— Часть ключа.
— А сколько их было, этих игроков?
— Не скажу!
— «Ключ увидишь, лишь сердцем смотри»… это как вообще?
Валет пожал плечами и отвернулся, что-то насвистывая и протирая кружевным платочком острие червовой алебарды.
— Он издевается, — прошипела Шныряла.
— Глаза закройте, — буркнул Валет. — И представьте, что бы вы сделали, будь у вас шанс прожить то воспоминание заново.
Шныряла и Вик закрыли глаза, а через какое-то время на груди усопшей что-то вспыхнуло.
— Это… вы про это говорили? — воскликнула Санда.
Она указала на руки девушки. В пальцах, переплетенных на груди, появилась игральная карта.
Валет, кажется, выглядел довольным — впервые за весь вечер его лицо будто осветилось изнутри.
— Не думал, что получится… Что же! Первый ключ к Алтарю. Карта одного из игроков — когда-то, сотню лет назад, ее держала в руках сама Каталина Кастро. Теперь она ваша. Вам требуется собрать еще несколько, прежде чем вы получите ключ к Алтарю. «Звезда начинает, ведет и вершит!»
— Чего?
Валет лишь подмигнул.
Санда взяла карту — осторожно, будто опасаясь, что та рассыплется в пальцах. Она была старая и потрепанная, и в одном уголке темнело бурое пятнышко. Санда вздрогнула. Кровь.
Впрочем, обычная шестерка треф, какую можно увидеть в любой колоде… Девушка перевернула карту, ожидая увидеть клетчатую рубашку, одинаковую для всей колоды.
— Смотрите! Это же часть Трансильвании! Вот этот гроб и знак треф наверняка обозначают Китилу.
— А второй гроб, южнее, — прищурился Вик, — Сигишоара?
— Именно так, mon cher! — Ободрившийся Валет, казалось, был готов пуститься в пляс. — Надеюсь, вам удастся открыть и эту гробницу. Тогда над ней появится масть захороненного там игрока, и вы получите вторую карту. И если все удастся и вы дойдете до конца — о, mon ami, я буду так счастлив! Отправлюсь обратно в Версаль, а этот темный, погрязший в пороках мир озарит голос прекрасной Аморе — да будет свет ее ярче солнца! Ну, а вы получите свое вознаграждение.
— Я не хочу награду, — покачал головой Теодор. — Я просто хочу, чтобы Йонва и его нелюдимцы…
Он тяжело задышал и сжал кулаки.
— Вознаграждение для каждого свое, mon cher. А теперь я должен раскланяться. Впрочем, сперва провожу вас обратно, а то в этих зеркалах недолго заблудиться… Вот я, например, никак отсюда не выберусь… За мной!
Глава 11Об Охотниках и нелюдимцах
— Позвольте узнать, что вы делали в моей могиле целый час, да еще вчетвером?!
— Отвянь, малахольный… — отмахнулась Шныряла, выбираясь из раскола.
Лицо Ионела-скрипача перекосилось, он гневно затряс кулаками:
— Возмутительно! Средь самой ночи — лезть в чужую могилу! Вот это жадность — будто своей мало!
За ними выбралась Санда. На последней ступени она споткнулась и вскрикнула, но Теодор перехватил ее за запястье, и девушка устояла на самом краю темного провала. Поддерживая Санду, он помог ей выбраться наружу.
— Еще и живую с собой потащили! Да, не та нынче молодежь пошла… Вот сто лет назад…
Раздался гул. Земля задрожала, и расколотая могильная плита со скрежетом начала сходиться, закрывая проход. Старик ахнул и прижал к груди скрипчонку. Какая-то минута — и половины камня сошлись, встав точно на место.
— Можете не волноваться, — ответил Тео. — Никакого голоса больше не будет.
— Уверен?
Тео кивнул. Скрипач Ионел пригладил подпаленные пряди, поджал губы и кивнул:
— Спасибо.
Тео чуть нахмурился. Внутри зашевелилось странное чувство. Его что, волнует этот старик, который так слезно протягивал руки к своей могиле? Раз он даже попытался его утешить… Видимо, да. И это «спасибо» в конце. Сотню лет Теодор не слышал в свой адрес этих слов. Разве что от Санды.
Санда…
Когда он коснулся ее запястья, сердце так и екнуло — будто вместо девушки оступилось и рухнуло в пропасть. Что же он творит? Теодор вспомнил теплое, влажное прикосновение к ее губам в полной темноте Ищи-не-Найдешь, и у него скрутило живот. «Тсс, прекрати думать об этом, болван!»
— Вы в порядке? — обернулся Змеевик.
Тео кивнул.
— Что ж, до полуночи еще есть время. Я думаю, Охотники уже близко. Когда мы будем с ними, бояться будет нече…
Вик осекся, уставившись на что-то позади могилы Ионела.
— Назад… — прошептал он сипло. — Назад, за меня! За спину!
— Что… что происходит? — жалобно пискнула Санда.
Тео сообразил быстрее. Одной рукой он выхватил нож, другой притянул к себе Санду.
Сначала Тео ничего не увидел.
Комета горела в полную силу, освещая искореженные от старости деревца, мемориальные доски и черные кресты. Ничего особенного, но вдруг… Рядом с надгробием, в паре десятков метров, что-то шевельнулось. Секунда — и Тео различил выползающую из-за надгробия руку… Узкую, длиннопалую руку тени он сразу узнал. Волна жара хлынула по венам Тео; боль, острая как щепотка перечной приправы, пронзила его до нутра. Нелюдимец!
Толчок. Тео невольно шагнул в сторону.
Это Змеевик выскочил вперед и поднял меч, загораживая друзей от тени. В зловещей тишине было слышно его шумное дыхание, звяканье колец.
— Он нашел нас, Тео! — В голосе парня послышалась паника. — У нас несколько секунд. Бегите!
— Но…
— Я прикрою!
Теодора пробил озноб, а затем тут же окатило горячей волной гнева — белая вспышка: ослепительная, яростная. Он выставил перед собой нож и рванулся к Вику.
— Тео! ТЫ НЕ ПОМОЖЕШЬ!
Тео запнулся, словно его ударили по лицу.
— Спасай Санду!
Два противоречивых чувства разрывали Тео. Если бы не капля здравого смысла, он бы бросился на эту чертову тень с голыми руками. Вспышка затуманила разум, и Тео мог лишь смотреть на темный силуэт, тяжело дыша и сжимая пальцы на рукояти. Комок темноты слился с надгробием и пропал.
— Она сейчас появится с другой стороны! Ну же!
Тео вспомнил то, что было на вершине холма. Тень пропала, а потом… «Не допусти ту же ошибку дважды!» Он обернулся к Санде, схватил ее за рукав и рванул прочь, крикнув:
— Шныряла, беги!
— Беги! — рявкнул и Вик.
Тео и Санда побежали к выходу из кладбища: ноги заплетались от слабости, цеплялись за кочки, но Тео упорно тащил девушку за собой. Он знал, что будет, если тень их настигнет.
Белое лицо матери, искаженное предсмертным страхом, появилось перед глазами, и Тео споткнулся. Они замешкались на какие-то доли секунды, снова рванулись туда, где уже белела тропинка, ведущая к кладбищенским воротам, как между ними и тропой вырос черный силуэт…
— Нет!
Тео загородил собой Санду. Высокая фигура, будто сотканная из дыма, поползла к ним. Тео сжал вспотевшими пальцами рукоять ножа, сердце подскочило в самую глотку и отчаянно забилось. Смертельный ужас все больше охватывал Тео по мере приближения тени…
По земле потянуло могильным холодом, и откуда-то издали донесся тонкий, леденящий душу вой — будто из-под толщи льда утопленник взывал к наступающей весне, — холодный и мертвенный клич, от которого кровь стыла в жилах и сердце пропускало удары. Ноги подогнулись, и Теодор понял то, что имел в виду Змеевик, — противостоять ужасу тени — все равно что противостоять ужасу самой Смерти. Страх этот не победить.
Санда вдруг обмякла, а сам Теодор почувствовал, как воздуха не хватает, перед глазами все расплывалось, и он беспомощно осел на землю вслед за девушкой…
Тишина стала еще более гнетущей — словно в мире умерли все звуки. Тень качнулась и поползла быстрее. Тео пытался поднять нож, но рука не послушалась. Впрочем, он и так знал: сталь тут не поможет. Тень — это дым, лишь прикоснувшись к живой плоти, она сама обретет плоть, однако тогда будет уже поздно. Это конец.
Вдруг раздался стремительный цокот копыт — конь мчался по кладбищу, взбирался на холм. Из мглы справа от них вырвалось пламя.
— In nomine Domine!
Факел вспыхнул ярче, поднятый над землей чьей-то рукой. Конь перемахнул надгробие и с цокотом приземлился перед Сандой и Теодором.
Загудел рог — над угрюмыми могилами разнесся долгий и тревожный звук, всколыхнувший кладбищенское молчание. Черная дыра в темноте замерла.
Совсем рядом послышался топот и легкий звон. Косицы Вика! Наездник повернулся, на его лицо упал свет факела — и Теодор даже рот открыл.
Александру Вангели.
— Давай же!
Мэр метнул факел, и тот, перелетев через головы Тео и Санды, упал в руки подбежавшего Змеевика. Вангели спрыгнул с коня и, выхватив кинжал, рванулся к тени. Дохнуло нечеловеческим холодом. Вангели споткнулся, не в силах противостоять этому дуновению. Вновь раздался долгий, доводящий до безумия вой. Ненависть и злоба звучали в этом кличе, и Теодор подумал, что сейчас упадет в обморок. Сквозь туман перед глазами он все же различил, как Вангели с искаженным лицом оседает на землю, а тень ползет к нему, протягивая черные руки…
«Нет! — вскрикнул про себя Теодор. — Она же сейчас…»
В тот самый миг, когда тень коснулась Вангели, из-за надгробия вырвался огненный сполох.
Вскрик. Сверкание клинка разрезало темноту. Вой подлетел до неба, и Тео беспомощно скорчился на земле. Змеевик продырявил черную тень в сердце — клинок прошел сквозь дым с усилием, так как на какое-то мгновение тень уже затвердела. Тень дохнула мраком — не хлопком развеялась.
В свете факела было ясно это видно, как Змеевик протянул руку мэру, лежащему на спине. Вангели же уперся в землю ладонью и поднялся на ноги сам. Он поднял кинжал, но Змеевик тоже выставил свой клинок. Между ними гудело напряжение, казалось, еще несколько секунд — и эти двое бросятся друг на друга.
Наконец Вангели чуть расслабился.
— Где хозяин?
— Кажется, я видел его за теми могилами. — Вик махнул влево. Он по-прежнему смотрел на мэра, не опуская меча. Вангели скривился и, проведя рукой по щеке, развернулся и перескочил через могилу.
— Скорей, — бросил он не глядя.