я на сторону немцев»[261].
Войска Комитета освобождения народов России (КОНР), именуемые также Русской освободительной армией (РОА) генерала А. А. Власова — наиболее известный пример организованного сотрудничества бывших военнослужащих Красной армии с фашистами.
О РОА и ее командирах написано достаточно много. Поэтому мы остановимся лишь на основных причинах, породивших это явление, которые нашли отражение в материалах архивных следственно-судебных дел.
Известно, что большинство предателей было осуждено военными трибуналами за измену родине в послевоенные годы.
1 августа 1946 года Военная коллегия Верховного суда СССР провозгласила приговор по наиболее громкому делу в отношении так называемого «власовского ядра». На скамье подсудимых оказалось тогда двенадцать наиболее одиозных предателей, изменивших своей Родине. Пятеро из них являлись генералами Красной армии. Доказательства их преступной деятельности были собраны следствием в 29-ти томах. К смертной казни через повешение были приговорены: А. А. Власов. В. Ф. Малышкин. Г. Н. Жиленков, Ф. И. Трухин. Д. Е. Закутный. И. А. Благовещенский, М. А. Меандров, В. И. Мальцев, С. К. Буняченко, Г. А. Зверев. В. Д. Корбуков и Н. С. Шатов.
Всего, по данным историка К. М. Александрова, общая численность офицерских кадров Русской освободительной армии А. А. Власова в апреле 1945 года превысила 4 тысячи человек. более 300 являлись представителями командно-начальствующего состава Красной армии, флота и органов госбезопасности СССР. Среди них — «генерал-лейтенант, 5 генерал-майоров, комбриг, бригадный комиссар, 28 полковников, капитан I ранга…»[262].
В своем поведении и поступках эти люди, большинство из которых были военнопленными. «руководствовались разными и противоречивыми мотивами»[263].
Военный историк Д. А. Волкогонов писал об этих мотивах и причинах, подталкивавших советских военнослужащих на путь предательства: «Еще были живы обиженные Советской властью. Многих заставлял идти на путь сотрудничества с захватчиками страх, стремление приспособиться, выжить. Некоторые, особенно в 1941 году, считали, что немцы пришли надолго, если не навсегда. Ну и. наконец, во все времена были и. наверное, будут слабые, безвольные, а то и просто мерзкие люди, способные на подлость, предательство, измену»[264].
Анализ изученных архивных дел показывает, что действительно для большинства военнослужащих, согласившимся сотрудничать с немцами, доминирующим мотивом был страх за свою жизнь и стремление любым путем выжить. Поэтому многие из них при первой же возможности переходили к своим. Иногда целыми подразделениями, как это было в октябре 1942 года, когда в расположение наших войск перешли военнослужащие туркестанского и грузинского легионов.
В плену многим военнослужащих РККА пришлось делать нелегкий выбор между жизнью и смертью. Причем, смертью не столько от голода и холода, сколько от пули, которая поджидала их на родине, на основании приговора военного трибунала. Они сами признавались в этом на допросах. Например, начальник политуправления Воронежского фронта генерал С. С. Шатилов в июне 1943 г. отмечал в одном из донесений, что стойкость войск РОА на фронте будет обусловливаться тем страхом, который испытывают солдаты перед наказанием за измену Родине.
Не так давно обнародован текст выступления маршала Г. К. Жукова, которое полководец предполагал озвучить в 1956 году на несостоявшемся Пленуме ЦК. Там, в частности, сказано: «Некоторая часть военнослужащих, попав в плен и зная о неизбежности для них репрессий на Родине, естественно не проявляла стремления к тому, чтобы бежать из плена»[265].
В этой связи надо заметить, что немалое число командиров власовской армии не понаслышке знали о методах работы НКВД и военной юстиции. Заместитель А. А. Власова генерал-майор РККА В. Ф. Малышкин. находясь в 1938 году на должности начальника штаба Сибирского военного округа, был арестован в связи в делом о военно-фашистском заговоре и 14 месяцев провел в заключении. Командующий ВВС того же округа полковник В. И. Мальцев, возглавивший авиацию РОА. 11 марта 1938 года был арестован в том же году без всяких на то оснований и находился в заточении полтора года.
Командир 1-й пехотной дивизии вооруженных сил КОНР С. К. Буняченко, бывший полковник Красной армии, возглавлявший в 1942 году 389-ю стрелковую дивизию, был приговорен в сентябре 1942 года военным трибуналом Северной группы войск Закавказского фронта по ст. 193—20 п. «б» УК РСФСР к расстрелу, замененному 10 годами лишения свободы, с отсрочкой исполнения приговора. После этого, его назначили командиром 59-й отдельной стрелковой бригады. А в октябре того же года из-за нераспорядительности Буняченко эта бригада понесла существенные потери. «Опасаясь быть арестованным вторично — заявил он на следствии — 17 декабря 1942 года я перешел на сторону врага»[266].
Возглавивший находившуюся в стадии формирования 2-ю дивизию вооруженных сил КОНР полковник Г. А. Зверев с 1938 года находился в оперативной разработке НКВД как «заговорщик». С началом войны дважды побывал в плену. В 1941 году Зверев оказался вместе со своей 190-й стрелковой дивизией в котле под Уманью. Но сумел вырваться из плена и перейти линию фронта, после чего с трудом прошел двухмесячную проверку в фильтрационном лагере НКВД. А в 1943 году 350-я стрелковая дивизия, которой он тогда командовал, была разбита немцами под Харьковом. Попав в плен во второй раз. Зверев решил, что на этот раз его не пощадят и сломался.
Командир 3-й дивизии вооруженных сил КОНР полковник М. М. Шаповалов, служивший в довоенные годы в одном из дальневосточных укрепрайонов, тоже был необоснованно арестован по контрреволюционной статье и восемь месяцев провел в заключении.
Всего же среди «власовцев» из числа «представителей высшего и старшего комначсо-става РККА и ВМФ (113 человек) доля пострадавших от НКВД в 1936–1942 гг. составила 13 % (15 человек)»[267].
Надо признать, что аресты по надуманным обвинениям, сопровождавшиеся применением к подследственным физических методов воздействия, существенно подорвали их веру в справедливость Советской власти, породили у необоснованно репрессированных командиров чувства горечи, разочарования и обиды. И, безусловно, повлияли на их выбор перейти на сторону врага.
Генерал А. А. Власов в отличие от своих подчиненных не сидел и не арестовывался. Его карьера складывалась блестяще. В юности он закончил духовное училище, затем учился в духовной семинарии, готовясь принять священный сан. Но стал кадровым офицером Красной Армии, причем, если судить по документам, одним из лучших командиров. Неоднократно части и подразделения, которыми он командовал, признавались передовыми и «показательными» в масштабах военного округа, а 99-я стрелковая дивизия, которую Власов возглавлял перед войной, вообще была признана одной из лучших в Красной армии. Войну он встретил во Львове, во главе 4-го механизированного корпуса. Неплохо проявил себя под Перемыш-лем, при обороне Киева и в период контрнаступления под Москвой. Но «чертова отметина»[268]со временем все же проявилась. Когда Власов принимал роковое для себя решение предать Родину, он вряд ли руководствовался идейными соображениями. Чашу весов перевесили, скорее всего, его тщеславие, трусость, обида и неудовлетворенные амбиции. Поэтому многочисленные попытки представить «власовское движение» как альтернативу большевизму, по мнению автора, мало на чем основаны. Далее рассмотрим этот вопрос более детально.
2. Кто же он — генерал Власов?
Накал дискуссий вокруг фигуры генерала А. А. Власова не снижается уже много лет. В 2016 году неоднозначную реакцию в обществе вызвала докторская диссертация К. М. Александрова. Выводы историка резко контрастировали с уже опубликованными к этому времени документами в сборнике «Генерал Власов: история предательства». Составитель этого издания Т. Царевская-Дякина отмечала: «Даже если будут найдены какие-то новые документы или чьи-то письма и мемуары, общей картины они не изменят. Останется неизменным и главный вывод: Власов был предателем и марионеткой в руках врагов, с которыми воевал не только Советский Союз, но и другие страны антигитлеровской коалиции»[269].
Между тем. К. М. Александров придерживается иного мнения. В его диссертации генерал Власов ни разу не назван предателем. И даже — коллаборационистом.
Так кто же он — генерал Власов?
Отвечая на этот вопрос, обратимся к трагическим судьбам 80-ти советских генералов, оказавшихся в годы войны в плену и поразмышляем над той зыбкой гранью, которая отделяет предателей от героев.
Около 30-ти побывавших в плену генералов после войны были осуждены трибуналами за измену Родине и другие контрреволюционные преступления.
Все ли они действительно предали родину? Оказалось, что нет. Из 30 человек к настоящему времени половина реабилитирована. Тогда как генералу Власову в реабилитации было отказано[270].
Архивные дела в отношении этих генералов наглядно свидетельствуют, что грань между предателями и теми, кто оступился, проявил слабость, действительно очень тонка. А анализ доказательственной базы, положенной в обоснование степени их вины — весьма сложен. Прежде всего, это касается мотивов и целей, которые они ставили перед собой, когда шли на сотрудничество с врагом.
Поясню эту мысль на примере двух генералов — А. А. Власова и М. Ф. Лукина. Оба хорошо себя зарекомендовали в начальный период войны. Оба оказались в плену, в ранге командующих армиями. Оба, согласно архивным документам, пошли на сотрудничество с немцами. Но в историческом формуляре Великой Отечественной войны они по разные стороны баррикад: Власов — предатель