Услышав за спиной шаги, Майерс вскочил. Выражение животного страха и злобы исказило его лицо. Узнав Найденова, он удивился, потом коротко, хрипло рассмеялся:
— Ты?.. Очень кстати. Ничего не могу добиться от этой скотины. Помоги мне узнать, куда он спрятал бумаги.
Молчаливая ярость, с которой Найденов приближался к Майерсу, показалась тому подозрительной. Майерс отскочил в сторону, рука его опустилась в карман. В следующее мгновение выбитый из его руки револьвер со стуком ударился о переборку каюты. Сцепившиеся тела Найденова и Майерса покатились по палубе…
Тем временем Валя, следуя за стюардом, вышла на верхнюю палубу.
Ночная тишина поразила ее. Тусклые полоски света, падающие из редких иллюминаторов палубных надстроек, неверный отсвет ходовых огней, мерное дыхание машины — все это подчеркивало покой, охвативший судно, а с ним, казалось, и всю вселенную. Как для погруженного в сон человека засыпает весь окружающий мир, так, казалось Вале, и для судна перестали существовать свет, движение, шум. Плавно двигаясь, «Кларисса» была погружена в дремоту, охраняемую вахтенным штурманом. Его мерные шаги на мостике отдавались, как ход больших часов…
Выйдя на дек, финн сразу утратил вкрадчивость движений, его походка стала твердой, уверенной. Он шел уже не как слуга, а как пассажир, знающий себе цену. Дойдя до середины дека, он уселся в шезлонг.
Валя поняла, что, несмотря на кажущуюся беззаботность, эта позиция стюарда была строго продумана: со всех сторон его ограждало большое пространство слабо освещенного дека. Вале было хорошо видно, как он достал сигару, откусил конец и закурил.
Он курил спокойно, не спеша, пуская струйки дыма по ветру, донесшему до Вали аромат хорошего табака. Курил и думал о чем-то своем. Потом стал что-то искать по карманам. Сначала не спеша осмотрел карманы кителя и брюк. Потом стал их ощупывать порывистыми, растерянными движениями.
Пропажа того, что он искал, очевидно, крайне взволновала его. Он вскочил и раздраженно швырнул сигару за борт.
Через минуту Валя, едва поспевая за слугой, бежала обратно по проходам второго, потом первого класса, — прямо к своей каюте. У ее двери стюард остановился. Валя затаила дыхание, прижалась к стенке. Она ожидала, что он оглянется, отомкнет контрольным ключом каюту и…
Вместо этого слуга одернул куртку. Его движения приобрели прежнее выражение приниженности. Он осторожно постучал. Дверь тотчас отворилась, и Валя увидела в ее освещенном квадрате Найденова. Со всех ног она бросилась следом за стюардом и вместе с ним вошла в каюту.
— Что вам нужно? — резко спросил Найденов.
Стюард озирался. Его взгляд рыскал по каюте. Он мялся, бормоча что-то неразборчивое.
Неожиданно для Вали Найденов рассмеялся:
— Вам не к лицу так теряться… Вы ищете свое письмо? Не беспокойтесь, оно не потеряно. — Найденов притронулся к своему карману.
— О, господин… — Финн прятал глаза. — Частное письмо. Могу вас уверить. Вы не найдете в нем ничего интересного.
— Напротив… — усмехнулся Найденов. — Я уже нашел в нем немало интересного: хотя бы то, что вы вовсе не тот, за кого себя выдаете. Достаточно мне сказать об этом…
Финн склонился еще ниже и, не разгибая спины, бормотал:
— Частное письмо, уверяю вас… Я могу его выкупить, если вам угодно.
— Да, придется его выкупить, — сказал Найденов и, поймав удивленный взгляд Вали, жестом велел ей молчать. — Мы приближаемся к берегу, не правда ли?
— Да, господин.
— Моя жена желает сойти в этом порту. Вы должны проводить ее на берег и с рук на руки сдать тому, кто ее встретит. В обмен на ее записку о том, что это поручение вами выполнено, вы получите свое письмо. Согласитесь, что оно стоит этой маленькой услуги.
— Я покорный слуга госпожи! — Стюард склонился в подобострастном поклоне.
— Пока идите. Через десять минут я вас позову.
Как только финн вышел, Валя взволнованно сказала:
— Я не сойду без тебя!
— У нас нет времени для споров, — сказал Найденов. — Слушай внимательно: нашему консулу уже дана радиограмма. Он будет на пристани и отправит тебя на родину.
Валя мотнула головой так, что рассыпались ее золотистые волосы.
— Я уйду отсюда только с тобой!
— Ты обязана скорее попасть на родину и рассказать обо всем, что случилось здесь. Ни о чем другом не думай.
— Бросить тебя здесь?! — Она умоляюще протянула к мужу руки.
Найденов взял их и, крепко сжав, посмотрел ей в глаза.
— Обо мне думай меньше всего. Я должен помочь пастору. Здесь мне не от кого ждать приказа.
Валя призвала все свое мужество, чтобы не показать отчаяния. Она охватила шею Найденова и крепко поцеловала его. Потом поспешно отвернулась. Он не должен был видеть слез.
— Что взять с собой? — спросила она, стараясь придать голосу твердость.
Но обмануть Найденова было невозможно. Он слишком хорошо знал и любил Валю, чтобы не понять того, что она переживала сейчас. Он подошел к ней и, подняв ее голову, вгляделся в затуманенные слезами глаза, ласково поцеловал их. Валя улыбнулась.
Они быстро собрали багаж.
— А как же все-таки ты? — спросила она.
Вместо ответа Найденов подсел к столу и быстро набросал рапорт о принятом им решении.
— Передай это консулу. А теперь…
Он протянул ей руку, другой нажал пуговку звонка. Появился стюард и взял Валин багаж. Следом за ними из каюты вышел и Найденов. Он прошел в каюту Зуденшельда. Однако через полчаса, когда стюард вернулся с запиской Вали о том, что все в порядке, консул встретил ее и она в безопасности, — Найденов был уже снова у себя. Как было обещано, он вернул стюарду письмо.
Стюард, несколько мгновений смотрел Найденову в глаза немигающими внимательными глазами огромной злой птицы. Потом угодливая улыбка растянула его рот.
Над ними раздавался топот и шум суеты, охватывающей судно, когда оно прибывает в порт. Схлынули одни пассажиры; на их место по трапу поднималась вереница новых. Носильщики несли чемоданы. Освещенные яркими лампами люки разверзли широкие зевы, и щупальца стрел повисли над ними.
Началась погрузка…
Из дверей второго класса на палубу вышел инспектор Венсторп. Его припухшее лицо говорило о том, что сон его был насильственно прерван шумом и суетой. Он поеживался от влажной прохлады ночи. Не спеша закурил. Его взгляд безразлично скользил по лицам пассажиров, когда вдруг ему показалось, что среди них мелькнула знакомая фигура в длинном черном пальто и котелке. Да, он не ошибался — это был пастор! Венсторп проводил его удивленным взглядом до трапа, а когда пастор стал спускаться, словно спохватился.
— Эй вы! — крикнул инспектор возившемуся с багажом стюарду. — Вы не видели моего помощника?
— Нет, господин инспектор.
— Так отыщите его и пришлите сюда.
— Слушаю, господин инспектор.
— Да поживей! — раздраженно крикнул Венсторп и попытался снова найти взглядом пастора. Но темная фигура того уже исчезла в толпе на набережной. — Черт побери! — пробормотал Венсторп. — Этого я не предусмотрел. Что, если эта ворона действительно нужна нам, как думает Майерс?..
Тут его мысль перебил громкий голос диктора, доносившийся из громкоговорителя на набережной. Время для радиовещания было настолько необычным, что Венсторп с удивлением посмотрел на часы: три часа ночи.
Резко падали на притихший от неожиданности порт слова диктора: — «Командование германских вооруженных сил призывает население страны к спокойствию. Но от имени германского правительства верховное командование вооруженными силами рейха предупреждает, что…»
В этом месте Венсторп хлопнул себя по лбу и удовлетворенно рассмеялся.
— Кажется, все в порядке. Этой вороне от нас не уйти!
Но вдруг инспектор вздрогнул.
Запыхавшийся от быстрого бега стюард испуганно шептал:
— О, господин инспектор!.. Это очень, очень ужасно!..
— Что ты бормочешь? Это просто чудесно, а не ужасно.
— О, нет, это ужасно: господин Майерс…
— Празднует победу в буфете?
— О нет! Господин Майерс в каюте пастора… Он лежит очень крепко связанный, и во рту у него кляп. Очень, очень тугой кляп!..
— Ах, проклятый священник! — воскликнул Венсторп. — Как это он, больной, мог справиться с таким детиной, как Майерс?
— О, господин инспектор… — Стюард нагнулся вплотную к уху Венсторпа: — Пастор спит на своей койке…
Даже в полутьме палубы было видно, как побелели толстые щеки Венсторпа.
Глава пятая. Остров Туманов
«Марта Третья»
Житков открыл глаза и прислушался. Неясные звуки доходили до него, как сквозь сон. За иллюминатором было темно. Прямо напротив Житкова раскачивалась медная лампа. Совершенно так же вели себя и другие предметы, развешанные на переборках: длинная подзорная труба, мегафон, массивный ртутный барометр. Спросонок Житков не сразу понял, что находится в каюте судна, испытывающего качку. Насколько мог, он повернул голову и обвел взглядом каюту. Она была просторна и обставлена со старомодным комфортом.
Взгляд Житкова переходил с предмета на предмет, как вдруг ему показалось, что кто-то другой так же внимательно вместе с ним осматривает каюту. В первый момент он решил, что просто увидел свое отражение в зеркале. Но нет…
— Как себя чувствуете? — донесся до него слабый голос.
В койке напротив лежал капитан Витема. Голова капитана была окутана бинтами, словно чалмой. Тут Житков вспомнил все: кладбище кораблей, «Марту Вторую», встречу на трапе, свой выстрел в момент падения, зубы боксера, вонзившиеся ему в плечо.
— Где я?
— На борту моего корабля.
— «Марты»?
— «Марты Третьей».
Житков поежился под пристальным взглядом Витемы. Чем больше глядел он в торжествующие глаза врага, тем сильнее закипала в нем ненависть. Хотелось тут же вскочить и броситься на этого человека. Но от одной мысли о таком усилии зеленые круги пошли перед глазами.