежали. А в сентябре 1941 года Ласкин с Конобевцевым вышли в расположение наших частей. По взаимной договоренности они действительно скрыли факт своего ареста немцами. Но одной лишь причине — с тем. чтобы избежать унизительных проверок и необоснованных подозрений в сотрудничестве с врагом…
После «разоблачения» и ареста И. А. Ласкин просидел в тюрьме в ожидании суда восемь с половиной лет. Перед судом Военной коллегии он предстал 5 июня 1952 года. Все обвинения категорически отверг, как надуманные, и со свойственной ему четкостью и решительностью убедил судей в своей невиновности. Дело было направлено на дополнительное расследование, которое оказалось недолгим. 2 сентября того же года в результате повторного рассмотрения дела судьи Военной коллегии без всяких на то оснований признали Ласкина виновным в совершении воинского должностного преступления, предусмотренного ст. 193—17. п. «а» УК РСФСР и назначили ему наказание в виде 10 лет лишения свободы. Но, поскольку на основании акта амнистии в связи с победой над фашистской Германией этот срок подлежал сокращению наполовину, И. А. Ласкин был освобожден из-под стражи. А еще через несколько месяцев Военная коллегия исправила и эту свою ошибку, прекратив дело генерал-лейтенанта за отсутствием в его действиях состава преступления.
Как мы выяснили, И. А. Ласкин, и ряд других генералов, арестованных в годы войны за измену Родине, ожидали суда по несколько лет. Между тем. совместным приказом НКГБ, НКВД и прокурора СССР от 28 июня 1942 года «О порядке привлечения к ответственности изменников родины и членов их семей» органам госбезопасности предписывалось «обеспечить проведение следствия по делам об изменниках Родины в кратчайшие сроки», а военным прокурорам «следить за тем, чтобы такие дела рассматривались военными трибуналами вне очереди»
Это указание было в полной мере выполнено по делу, о котором наш следующий рассказ.
3. За что расстреляли комдива Короткова?
Действия командиров частей, соединений и объединений, привлеченных в годы войны к судебной ответственности, независимо от статей Уголовного кодекса, которые им вменялись в вину, как правило, были связаны с поражениями в ходе неудачных оборонительных операций. Победа же все списывала. В том числе и большие потери по причине неумелого и бездарного руководства боевыми действиями своих частей. Но не всегда. Были и исключения.
Корсунь-Шевченковская операция вошла в историю как удачная наступательная операция. Между тем. в ходе ее проведения по приговору военного трибунала был расстрелян командир 38-й стрелковой дивизии (3-го формирования) полковник Коротков Андрей Данилович, а его начальник штаба подполковник Хамов Петр Филлипович — осужден на 10 лет лишения свободы, с отсрочкой исполнения приговора и направлением в штрафной батальон[237].
Приговор военного трибунала 1-го Украинского фронта от 29 января 1944 года в отношении Короткова был приведен в исполнение 3 февраля перед строем офицеров 38-й дивизии, представителей еще шести дивизий, а также группы офицеров чехословацкой бригады во главе с полковником Свободой.
Дивизия уже имела печальный опыт расстрела своего комдива. В начальный период войны дивизией с тем же номером (1-го формирования) тоже командовал «изменник родины» М. Г. Кириллов, расстрелянный в 1942 году по приговору военного трибунала.
Расстрелу А. Д. Короткова в 1944 году предшествовали следующие события. Старший помощник Главного военного прокурора полковник юстиции Розенблит связался по телеграфу с членом военного совета фронта генерал-майором К. В. Крайнюковым. Между ними состоялся следующий разговор:
— Непонятно, почему Военный совет фронта сам не утвердил приговор, имея согласие маршала Жукова.
— Приговор маршалу Жукову не докладывали. Можем доложить и по утверждении приговор приведем в исполнение.
— ГВП считает, что в подобных случаях промедление, связанное с получением санкции, нецелесообразно. Прошу приговор доложить Жукову, а затем вынести соответствующее решение в Военный совет[238].
Машина закрутилась. Военный прокурор фронта Б. Шавера и председатель военного трибунала Г. Подойницын тут же направили по команде просьбу об утверждении приговора, поддержанную Н. Ватутиным и К. Крайнюковым. А в день казни командующим фронтом генералом армии Ватутиным был подписан приказ войскам 1-го Украинского фронта № 0023, в котором говорилось:
«…Командир 38 СД полковник Коротков, преступно отнесясь к выполнению святого долга, в момент атак противника на участке дивизии, устранился от руководства боем и оставив НП дивизии, не дав никаких указаний командирам полков, ушел в штаб дивизии, где бездействовал…, оторвавшись от штаба, бесцельно болтался между отходящими группами… предложил штабу «выходить из окружения», в то время как фактически никакого окружения не было…
Полковника Короткова, предавшего интересы родины, преступно нарушившего приказ НКО № 227—1942 г. и допустившего самовольный отход дивизии с занимаемых рубежей, военный трибунал фронта, как изменника Родины, приговорил к расстрелу…»[239].
Казнь комдива, по воспоминаниям очевидцев, происходила при следующих обстоятельствах: