вал ключ от Алтаря достойному преемнику, а тот — своему, и так далее… В какой-то момент Смерть решила включить в Макабр Войну, и эстафету перехватили игроки — в прошлом столетии один из них вновь упрятал Йонву за решетку.
— Я должен найти могилы игроков Макабра, потому что кто-то из них в прошлом столетии вызволил Любовь?
— Он был тем, кто видел Любовь в последний раз, прежде чем она вновь исчезла. И теперь хранит ключ от Алтаря.
— Но… Макабр проходил в другой стране, разве нет?
— О, да. И последний раз очень далеко отсюда.
— Как же тогда…
— Алтарь Любви откроется там, где вырвалась на свободу Война. То есть в Трансильвании. Правда, отыскать его нелегко. С некоторых пор Безликая не дается людям просто так. Они обидели ее в прошлом, так что теперь Любовь нужно… заслужить, — ухмыльнулся Кобзарь.
— О… И я?..
— Теодор Ливиану, извини, на твоем лбу не написано «Последний Влюбленный». По правде, как раз с любовью у тебя проблемы… Так или иначе, Преемником может стать любой из вас. Тот, кого выберет Она сама.
— И где же мне искать могилу?
— Действительно, где! — Кобзарь обвел взглядом надгробия вокруг себя. — Прям даже не знаю!..
Тео с подозрением заглянул за могилу.
— Эта?
— Балаур Великий, ну что за юноша! Тео, включи все же смекалку… «Звезда начинает, ведет и вершит, и ты за звездою идти поспеши!»
— Ни черта не понимаю!
— ЗВЕЗДА!
И тут в голове Теодора щелкнуло. Пазл сложился. Сказка о любви! Скрипач рассказал сказку о Любви, и упомянул, что его внезапно озарило после того, как…
— Звезда упала на могилу?
Кобзарь драматично закатил глаза. «Почему так долготе!» — перевел про себя Тео.
— Послушай моего совета, Тео… Ты мог бы отправиться один. Но если честно… — Кобзарь покачал головой. — У меня есть сомнения относительно того, выдержишь ли ты испытание. Выдержит ли вообще кто-либо из вас — ведь ваша компания далеко не сахар! И каждый носит под сердцем тьму. Но я говорю то, что и говорил… Человек становится иным, когда «я» превращается в «мы». Вам нужно измениться, чтобы найти Безликую…
— Искать Любовь?
— О, боже! Ты наконец-то произнес больше, чем первую букву! Кажется, ты меняешься, мой мальчик…
— Не знаю, это как-то… странно.
— Ты сам хотел.
— Да, но я не думал…
— Что? Теперь слабо? Или, быть может, не веришь в существование Любви — хотя уж ты во время Макабра насмотрелся на всякое!
— Просто снова эти загадки…
— Выбор за тобой. И если ты мне не веришь…
— Нет, просто…
— Я хоть раз подводил тебя, Тео? Хоть раз?
Казалось, с Кобзаря спала обычная маска беззаботного весельчака. Его скулы заострились, в глазах полыхало самое настоящее упрямство.
— Вспомни первый тур Макабра.
Тео смотрел в разноцветные глаза музыканта — и вдруг провалился в воспоминания… Кобзарь подсказывает ответ на загадки. Кобзарь просит не ходить в Золотой Замок. «Макабр — больше, чем просто игра!» И потом — когда друзья попали в ловушку Смерти, Кобзарь подсказывает, как их вытащить…
— Кто я, по-твоему? Человек без сердца? Глупец, позволивший себя обмануть? Очередной раб Смерти? Да? — Кобзарь горько усмехнулся. — А ты не думал, что я тоже могу чего-то хотеть?
Тео удивленно воззрился на Глашатая.
— Чего же?
Кобзарь уставился на бледные нарциссы.
— Я хотел бы жить, Тео. Как любой из вас. Хотел бы… — Кобзарь поднес руку к волосам, и локоны затрепетали на ветру. — Просто любить этот мир. Слушать пение птиц и людской гомон в городах. Я бы многое отдал, Тео, чтобы хоть на миг освободиться от договора. Я бы отдал что угодно, лишь бы…
Тео увидел перед носом Кобзаря кость — ту самую, обвязанную красной ниткой косточку кролика, которым он поделился с Глашатаем при знакомстве.
— И быть может, я желаю тебе счастья потому… — Кобзарь сглотнул. — Что ты для меня больше, чем игрок Макабра. Я рискую ради тебя, так как хотел бы… Хотел бы назвать тебя своим…
Слова давались Кобзарю тяжело. Он вцепился пальцами в пуговицу-сердце, по-прежнему вглядываясь в туманную даль. Только сейчас Теодор понял: это правда. Он всегда думал, что Вик, Шныряла и Санда — его друзья. Волшебный Кобзарь — Глашатай Смерти, он на вражеской стороне. И все-таки…
— Вы тоже мой друг.
— Ты уверен?
Теодор кивнул.
— Если Смерть посчитает, что я перешел границы дозволенного…
— Что с вами будет? — нахмурился Тео.
— Теодор Ливиану, ты волнуешься за меня? — Кобзарь приподнял бровь. — Воистину, ты уже не тот Теодор Ливиану, которого я встретил на этой самой поляне месяц назад. Я ведь говорил: никто не останется прежним. Что будет со мной… никто не ведает этого. Даже я, Волшебный Кобзарь, которому известна Истина.
Кобзарь снял с пальца кольцо и протянул Тео.
— Сохрани это у себя.
Вместо камня на кольце блестел хрустальный глаз.
— Это… не тот ли самый…
— Да, глаз Йонвы. Но не волнуйся — этот будет нам в помощь, так мы сможем общаться, если вдруг… — Кобзарь нахмурился. — Я должен спешить. И да сияют звезды над твоей головой, Теодор Ливиану. Ибо где сумерки…
— Там рассвет.
— Найди других игроков! Они в опасности!
Волшебный Кобзарь отступил на несколько шагов; его улыбка была печальна, и Теодор подумал, каково это — служить Смерти целую вечность? Он впервые представил себя Глашатаем Смерти. Чем занимается Кобзарь, когда его никто не видит? Улыбается ли так же, как на людях? И о чем говорит со Смертью, когда они остаются одни в черном зале…
От этих мыслей по спине побежали мурашки.
Закружил вихрь, Кобзарь махнул рукой, и Тео впервые ответил — ему вдруг захотелось, чтобы Глашатай задержался еще ненадолго. Они всегда говорили о Макабре… Но если кто-то тебе друг, ты должен знать о нем все. Какой чай любит Кобзарь? Какой его любимый цвет? О чем он мечтает, глядя на звезды?
Тео пообещал себе спросить его об этом, когда они увидятся вновь. Ведь этот человек, хоть и не имеет сердца, один из лучших, кто попадался Тео на пути.
На душе потеплело.
Тео понял: в этом мире у него появился еще один друг.
Глава 9О расколотой могиле
До полуночи оставалось немного. С ночью кладбище ожило, и Теодор бросился на поиски скрипача — как назло, когда старик оказался нужен, того словно ветром сдуло. Тео даже не знал, где находится его могила. Он уж было совсем отчаялся, как вдруг на западной окраине кладбища заслышался дребезжащий звук. Тео увидел на холме знакомую фигуру и бросился к скрипачу.
— Вы нужны мне!
— Святые угодники, я как раз хотел рассказать тебе новую сказку. Слышал про Горбатую Принцессу?
— Погодите! Я хотел спросить про звезду. На вашу могилу действительно упала звезда?
— Я, по-твоему, лгу? Точнехонько на надгробную плиту — теперь там отвратительная трещина, и всем наплевать…
— А не происходило ли что-то странное?
— Честно говоря… — Старик склонил седую голову. — Мне все время чудится, что из моей могилы доносится голос. Но это абсурд — ведь в ней похоронен я сам! Не могу же я говорить сам с собой? Или… — он почесал подбородок, — могу?
— Не пускайте никого к могиле! Если кто-нибудь ей поинтересуется — тресните его скрипкой. Я скоро вернусь и все объясню!
Тео припустил в лощину, где за кущами колючек и чертополоха прятался домик Шнырялы. Тео так разогнался, спускаясь в яр, что пролетел колючие кусты, даже не оцарапавшись, и, бахнув кулаком по косяку, рванул дверь.
Раздался вопль.
Шныряла отпрянула от застывшего столбом Змеевика. Тео остановился, едва перенеся ногу через порог, и с большим опозданием понял: нужно было стукнуть еще разок.
А то и десять.
Лицо Шнырялы багровело, будто ее ошпарили кипятком. Она открыла рот и тут же захлопнула. Тео мог бы поклясться — еще секунду назад рука Змеевика, сейчас странно зависшая в воздухе, лежала на ее плече.
— Чего влетаешь как бешеный?! — наконец очнулась Дика. — Придурок! Недоумок! Болван! Вик, так сколько тебе нужно… э-э… полыни?
— А?..
— По-лы-ни!
Дика с яростью схватила со стола пучки каких-то трав. Тео неловко замялся, но отступать было некогда. Он быстро рассказал о том, что услышал от Кобзаря. Едва Шныряла услышала слово «Любовь», ее щеки вновь вспыхнули. Девушка запрокинула голову и ядовито расхохоталась, а затем посоветовала Теодору сходить к лекарю.
— Тео, а ты уверен? — нахмурился Вик.
Теодор вдруг приметил, что волосы парня как-то странно взъерошены. Да и голос у Вика был охрипший, словно тот выпил кувшин ледяной воды.
— Нет. Но мы можем проверить.
— Я уже сказала: мне ваш Макабр в печенках сидит!
— Кобзарь сказал, мы в опасности. Йонва где-то поблизости… и, быть может, он попытается…
— А это верно, — кивнул Вик. — Охотники нашли около Китилы следы нелюдимцев — они где-то здесь… Один из следопытов сообщил, что среди нелюдимцев заметили и его самого…
— Раз так, — заявила Шныряла, — я иду с вами.
Тео приподнял бровь, заметив, что Шныряла с Виком обменялись странными взглядами. Теодор уже начал догадываться, что все-таки происходило тут, прежде чем он рванул злосчастную дверь… «Господи, никогда бы не подумал!»
— Значит, мы втроем…
— Будем под охраной Охотников — а это лучшая охрана во всей Румынии. Сюда уже едет группа, чтобы подхватить нас, а после мы поедем по городам разыскивать остальных.
— Санда! — ахнул Тео.
Когда Шныряла рассказала, что Санду упрятали в приют, Теодор несколько вечеров околачивался под окнами унылого здания на окраине Китилы. Затем все-таки подкараулил, когда воспитанников вывели в сад на прогулку, и там, среди бледных детей, одетых во что-то похожее на робы, он приметил Санду. У Тео сердце екнуло при взгляде на девушку — до того потерянная и беспомощная. Он шикнул ей из-за изгороди, и они договорились встретиться ночью.
Наконец-то после Полуночи Тео и Санда смогли побеседовать наедине — правда, разговор то и дело перемежался неловкими паузами. Они не знали, как вести себя друг с другом. Девушка сожалела обо всей ситуации с Раду, и Тео сам до конца не простил…