не касалось.
Алексей опустил взгляд. От пиджака остались лохмотья, залитые красной и черной кровью, левого рукава вовсе нет. Белые брюки разошлись по швам, болтаются, как матросские клеши, и все в черных брызгах. Стрелки оказались лучше, чем он думал. В груди две темные дырочки. Еще одна в плече, посреди уцелевшего рукава. И еще — в правом бедре. Все — с траурными каемками, словно кровь только выступила из тела, но тут же передумала течь.
Криво улыбаясь, Кобылин поднял взгляд на невозмутимого убийцу. Тот ответил спокойным взглядом, и внутри охотника волной разлилась ослепляющая ярость. Он получил ранения — но это было сейчас неважно. Тело пострадало, но все еще пригодно для сражения. Это главное. Ведь он, наконец, получил то, чего так ждал. И наплевать на то, что завывает в голове, пытаясь напомнить о каких-то другихделах. Нет, это все глупости. Это все — потом. Он — охотник. А перед ним — самая важная и самая опасная на свете дичь. Ты же охотник, правда? Ты должен охотиться. Вперед. Продолжай. Убей эту тварь.
Кобылин медленно поднял руку с пистолетом, прицелился. Выстрелил.
Человек за столом дрогнул от удара, чуть отклонился назад. На его белоснежной рубашке появилось черное пятно, но и только. Словно никакой крови и вовсе в его теле не было.
Все еще криво улыбаясь, Алексей демонстративно отвел руку с пистолетом в сторону и разжал пальцы. Оружие с грохотом запрыгало по железному полу, отскочило, и замерло, ткнувшись в бок хрипящего вампира.
Человек в строгом костюме, не отводя взгляда от охотника, медленно поднялся из-за стола. Оглянулся на тела, лежащие на полу, взмахнул руками. Огромный железный стол, крутясь как щепка, отлетел в сторону, а убийца с ледяными глазами, словно пушечное ядро, рванулся к охотнику.
Кобылин распрямился, как пружина. И прыгнул вперед.
Навалившись на теплый бок Жигуленка, Григорий сверлил мрачным взглядом опустевшую улицу. Порой нервно прижимал локоть к боку, проверяя — на месте ли кобура. И тут же хлопал по карману с телефоном, когда казалось, что тот вибрирует. Растрепанные волосы координатора завивались крупными кольцами, а подстриженная пару дней назад борода норовила встать торчком, как шерсть на загривке зверя.
Григорий пребывал в тихом бешенстве. Все опять пошло наперекосяк, нарушив все мыслимые правила и планы. И опять в центре всей заварушки оказался Кобылин. Он обладал удивительным даром — каждое его появление превращало все окружающее в комок хаоса, заставляя события кружиться в безумной карусели. Любое серьезное начинание оборачивалось фарсом, смертельным и кровавым. При этом, удивительным образом, сам охотник выбирался из этого безумия целым и здоровым. Хотя, теперь, наверно, уже нельзя сказать, что целым. Тем более здоровым. И все же…
Заслышав рев моторов, Борода уже привычно присел, прячась за «шестеркой». Сквозь стекла салона ему было видно, как из-за поворота вылетают одна за другой черные машины. Три стремительных силуэта с кольцами на тупых мордах, мощные, агрессивные, беспощадные даже на вид. У первой на крыше торчала синяя мигалка, распугивая своими вспышками одиноких водителей, пытавшихся объехать брошенный фургон ремонтников.
Пригнувшийся Гриша тихо выругался. Он ни секунды не сомневался в том, что увидит знакомые лица, когда эта кавалькада остановится.
Машина с мигалкой, визжа тормозами, въехала на тротуар и застыла в распахнутых воротах. Две остальные приткнулись по бокам, ловко и бесшумно, окончательно запечатав выезд со стоянки банка.
Пассажирская дверца первой машины распахнулась, и на асфальт выпрыгнул долговязый парень в сером костюме. Его рыжие волосы стояли дыбом, а длинный острый нос тянулся вперед, на глазах теряя сходство с человеческим.
Оборотень быстро огляделся, вытащил пистолет и бросился к крыльцу, пригибаясь на ходу, как под обстрелом. В тот же миг из остальных машин на улицу высыпал сразу десяток фигур и бросились следом за своим шефом, доставая на ходу пистолеты. Кто-то в костюме с галстуком, кто-то в куртке, кто-то в туфлях, кто-то в кроссовках… Воинство явно наскребалось с миру по ниточке и напоминало киношных американских детективов, собравшихся ворваться в квартиру подозреваемого.
Хмурясь, Борода выпрямился, бросил долгий взгляд поверх крыши Жигуленка, наблюдая за тем, как оборотни один за другим ныряют в черный проем. Десяток. Это немало. Но и не так уж много. Пожалуй, шансы растут. Если отряд Сани неожиданно ударит в спину защитникам, пытающимся совладать с заглоченной наживкой, то…
— О, черт, — простонал Гриша, пригибая голову. — Черт!
Прямо на его глазах из-за угла здания выкатился большой бежевый бронированный фургон с надписью «Инкассация». Видимо, раньше он прятался за зданием, на стоянке. Теперь же он в мгновенье ока стал поперек проезда, перекрыв дорогу брошенным черным машинам и закрыв собой крыльцо и двери.
— Мать, — тихо выдохнул Гриша.
Задняя дверь фургона распахнулась, и на асфальт посыпались бойцы. Рослые, крепкие, они все были одеты в одинаковую черную форму, напоминавшую тактическую одежку спецназа. Плотные куртки с карманами, напяленные явно на тонкие бронежилеты, широкие пояса со снаряжением, черные штаны с наколенниками, высокие армейские ботинки. На головах — шлемы, напоминающие мотоциклетные. В руках — автоматические винтовки, походящие на американские карабины. Легкие, похожие на скелеты, с прицелами…
Штурмовики выпрыгивали из фургона и тут же скрывались за ним, направляясь, без сомненья, к дверям. Покрывшийся холодным потом Гриша насчитал шестерых, выскочивших из фургона. Седьмой выбрался с пассажирского сиденья. Водителя Борода не видел, но автоматически включил его в команду. Восемь. Восемь тренированных и хорошо вооруженных бойцов. Против десятка оборотней. Это, конечно, еще вопрос — кто кого. Если обоймы у ребят не забиты серебром, то у штурмовиков будут серьезные проблемы. Но вот беда — Гриша был совершенно уверен, что это не основные ударные силы. Эта небольшая команда должна просто блокировать дверь и не дать выскочить наружу тем, кому удастся выбраться из мясорубки внутри здания.
Григорий с сомнением заглянул в салон машины. Дробовик. Пистолет. Две запасные обоймы. Если он атакует этот отряд, нападет с тыла… То своей смертью привлечет к засаде внимание тех, кто скрывается внутри. Наверное. Если они вообще заметят в пылу сражения эту небольшую заварушку.
Сдвинув густые брови, Борода потянул дверцу на себя и тут же подпрыгнул, когда карман его кожаной куртки затрясся. Матерясь, он выхватил телефон и глянул на экран.
— Не трогай обрез, жди, я близко! — прочитал он вслух.
Уже нисколько ни таясь, он с грохотом захлопнул дверь машины, оглянулся, высматривая нежданных гостей, окинул пустую улицу долгим взглядом и снова привалился к железному боку «шестерки». Закусил губу.
И стал ждать.
Они встретились на середине зала — паренек в разорванном белом пиджаке без рукава и округлый, словно надутый изнутри громила в черном костюме. Противники должны были столкнуться, лоб в лоб, как локомотивы, идущие навстречу друг другу по одной колее. Но в последний миг Кобылин едва заметно качнулся в сторону, и киллер скользнул мимо.
Алексей, не разворачиваясь, ударил ногой назад, но противник, успевший остановиться, легко отвел удар тяжелой ладонью и сам взмахнул ногой. Охотник пригнулся, и лакированный ботинок лишь взъерошил волосы на макушке. Распрямляясь, Кобылин рванулся вперед, ударил снизу вверх, раз, другой… Киллер отбил в сторону один выпад, увернулся от второго. А когда охотник попытался ударить коленом в живот — подставил свой локоть. Свободной рукой Кобылин резко уперся в плечо противника, не ударил — оттолкнулся, избежав молниеносного выпада в челюсть.
Они разошлись — оба невозмутимые, даже не запыхавшиеся. Ледяные глаза убийцы пристально следили за каждым движением охотника, расслабленно встряхнувшего руки. А тот следил за короткими шажками киллера, описывающего дугу вокруг своего противника.
Сорвались с места одновременно, словно по команде, столкнулись, как деревья в бурю, с хрустом и шлепками обмениваясь ударами. Оба работали руками и ногами со скоростью взбесившейся мельницы, нанося друг другу сильные и точные удары. Каждый выпад встречал блок, после каждой атаки следовала контратака. Ни одной ошибки, ни одного пропущенного удара. Рука, нога, колено, блок, ответ, удар локтем, шаг за спину, быстрый разворот. Точные и выверенные движения напоминали танец, который оба партнера репетировали годами. Одинаково быстрые, одинаково ловкие, они словно разыгрывали сцену, поставленную умелым режиссером. Казалось, это может продолжаться часами. Днями. Неделями.
Киллер ошибся первым, опустив руку чуть ниже, чем было необходимо. Кобылин скользнул вперед, вложив в удар инерцию тела, и его кулак с размаха влетел в скулу противника. Тот даже не дрогнул, а когда Кобылин ударил в корпус, пытаясь развить атаку, то получил прямой выпад в грудь. Просчет киллера обернулся ловушкой. От мощнейшего удара, напоминающего по силе тычок кувалдой, легкого Кобылина отбросило назад и следующий удар лишь слега задел кончик его носа.
Алексей тут же скрутился как пружина, опускаясь на корточки. Широко мазнул ступней по полу, пытаясь подсечь ноги убийцы. А когда тот подпрыгнул, распрямился и сам, выбросив свое тело в воздух. На лету он продолжил поворот и со всего размаху второй ногой приложил голову противника.
Тот не свалился от мощнейшего удара — лишь покачнулся, а Кобылин, приземлившийся на корточки, был вынужден катнуться в сторону, уходя от потенциальной атаки.
Когда он прыжком вскочил на ноги, то обнаружил, что убийца не двинулся с места. Он стоял прямо, сжимая опущенные кулаки и мрачно глядя на вскочившего охотника. Черный пиджак треснул по швам, пары пуговиц на рубашке не хватало, и сквозь распахнувшийся ворот проглядывали темные полосы татуировок.
Кобылин, приплясывающий на месте, как боксер на ринге, поднял ладонь и поманил противника к себе. Выражение лица киллера не изменилось, но его ледяные глаза чуть потемнели. Он сделал шаг, а потом рванулся с места, словно выпущенная стрела. На лету он выбросил вперед ногу, целя в живот, а едва Кобылин увернулся, ударил второй, целя в голень. И тут же, молниеносно, этой же ногой ударил в лицо.