Двигаясь за своим провожатым, Алексей вышел в широкий пустой коридор с выбеленными стенами и тусклыми лампами. Тут еще пахло штукатуркой и краской, словно ремонт закончили всего пару часов назад. Алексей, мягко ступая за охранником к следующей двери, недовольно наморщил нос. Запах ему не нравился, но это, конечно, не могло испортить необычно чудесного настроения.
Подумать только, он так давно не чувствовал подобного душевного подъема! А все началось несколько часов назад, когда он выбежал из этой маленькой душной квартирки на окраинах города. Все это время ему пришлось потратить на то, чтобы привести себя в порядок. Для начала он отправился в одно свое старое убежище, превращенное в склад. По дороге удалось прикупить кое-что из одежды. В квартире Алексей избавился от рванья, в которое был одет, взял все необходимое, пополнил запасы наличности и, наконец, выдвинулся на встречу с самым прекрасным приключением, которого он так долго ждал. Долго. Кажется — годы. Десятилетия!
Провожатый открыл очередную дверь, за ней оказалась еще одна лестница — намного скромнее, чем первая. Тоже широкая, но сделанная из удручающе однообразного бетона. Они спустились на этаж, вышли в еще один коридор и, заскучавший было, Кобылин приободрился, увидев в конце пути выгнутую стеклянную стену, напоминавшую часть огромного стакана. Когда они подошли ближе, то стало ясно — это действительно стакан. Пропускной пункт, похожий на те, что встречаются в аэропортах. Этот, правда, поуже, и стенки не такие толстые, но выглядит вполне крепким.
Кобылин прищурился, пытаясь разобрать сквозь мутное стекло — что же скрывается за ним. Видно было плохо, но ему удалось рассмотреть, что прямо за стаканом огромная белая дверь. Квадратная, ростом в человека, с огромным колесом посередине, она напоминала люк космического корабля. Цель была близка. Близка, как никогда.
Он шагнул к стакану, но охранник быстро вскинул руку, призывая его остановиться. Алексей застыл, изумленно вскинув брови. Провожающий быстро прошелся ладонями по его телу, словно пытаясь погладить костюм, потом обмахнул с двух сторон плоским жезлом, и, наконец, отступил. Дверь стакана отползла в сторону, и нахмурившийся Алексей забрался в прозрачную капсулу.
— По одному! — донеслось до него, но прозрачная стена задвинулась, замуровав его в мутном стекле, как муху в янтаре.
Алексей нахмурился — пришедшее на ум сравнение с мухой не слишком его порадовало. Но тут же улыбнулся, когда стеклянная панель перед его лицом поползла в сторону, открывая проход к заветной двери.
Он шагнул вперед и вдруг споткнулся. Зыбкая тень налетела на него, внезапно лишив этот момент радости и окрасив мир в серый полумрак. Он словно что-то забыл. Он должен был что-то сделать, но не сделал. Боль. Ярость. Кто-то царапается изнутри, призывая вернуться. Нет. Он не мог вернуться. Он хотел войти в белую дверь и, наконец, разобраться с этим делом. Он хотел. И тот, кто стоял за плечами. И тот, кто прятался за призрачной спиной первого. Это нужно сделать. Необходимо. Он не испытывает от этого никакой радости, но… Не испытывает? Да еще как! Это прекрасно. Это чудесно. Это — новогодний подарок.
Ухмыльнувшись, Кобылин вышел из стеклянного стакана. Потом невольно, вопреки собственному желанию, обернулся и бросил взгляд назад. Там, за двумя стенками из мутного стекла, кто-то стоял. Две хрупкие фигуры. Черненькая и рыженькая. Горячо. Очень горячо. Не радостно. А надо вернуться к радости. Вернуться к своему делу.
— Развлекайтесь, — выдохнул Кобылин. — Я скоро к вам… присоединюсь…
Отсалютовав им двумя пальцами, Алексей обернулся к огромной двери, сделал к ней шаг и впился глазами в сверкающее колесо, медленно поворачивающееся по часовой стрелке.
— Покрасить в черный цвет, — едва слышно напел он. — Я заглянул в себя и понял, сердце мое тоже черно.
Белая створка приоткрылась, бесшумно и плавно. Из щели выступил еще один охранник в костюме и жестом пригласил Кобылина войти. Тот улыбнулся, шагнул в открывшуюся щель и нырнул в темноту.
За спиной лязгнула закрывающаяся дверь — бесповоротно, окончательно, как прозвучавший приговор.
И вспыхнул свет.
Когда пластиковая дверь пропускного стакана задвинулась за Кобылиным, Лена поняла — все. Дальше не пустят. Это было ясно, как день. Пропускная система рассчитана только на одного визитера и сделана целиком для одной вип-персоны. А прочим вход закрыт.
Лена подалась вперед, пытаясь рассмотреть за мутным стеклом белую фигуру Кобылина. Он вел себя более чем странно — не отвечал на вопросы, и, казалось, даже не осознавал, что рядом с ним идут друзья. Гриша был прав, — чтобы не вселилось сейчас в Алексея, оно полностью контролировало своего носителя. Идти за ним было ошибкой. И все же, где-то там, внутри этого тела, облаченного в нелепый белый костюм, скрывался настоящий Алексей Кобылин. Лена точно это знала. Она видела его сквозь эту нелепую маску, замечала малейшие признаки присутствия старой личности. Кривая ухмылка, косой взгляд, вспыхнувшие глаза, порывистые движения. Она должна была пойти за ним. Должна была напомнить той едва сохранившейся искорке в серых глазах о том, что здесь его ждут. Что ему есть куда возвращаться. Этой искорке нужно было дать причину вернуться — еще одну. И Лена пыталась ее дать — пусть и ценой собственной жизни.
Когда огромная дверь в дальней стене начала открываться, охотница затаила дыхание. Ну же. Хоть что-то! Хоть какая-то реакция! Кобылин!
Белый расплывчатый силуэт, скрытый мутным стеклом, застыл, словно споткнулся на ходу. Потом медленно обернулся к тем, кто ждал его на той стороне. И взмахнул рукой, — то ли прощаясь, то ли зовя за собой. Ленка шумно втянула носом воздух. Да! Он знал. Он помнил. Кобылин, скрытый глубоко внутри этого тела, помнил, что оставляет за спиной тех, кто ждет его. Тех, кому он нужен. Не Жнец, не охотник, не союзник — просто Кобылин.
Когда захлопнулась огромная железная дверь, Лена невольно подалась вперед, коснулась пальцами стеклянной дверцы «стакана», которая и не думала открываться. И застыла, услышав за спиной металлический лязг взводимых курков.
— Руки на виду, — раздался грубый голос. — Медленно повернуться. Медленно!
Лена скосила глаза и встретила взгляд Веры, стоявшей рядом. Оборотница была белой, как простыня, даже веснушки куда-то подевались. Но она смогла выдавить из себя подобие ухмылки, показав мелкие острые зубы. У нее был другой план, свой собственный. Основанный на том, что брат не посмеет бросить ее тут — после всего, что произошло. И если Лена намеревалась любой ценой вытащить из объятий тьмы охотника Кобылина, то Вера собиралась выудить подругу из той пропасти, куда она рухнула совершенно добровольно.
— Руки на виду!
Лена чуть приподняла руки, разведя их в стороны, и медленно обернулась, стараясь двигаться как можно плавней.
Напротив нее стояли двое охранников с нелепыми красными галстуками. И оба целились в подруг из тупоносых толстых пистолетов. Коротко стриженные, с проводками раций, торчащими из ушей, с постными грозными лицами, они напоминали карикатурных агентов из приключенческих фильмов. Так глупо. Лена с трудом подавила ухмылку.
За время прогулки по лабиринтам, компания сопровождающих выросла. За спинами первой пары выросли еще двое. Они тоже держали в руках пистолеты, но их оружие смотрело в пол — чтобы не тыкать им в спины товарищей. Чуть дальше — еще одна парочка, перекрыла проход к короткой лестнице, которая поднималась из этого подземелья к двери с цифровым замком.
— Оружие, — потребовал охранник слева, целившей охотнице в грудь. — Медленно достань оружие и урони на пол.
Лена ответила ему мрачным взглядом. Конечно, у нее было оружие. Небольшой старенький Браунинг заткнут за пояс за спиной и прикрыт курткой. В рукаве острый гибкий штырь, в кармане джинсов складной нож. При входе охрана, конечно, просветила ее и не могла не заметить такое. Но отбирать арсенал не стали, видимо, не рискнули спровоцировать на конфликт Кобылина. У них был свой план, как разделить опасных гостей. И он сработал.
— Стоять, — бросил второй, целившийся в Веру. — Не двигаться!
Лена скосила глаза — оборотница чуть подалась вперед. Ее лицо заострилось, чуть вытянулось, а уши уже проглядывали сквозь копну грязных рыжих волос. Еще секунда — и она зарычит.
— Спокойно, — сказала Лена. — Спокойно! Не дергайтесь. Сейчас.
Она медленно опустила руку, и второй ряд охранников зашевелился, поднимая оружие. Лена бросила взгляд дальше, на оставшихся двух, и прикусила губу, подавив проклятье. Черт!
Охрана, заметив ее движение, подалась вперед, и Лена замерла.
— Тихо, — резко бросила она, чтобы все внимание сосредоточилось на ней. — Пистолет у меня за спиной, за поясом. Я просто достану его. Осторожно.
— Без резких движений, — выдохнул охранник, поднимая ствол и целя ей в лицо. — Левой рукой!
Охотница застыла. Потом кивнула, и медленно потянулась за спину левой рукой. Она опускала пальцы очень медленно и осторожно, чувствуя, как все взгляды охранников, набившихся в этот белоснежный коридор, прикованы к ней. Это было прекрасно, потому что им не нужно было видеть, что происходило за их спинами.
А там, на потолке, открылась щель. Большой квадрат фальшивого потолка чуть отошел в сторону, словно кто-то сидевший среди проводов и труб, решил осмотреться. Лена медленно опускала руку, а щель в потолке становилась все шире и шире. Вот она превратилась в провал, когда квадратный фрагмент фальшпотолка втянули внутрь. А потом, из темноты, в белый коридор, высунулся острый нос. Большой острый нос грызуна.
Лена шевельнула пальцами, сунула руку за спину, и пистолет охранника ткнулся ей в лицо, чуть не коснувшись щеки. Идиот — решила Лена, стараясь не смотреть на потолок. Краем глаза она заметила, как силуэт огромной крысы наполовину высунулся из своего убежища. А еще она заметила, как подозрительно дрогнули тени на полу — в углу, у лестницы, в том месте, где виднелась вентиляционная решетка.