На полочке в прихожей стопка газет и квартирных квитанций. Если в этой квартире вставить окна и дверной замок, об апокалипсисе снаружи не будет говорить ничто.
Поднимаемся выше. Здесь квартиры уже выгоревшие. Цемент и каменная крошка на полу. Плиты последнего этажа сложены как карточный домик. Здесь можно записать интервью – пейзаж красивый, внизу ездит бронетехника. Вдалеке дымит и грохочет «Азовсталь». Находим гитару и табуретку, один из бойцов исполняет матерную песню про нелюбимую и не любящую мать-Украину, переставшую быть матерью.
Наш спецназ – это таможенники ДНР. Люди, вышедшие из кабинетов 24 февраля, отложившие в сторону декларации и взявшие в руки автоматы. Все местные, все помнят Майдан и события 2014 года, что делать сейчас – вопроса не стояло ни для кого. Работают настолько четко, что тружеников кабинетного жанра узнаешь не сразу.
Эта квартира с полощущимися шторами… Наверное, таким мне и запомнится Мариуполь перед отъездом. Взломанная, покинутая. Оскверненная, но ждущая своих хозяев. С уничтоженными и сгоревшими верхними этажами, распахнутым, как опустошенная душа, холодильником, но сохраненными тарелками в посудомойке и мирными газетами и квитанциями в прихожей. Приехала смена, и эта наша съемка – завершающая эту командировку.
«Ми вас чекаемо! Повертайтеся живыми! Разом переможемо! Кохання, богатства, здоровья, щастя, мира!» И телефоны – огромное количество номеров телефонов, по префиксам понятно – украинские, конечно же.
Это стандартный «расписной» флаг, брошенный в одной из спешно покинутых украинских частей. Люди писали военным свои пожелания, и флаги такие считались своего рода талисманами. Не помогло конкретно тем, кому пожелания писали именно на этом флаге, – уходили поспешно, причем в Мариуполь (сама часть – в пригороде). С перспективами, сейчас уже известными, но тогда на что-то, наверное, они рассчитывали.
Вбиваю номера с флага в записную книжку своего телефона: флаг 1, флаг 2, флаг 3 и так далее. Всего около семи номеров. Открываю вайбер – три телефона находятся, с аватарками. Щекастенький мужчина лет тридцати на фоне полированного деревянного шкафа, с ярко-синим галстуком. Женщина в белом платье с пышными формами, с каким-то большим красным цветком, широко улыбается. И какая-то бессмысленная картинка из аниме. Пишу всем троим одинаковый текст: «Добрый день, вот нашли ваш телефон на флаге». И прилагаю фото самого флага.
Все трое сообщение получают, прочитывают – и молчат. Вайбер у меня зарегистрирован на донецкий номер, Феникс.
Украина, которая была всегда, но которой никогда не было
Дубовые листья и значок «Азова» на воротах, но на флагштоке на фоне неба уже флаг ДНР, создающий определенный визуальный диссонанс. Это как раз то место, из которого украинский флаг с телефонами. Бывший пансионат на берегу моря, который в 2014-м азовцы мобилизовали под свои нужды. Территория его огромная. Несколько корпусов – жилой, административный, столовая, гараж. Бассейны под открытым небом, но ими не пользовались. Выход на морское побережье и пляж перегорожены забором из листового железа, у ворот стоит гаубица Д-30. Забор по всему периметру зашит листами железа, поверху пущена колючая проволока. Очень не хотели в этом курортном месте, чтобы происходящее на территории могли рассмотреть какие-то посторонние глаза. Как говорят люди, которые разбираются в происходящем и владеют фактурой, здесь или в каких-то подобных местах, скорее в технических и тыловых подразделениях, вполне возможны страшные находки. Люди ведь пропадали, активистов мариупольской Русской весны 2014 года мучили, пытали, убивали, чему свидетельств – множество. И наверняка есть место, скрытое от посторонних глаз, где можно было привести бессудный приговор в исполнение и спрятать тело или тела. Ведь все они были уверены в своей безнаказанности и незыблемости их миропорядка, хотя уже сейчас понятно, что маховик событий раскручивался настолько стремительно, что ничего постоянного в получившейся конструкции быть не могло.
Украина готовила молниеносные операции на территории ДНР и ЛНР – рассечение республик и окружение крупных агломераций, с выходом на границу, а страны НАТО – молниеносное разворачивание на Украине своих баз. И все, вопрос был бы решен совершенно не в ту сторону, в которую он решается сейчас. Наступление на Новоазовск и Донецк, их молниеносное окружение, превентивная зачистка всех не агрессивно настроенных по отношению к России СМИ в Европе и прямая атака – на пророссийские СМИ. Мы даже ничего не могли бы рассказать о происходящем. А последствия пришлось бы разгребать под стройный и озабоченный вой мировой общественности. Но на всех настенных календарях красные рамочки остановились на 23 февраля. В этот день время изменило свой ход.
Везде, конечно, что-то интересное. В административном здании, в коридоре, какие-то портреты военачальников. Судя по датам жизни и смерти, какие-то участники движения за украинскую самостийность послереволюционного периода, причем сторонники как буржуазной концепции, так и анархической. Герои, так сказать.
В Мангуше мы снимали интервью с учителем истории в одной из школ. Вменяемый и умный человек, все последние годы вынужденный играть в эту безумную игру под названием преподавание украинской истории.
Естественно, с 2014 года преподавание происходит на украинском языке в полностью русскоязычном регионе – это как бы понятно, привет Порошенко. Украинская история в целом – это такой предмет, требующий для изучения изрядной гибкости ума. Украина была всегда, но при этом ее никогда не было. Революция 1917 года, кстати, она была украинской, если кто не в курсе. Гагарин в космос полетел из абстрактной страны, без надписи СССР на шлеме. Владимир Вернадский – украинский ученый. При этом Богдан Хмельницкий – национальный герой, хотя по извращенной логике должно быть как раз наоборот. Великой Отечественной войны не было, была Вторая мировая. И было два параллельных движения сопротивления – партизанское и ОУН-УПА, да. Гетман Сагайдачный – наше все, конечно. Памятник ему именно полк «Азов» установил в Мангуше, у сельсовета – с соответствующей сопровождающей подписью. Он там до сих пор стоит – с мечом на вытянутых руках. Интересно, как сложится его дальнейшая судьба. Там же и крест погибшим воинам АТО. Пока тоже на месте. Готовность забивать мозг детям несуществующей историей выдуманной страны просто потрясающая.
Раз в определенный период всех учителей истории Донецкой области Украины собирали в Краматорске на соответствующую политинформацию, которую проводило Особое совещание – так сказать, тройка. Девушка и юноша из Института национальной памяти, тут мозги определенного склада, не предполагающие альтернатив. И мужчина в возрасте, явно заставший Советский Союз, но на любое приглашение к дискуссии, даже в рамках мероприятия, дискуссионность не предполагающего, встававший и провозглашавший на весь зал: у меня сын погиб в АТО. Да и дискутировать вряд ли кто имел желание. Сейчас учителя едут в Крым на ускоренную переподготовку, опыт такой работы есть и в ЛДНР. Учителя, с которыми мне приходилось общаться, самые искренние и прорусски ориентированные люди, которым в их мироощущении позавидовали бы многие московские рефлексирующие интеллигенты, не понимающие точно, что не так, но не одобряющие. Разговоры с такими людьми очень отрезвляют, с историями, как к ним относились и Украина, и политические украинцы. Директор школы Мангуша, кстати, всех заставлявшая говорить на мове (а математику и физику преподавать на ней просто невозможно), уехала сразу на Западную Украину. Державные украинские символы в фойе школы сняты в первый же день СВО и отнесены в подвал.
Разгадка непонимания происходящего для европейцев, что же такое Украина… Они исходят из понимания и принятия той самой выдуманной истории и выдуманной страны. Он не понимают проблемы русского и украинского языка – желания заменить один другим приказом по стране в один день. И во время визитов высокопоставленных европейских чиновников в образцовые военные части те же азовцы им, разумеется, хором это все подтверждали, и тот же Джонсон был потрясен их желанием защищать Украину. Но эта Украина не их, не только их, а юго-восток – так не их вообще. Шанс на общую страну и общую идею был, да весь вышел, но все они, во главе с чучелом Джонсоном, до сих пор этого не могут понять. Вслух высказать какую-то другую точку зрения было невозможно, на официальном уровне – тем более. Русской Украины для них не существовало, и никто им о ней не говорил. В том же Мариуполе, Харькове и Херсоне ее не было. Только украинская Украина, пускающая свои щупальца везде и всюду, ну, получилось так, что до поры. А русская Украина пока молчит, ждет своего часа. Но еще, безусловно, скажет свое слово, тот же Николаев. Притом что Украина-то всегда и была… русская. Процесс этого преображения и сбрасывания морока мы сейчас и наблюдаем.
Важная мысль для тех, кто мне пишет, что я одной рукой даю детям шоколадки, а другой – бомблю их дома. Здесь нужно понимать даже не только то, что многие дома пострадали и страдают сейчас именно от украинских снарядов и от провокационных действий именно украинских сил, ведущих себя реально хуже оккупантов – да, поговорите о них с жителями Мариуполя и того же Харькова (когда мы в него придем). Важно понимать, что ответственность за весь этот кровавый бедлам лежит на киевских властях. И руки в крови у них. Устроили это все они, а шире – спровоцировали англосаксы, именно, а даже не европейцы. Они воспитали из молодого государства без мозгов агрессивную бешеную тварь, науськивая и нацеливая ее на нас. Все происходящее сделали британцы и американцы. И кровавая не смешная карикатура, которую представляет сейчас киевский режим – эта затянувшаяся петлюровщина в матери городов русских, в источнике нашей цивилизации и самосознания, которую застал и от которой оторопел в свое время Булгаков, должна быть и будет вычищена, в то время как именно на это агрессивное невежество и делается ставка оппонентами. «Вы же понимаете, что без Киева это все бессмысленно?» – это мне сказал мужчина на раздаче гуманитарки, которую мы снимали с иностранцами. Образованный, имеющий емкую специальность и имевший сложную работу в IT-сфере. Я – понимаю. И, надеюсь, остальные понимают тоже. Главное, это понимает он.