Картер Малкасян
Начало вторжения
11 сентября 2001 года два авиалайнера врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Другой самолет врезался в Пентагон. Четвертый упал на поле в штате Пенсильвания, прежде чем смог поразить свою цель — Капитолий США. Почти 3 000 американцев погибли. Еще около 6 000 получили ранения. В результате этих атак Соединенные Штаты вошли в Афганистан. Администрация президента Джорджа Буша-младшего быстро подтвердила, что нападения совершили Усама бин Ладен и Аль-Каида. Ответные меры были приняты в течение месяца.
Война пришла в Афганистан как внешнее потрясение. Советско-афганская война, затем гражданская война и, наконец, правление талибов способствовали созданию условий, в которых мог развиваться экстремизм. Двадцать лет беспорядка и внешнего вмешательства способствовали росту терроризма. Однако сами афганцы не были международными террористами. Заговор 11 сентября, возможно, курировался из Афганистана, но он не был афганским. Международный терроризм «Аль-Каиды» был мотивирован более широкими событиями на Ближнем Востоке, такими как политика правительства Саудовской Аравии и присутствие США на Аравийском полуострове. Бен Ладен, араб, руководил операцией. Его роль является ключевой. Он хотел напасть на Соединенные Штаты, несмотря на советы своих советников передумать. Редко в истории один человек так единолично провоцировал войну.
Мертвая рука бин Ладена преследует анализ ранних решений Америки в Афганистане. В качестве побочного эффекта 11 сентября бин Ладен надеялся втянуть Соединенные Штаты в долгую войну в Афганистане, где они потерпят поражение, как Советский Союз. Еще до того, как начали падать американские бомбы, он призывал старых моджахедов и религиозных ученых вернуться в Афганистан, чтобы вести второй джихад. Он снова и снова говорил об этом своим последователям. Мечта бен Ладена приведет к его собственной смерти. Но Америка действительно окажется в ловушке десятилетий войны.
То, что произошло в течение нескольких недель после 11 сентября, оказало драматическое влияние на ход войны. Многие решения США были блестящими. Другие закрыли возможности. Благодаря своим блестящим решениям и упущенным возможностям первые месяцы афганской войны были одними из самых важных для Америки.
Нападение стало травмирующим сюрпризом для Соединенных Штатов. Удар был нанесен в самое сердце американского правительства и экономики. Тысячи жертв превысили число жертв Перл-Харбора и в отличие от 1941 года были в подавляющем большинстве гражданскими. В тот вечер президент Буш обратился к нации: «Сегодня наши сограждане, наш образ жизни, сама наша свобода подверглись нападению в результате серии преднамеренных и смертоносных террористических актов… Тысячи жизней были внезапно оборваны злобными, подлыми актами террора. Фотографии самолетов, врезающихся в здания, горящих пожаров, рушащихся огромных сооружений наполнили нас неверием, ужасной печалью и тихим, непреклонным гневом». Помня о возможности последующих атак, Буш заявил о своей решимости «выиграть войну против терроризма».
Масштабы этого события убедили американцев во всем мире, что терроризм представляет собой гораздо более смертоносную угрозу, чем казалось ранее, и к нему следует относиться со всей серьезностью. Заголовок газеты «Нью-Йорк Таймс» от 12 сентября гласил: «США атакованы». На редакционной странице было написано: «Война против Америки», «Непостижимое нападение» и «Национальная оборона». Колонка гласила: «Каждый распорядок дня, каждая привычка… вчера были нарушены. Если рейс, полный пассажиров, может быть превращен в военную ракету, то опасно все. Если четыре самолета могут быть захвачены одновременно угонщиками-самоубийцами, то мы больше никогда не сможем быть уверены, что любое плохое намерение может быть предотвращено, независимо от того, насколько оно иррационально или отвратительно. [Это] один из тех моментов, когда история раскалывается, и мы определяем мир как «до» и «после». Это была новая эра. Внезапно Афганистан стал главным интересом Америки в сфере национальной безопасности.
Сразу после терактов президент Буш и его совет по национальной безопасности (включая директора Центральной разведки Джорджа Тенета, государственного секретаря Колина Пауэлла, министра обороны Дональда Рамсфельда, советника по национальной безопасности Кондолизу Райс и вицепрезидента Ричарда Чейни) согласились с тем, что Соединенным Штатам, вероятно, придется атаковать Аль-Каиду — наиболее вероятных исполнителей теракта — и Афганистан. Они подозревали, что при этом придется свергнуть режим талибов. Райс пишет в своих мемуарах, что через несколько часов после нападения «мы все знали, что результатом будет объявление войны талибам и вторжение в Афганистан». В то время мало кто из американцев различал АльКаиду и Талибан.
Тем не менее, Буш еще не был готов к смене режима. Он решил выдвинуть ультиматум, чтобы дать талибам шанс отступить, хотя и сомневался, что они подчинятся. Идея внезапного нападения была ему неприятна, особенно если учесть, что он пытался сохранить высокие моральные принципы. 12 сентября он сказал своему Совету национальной безопасности, что Талибан должен сдаться или выгнать всю организацию Аль-Каида, если он не хочет войны с США. Буш подождал бы с публичным выдвижением ультиматума до тех пор, пока это требование не было бы передано талибам в частном порядке. Решение Буша давало возможность вести переговоры с талибами. Если бы они согласились выдать бин Ладена, Соединенные Штаты могли бы оставить режим на месте. В ретроспективе такое решение могло бы предотвратить вторжение США в Афганистан и последующие годы войны.
Одним из первых шагов администрации был разговор с Пакистаном. Из-за своего расположения и связей с Талибаном Пакистан был бы незаменимым союзником. Госсекретарь Колин Пауэлл и его заместитель Ричард Армитедж немедленно оказали давление на президента Парвеза Мушаррафа с целью заставить его изменить политику Пакистана и предоставить военную и дипломатическую помощь в борьбе с талибами и Аль-Каидой. 12 и 13 сентября Армитедж и Пауэлл изложили ряд требований генералу Махмуду, директору ISI (пакистанской военной разведки), и президенту Мушаррафу: Преследовать «Аль — Каиду», закрыть границу для «Аль-Каиды», сократить финансирование «АльКаиды», предоставить Соединенным Штатам право на базирование и пролет, позволить Соединенным Штатам доступ к базам и границам Пакистана, обмениваться разведданными, осудить и пресечь внутреннюю поддержку терактов 11 сентября, прекратить поставки топлива и добровольцев талибам, и, наконец, прекратить поддержку талибов, если они укрывают «Аль-Каиду». Впечатленный тем, что мстительная Америка может напасть на его собственный режим, Мушарраф согласился на эти требования. Он якобы встретился со своими ключевыми генералами в главном штабе армии 12 сентября перед разговором с Армитиджем и Пауэллом и сказал им, что «США отреагируют как раненый медведь и нападут на Афганистан». Пакистан, посоветовал он своим генералам, должен будет отвернуться от Талибана, по крайней мере, на время.
Мушарраф пытался сохранить влияние Пакистана в Афганистане, поощряя талибов к переговорам с США и одновременно предоставляя Соединенным Штатам необходимый военный доступ. В последующие недели он ограничил пакистанскую военную поддержку талибов. Генералу Махмуду и Межведомственной разведке нравились талибы. Махмуд поставлял оружие и советников для войны талибов против Северного альянса. Он сказал Абдул Саламу Заефу, послу Афганистана в Пакистане: «Мы… знаем, что нападение на Афганистан со стороны Соединенных Штатов… кажется все более вероятным…. кажется все более вероятным. Мы хотим заверить вас, что вы не будете одиноки в этом джихаде против Америки. Мы будем с вами». Несколько недель спустя Мушарраф сменил Махмуда и отозвал главных офицеров ISI с Талибана. До конца 2001 года в Межведомственной разведке царил раскол. Некоторые офицеры помогали Соединенным Штатам в военных операциях. Другие поставляли талибам оружие, боеприпасы, новобранцев и советников.
Несмотря на обструкционистов из ISI, Мушарраф оказал давление на талибов, чтобы они выдали бин Ладена. Мулла Омар не был заблаговременно проинформирован о нападении 11 сентября. Бен Ладен проигнорировал указание Омара консультироваться с ним по поводу любого международного теракта. По словам министра иностранных дел Талибана Вакиля Ахмеда Мутавакиля, многие талибы симпатизировали бен Ладену и арабам, но другие ставили под сомнение его нападения на другие страны с афганской земли. До 11 сентября совет министров Талибана снова и снова подчеркивал, что эти гости не должны делать ничего подобного. После 11 сентября талибы публично осудили теракты и заявили, что виновные должны быть привлечены к ответственности. Тем не менее, Омар продолжал укрывать бин Ладена. Перед своим смещением директор ISI Махмуд вызвал к себе муллу Омара. На встрече Омар согласился послать эмиссара к бин Ладену с просьбой о его добровольном уходе. Затем Омар сказал Пакистану, что готов выдать бин Ладена третьей стране. Соединенные Штаты отказались, желая, чтобы бин Ладен был передан напрямую.
Другим человеком в Пакистане, искавшим сделку с талибами, был Роберт Гренье, глава ЦРУ в Пакистане. 15 сентября он встретился с командиром южной зоны Талибана муллой Османи. Османи был готов отдать бин Ладена, но не понимал, как это можно сделать. Он сказал, что афганцы будут настолько разгневаны, что выступят против талибов. Гренье все же убедил Османи попросить муллу Омара выдать бин Ладена, чтобы избежать вторжения США.
Пока Гренье пытался открыть канал связи, Буш выдвинул свой ультиматум в речи перед Конгрессом 20 сентября. Он призвал талибов выдать бин Ладена и «Аль-Каиду» или разделить их участь. Несколькими днями ранее Конгресс предоставил Бушу полномочия использовать «всю необходимую и подходящую силу» против тех, кто стоял за атаками 11 сентября, или их сторонников.