Халилзад был полон энергии. Говоря всем, что у него всего девять месяцев на достижение урегулирования, он безумно летал в Доху, Дубай, Кабул и Исламабад. Худой, с зачесанными назад волосами, одетый в дорогие костюмы, на встрече он почти не переставал говорить или двигаться. Он пожимал всем руки, похлопывал по спине и постоянно предлагал идеи. Халилзад встречался со всеми, с кем только мог: с политической комиссией «Талибана», с другими талибами и практически с каждым политиком в Кабуле. Он всегда был в поисках разговора, предпочтительно один на один. Гани ему не доверял. Карзай был рад его возвращению. Сотрудники самого Халилзада не могли за ним уследить. Он почти не спал. Он был подходящим человеком для того времени.
Госсекретарь Помпео поддерживал Халилзада в большей степени, чем любой госсекретарь поддерживал предыдущих посланников мира. Помпео был ближе к Трампу, чем другие члены кабинета, потому что он скрупулезно выполнял пожелания президента. Он знал, что терпение президента на исходе и что прогресс в достижении мира должен быть быстрым. Помпео наделил Халилзада полномочиями действовать по своему усмотрению.
Военные также поддержали Халилзада. Если Петреус выступал против мирных переговоров, то генерал Данфорд, как председатель объединенного комитета начальников штабов, и генерал Миллер, как командующий всеми силами США и союзников в Афганистане, поддержали их. Данфорд неоднократно давал указания: «Госдепартамент играет ведущую роль в Афганистане. Мы поддерживаем Халилзада». Данфорд считал мирные переговоры маловероятными. Из-за террористической угрозы он прогнозировал, что наиболее вероятным будущим для Америки будет длительная, низкоуровневая приверженность. Но он не видел причин не попытаться. Если бы Халилзад смог закончить войну, это была бы победа. Миллер приспособил свои операции к дипломатии Халилзада. Естественно, между военными и командой Халилзада возникли некоторые трения. Чиновникам Пентагона было особенно неприятна импульсивность Халилзада. С этим можно было справиться. Данфорд и Миллер всегда поддерживали его инициативы.
Цели США на переговорах на этом этапе были практически неизменными с 2012 года: прекращение насилия, афганское политическое урегулирование, отказ талибов от «Аль-Каиды» и долгосрочное присутствие разведывательных сил и сил специальных операций в Афганистане для проведения контртеррористических операций. Мэттис и Данфорд выступили против того, чтобы предлагать какиелибо сроки до нуля, поскольку их беспокоит борьба с терроризмом. Переговоры должны были вестись «под руководством Афганистана», то есть основные вопросы будут обсуждаться между Талибаном и правительством, а не между Талибаном и США. Задача Халилзада состояла в том, чтобы привести талибов к многостороннему процессу «под руководством Афганистана», в ходе которого будут обсуждаться основные вопросы, включая вывод американских войск. Вывод американских войск не должен был обсуждаться на ранних этапах процесса, когда талибы могут пойти на одностороннюю уступку и ничего не дать взамен.
Халилзад стремился убедить талибов, афганское правительство и других ведущих афганцев провести переговоры о новом политическом урегулировании для страны, которое будет включать новое правительство и конституцию и заменит Боннское соглашение. Вероятно, потребуется создание временного правительства из ведущих афганцев, а Гани, вероятно, придется уйти в отставку. Халилзад выразил оптимизм по поводу того, что как только афганцы сядут за стол переговоров друг с другом, соглашение будет быстро достигнуто. «Внутриафганские переговоры станут историческими», — говорил он. Чтобы заставить талибов согласиться, американские войска в конечном итоге придется сократить, хотя Халилзад предпочел бы оставить некоторое их количество для борьбы с терроризмом. Он не хотел разыгрывать карту вывода войск раньше времени, поскольку это был крупный козырь в переговорах. По сути, Халилзад считал, что сокращению войск должно предшествовать политическое урегулирование. В противном случае, когда американские войска будут выведены, у талибов возникнет соблазн отказаться от любых обязательств и попытаться захватить власть силой.
Целью талибов было добиться полного ухода США, а затем навязать свое собственное политическое урегулирование. Их позиция ужесточилась по сравнению с 2011 годом, когда они были готовы к переговорам с афганским правительством на ранних этапах процесса. Лидер талибов Маулави Хайбатулла был гораздо менее компромиссным, чем его предшественник — прагматичный Мансур. В 2012 и 2013 годах Хайбатулла поддержал открытие офиса мира в Катаре и убедил Шуру Кветты в том, что мирные переговоры разрешены исламским законом. Но он хотел только соглашения, которое выведет все иностранные войска и приведет к власти талибов. Через несколько месяцев после того, как он стал эмиром, он потребовал, чтобы Соединенные Штаты объявили о полном выводе войск из Афганистана в качестве предварительного условия для переговоров. Хотя это условие отпало, Хайбатулла планировал вести переговоры исключительно с Соединенными Штатами. Хайбатулла и другие высокопоставленные лидеры отвергали слова или действия, которые могли бы признать правительство Кабула Что касается Аль-Каиды, Хайбатулла был готов повторить обещание муллы Омара о том, что Талибан не будет поддерживать нападения на другие страны, не называя Аль-Каиду и не предпринимая никаких действий против нее. Старшие лидеры «Талибана» разошлись во мнениях относительно отказа от организации.
Ощущение военного импульса было широко распространено. Борхан Осман, исследователь, опросил десятки талибов и сообщил, пешие солдаты «Талибана» не проявляли никакого желания вести переговоры и заявляли, что намерены сражаться еще долгое время. Они считали «мученичество» и продолжение «джихада» до достижения цели установления исламской системы, свободной от иностранного военного присутствия, одинаково желательными результатами. Вера в скорую победу не была повсеместной, но все считали, что она в конечном итоге наступит, если противоположная сторона продолжит борьбу и не будет достигнуто политическое урегулирование.
Один бывший чиновник афганского правительства встречался с политической комиссией «Талибана» в октябре 2018 года. Талибы сказали ему, что они думали, что Трамп выведет войска в любой день. Они ждали этого. Тогда Кабул будет захвачен. Они были убеждены, что старый Северный альянс уступит, и гражданской войны не будет. Они сказали, что «схватят Северный альянс за горло, как цыплят, и бросят их на произвол судьбы». Шура Кветты якобы послал комиссию в несколько провинций, чтобы спросить их командиров о мире.
Пятьдесят процентов сказали, что они подчинятся приказу принять мир. Пятьдесят процентов выступили против мира и сказали, что проигнорируют любой такой приказ, что вряд ли является признаком ослабления боевого духа. Будущее, похоже, было на стороне талибов.
На международном уровне талибы получали беспрецедентную поддержку. Иран превратился в крупного покровителя, бросив вызов влиянию Пакистана. Иранская финансовая помощь талибам выросла с незначительного уровня в 2006–2011 годах до более чем 100 миллионов долларов в год после 2012 года и примерно сравнялась с пакистанской. Иран пригласил талибов открыть офис в западном городе Машад. Корпус стражей исламской революции (КСИР) незаметно увеличил военную помощь талибам, особенно в Гильменде и Фарахе. Они предоставили приборы ночного видения, прицелы, беспилотники и другое сложное оборудование мулле Манану в Гильменде и научили его людей пользоваться ими.
Увеличение поддержки якобы было направлено на противодействие Исламскому государству. На самом деле иранцы хотели использовать талибов для нападения на афганскую армию и полицию и сдерживания военной активности США вблизи своей границы. Иранцы поощряли нападения талибов на город Фарах. Иран играл на обе стороны, поддерживая своих давних союзников таджиков и хазарейцев и одновременно помогая талибам. Лидеры страны не хотели создания государства талибов и вряд ли предали бы таджиков и хазарейцев, но разжигание войны отвечало их интересам. Они не хотели, чтобы талибы согласились на долгосрочное военное присутствие США в Афганистане.
Не сделала этого и Россия. Российские дипломаты открыли свой собственный канал связи с политической комиссией Талибана и предоставили средства и, возможно, оружие. Как и иранцы, русские утверждали, что их интересует борьба с Исламским государством. Как и иранцы, они были больше обеспокоены тем, что присутствие США представляет собой стратегическую угрозу. Разумным предположением о начале российской поддержки талибов является 2014 или 2015 год, поскольку «Исламское государство» появилось в эти годы, но поддержка могла начаться и раньше. В 2017 году Мэттис отметил сообщения о российской активности в публичных показаниях. По сообщениям прессы, разведка позже предположила, что русские передали лидерам «Талибана» в 2018 и 2019 суммы для нападения на американские войска.
Более заметными были попытки российского президента Владимира Путина вмешаться в переговоры. 9 ноября 2018 года министр иностранных дел России Сергей Лавров провел мирную конференцию в Москве и пригласил политическую комиссию «Талибана», которая согласилась. В конференции также приняли участие Иран и Пакистан. Озадаченный, Гани направил только неофициальных представителей низкого уровня. На конференции политическая комиссия «Талибана» и ее глава Шер Мохаммед Аббас Станекзай выразили свое видение одностороннего мира (Тайеб Ага ушел в отставку в 2015 году после известия о смерти муллы Омара). Лавров разрешил делегации талибов называть себя представителями «Исламского эмирата Афганистан» — название, которое разозлило Карзая и закрыло офис в Дохе еще в 2013 году. Фотографируясь рядом с Лавровым, Станекзай был вне себя. После многих лет международного осуждения Иран и Россия предоставили талибам международное признание. Этот подъем подтолкнул к жестким требованиям на переговорах.
Отношения между Гани и Пакистаном были напряженными. После первых попыток найти общий язык президент Гани стал таким же едким, каким был Карзай. Пока террорист-смертник за террористом уничтожал Кабул, Гани укреплял связи с Дели. Афганистан и Индия обменялись серией визитов на высоком уровне. Индия передала афганской армии небольшое количество боевых вертолетов. Гани приветствовал открытие торгового пути в Индию через иранский порт Чарбахар. Все это не понравилось начальнику пакистанской армии Камару Джаведу Баджве. Пакистанские военные беспрепятственно поддерживали талибов.