В то время как переговоры ускорялись, связанная с ними инициатива Халилзада воплотилась в жизнь. Еще в сентябре Халилзад пришел к выводу, что Шура Кветты не воспринимает политическую комиссию Талибана всерьез.
Халилзад хотел, чтобы Пакистан помог оказать давление на Кветта Шуру и назначить высокопоставленного лидера в качестве главного собеседника. Он знал, кто ему нужен: Абдул Гани Барадар, бывший заместитель всего «Талибана», посаженный в тюрьму Пакистаном в 2010 году. Карзай добился от Пакистана освобождения Барадара под домашний арест в сентябре 2013 года, где он с тех пор и живет. Помпео и Халилзад оказали давление на начальника пакистанской армии Баджву и премьер-министра Имрана Хана, чтобы полностью освободить его, что они и сделали в октябре. Для Баджвы и Имрана Хана освобождение Барадара, возможно, было способом умиротворить Трампа, не ставя под угрозу важнейшие пакистанские интересы.
Как некогда помазанный заместитель муллы Омара, Барадар пользовался глубоким уважением в рядах Талибана. В конце января Хайбатулла назначил Барадара заместителем по политическим вопросам и поручил ему курировать Станекзая и переговорный процесс. Хотя он слегка ослаб от лет, проведенных в плену, возраст укрепил его репутацию старика. Несколько прядей седины украсили его некогда полностью черную бороду. Узкие библиотечные очки в квадратной оправе покоились на его слегка покатом носу, подчеркивая острый ум, который всегда излучали его глаза. Как и многие пожилые афганцы, Барадар страдал от диабета, что снижало его активность. Он был настолько немногословен, что Халилзаду иногда приходилось напрягаться, чтобы расслышать его на встречах. Он хотел мира и был склонен идти на компромисс, чтобы добиться его. Для него были гораздо важнее общие моменты сделки, чем мелкие детали, от которых он часто отмахивался взмахом руки. Он обладал природной честностью, которая завоевала доверие американцев, но при этом твердо придерживался целей Талибана. Он не был ничьим дураком.
Другие талибы также впервые присоединились к политической комиссии «Талибана». Наиболее заметными были пять бывших заключенных Гуантанамо, которые с 2014 года живут в Катаре. Все они были высокопоставленными лидерами в 2001 году, включая бывшего начальника армии Мохаммеда Фазла и бывшего губернатора Балха Нуриуллу Нури, который командовал в МазариШарифе. Все они обладали огромным статусом в движении. Другим важным пополнением стал Амир Хан Мотаки, начальник штаба офиса Шуры Кветты. Он был близок с муллой Омаром, выступал на шуре улемов в 2001 году, которая одобрила джихад против вторжения США, и с тех пор был ключевым чиновником, время от времени выезжая в Афганистан, чтобы передать инструкции командирам. У Мотаки был талант политика, который умел находить друзей и добиваться консенсуса.
Президент Ашраф Гани выступил против усилий Халилзада. Он потребовал, чтобы талибы вели переговоры только с избранным и признанным международным сообществом афганским правительством, приняли конституцию и сложили оружие. Приближались президентские выборы в Афганистане, назначенные на 28 сентября. Публичные заявления Халилзада о том, что прогресс в мирных переговорах может отменить выборы, угрожали стремлению Гани на второй президентский срок. Гани лоббировал каждого американского лидера, которого знал, чтобы выборы состоялись вовремя. Он часто спорил с Халилзадом. Сначала он был в неведении относительно намерения Трампа уйти, а когда ему сообщили об этом, он не верил в это в течение нескольких месяцев. Многие американские чиновники в Вашингтоне и в аппарате Совета национальной безопасности были друзьями Гани. Вопреки указаниям Трампа, от них поступали сообщения о том, что Соединенные Штаты никогда не позволят Афганистану превратиться в вакуум для террористов. Гани был убежден, что причин для переговоров практически нет.
Карзай, с другой стороны, хотел мира. Сейчас, живя в Кабуле, он выступал в прессе и организовывал политических лидеров в поддержку мирного процесса. Халилзад поддерживал с ним постоянную связь. Даже талибы прислушивались к Карзаю благодаря его постоянной критике Соединенных Штатов. Карзай возглавлял афганскую делегацию на двух московских конференциях и встречался лицом к лицу с политической комиссией «Талибана». В отличие от Гани, Карзай настаивал на том, чтобы все вооруженные силы США покинули Афганистан, считая, что иностранным войскам там не место. Он также был заинтересован во временном правительстве. Карзай надеялся, что в качестве побочного продукта он может быть переименован в президента или назначен на должность титулярного главы государства. Он считал себя «отцом нации». Если отбросить личные амбиции, Карзай был готов выложить на стол гораздо больше, чем Гани, во имя мира.
Доктор Абдулла (который сейчас в третий раз баллотировался на пост президента) и таджикские лидеры также были готовы рассмотреть возможность мирных переговоров, хотя в основном из-за возможности создания временного правительства, которое улучшило бы их политическое положение. Их отношение к талибам было непоколебимым. Они считали, что любая сделка должна защищать долгосрочные стратегические отношения с США, и не одобряли уступок. Мохаммед Алам Эзедьяр, сенатор от Панджшира и депутат джирги Мешрано, критиковал, что мирный процесс дал талибам «законное признание» и что взамен «нам нечего показать нашему народу, ничего ощутимого». «Я надеюсь, что вы не пожалеете об этом мирном процессе из-за обмана талибов», — сказал он официальным лицам США. Камиль Бек Хуссейни, сенатор от Бадахшана, заявил: «Мы не примем возрождение Талибана. Мы хотим, чтобы у людей были права и свобода». Командиры Северного альянса и некоторые лидеры пуштунских племен — Аликозай, Ачекзай — поклялись сражаться с Соединенными Штатами или без них. Талибан убил членов их семей. Они знали, что может произойти.
Внезапный импульс к миру усилил беспокойство среди афганцев, которые пережили жизнь вдали от талибов. Лидеры правительства опасались, что Соединенные Штаты вот-вот бросят их. Новый парламент провел слушания, на которых критиковал Трампа за использование Афганистана в своих предвыборных целях и капитуляцию перед талибами. Женщины в городах были особенно обеспокоены. Даже недавно переизбранная депутат Маулали Исхакзай со своими соплеменниками-талибами не хотела, чтобы талибы вторгались в ее политико-племенно-пиратский образ жизни: «Я не приму эмират. Женщины хотят ходить свободно и в цвету. Талибан никогда этого не допустит».
В Соединенных Штатах защитники прав афганских женщин отнеслись к переговорам скептически. Сенаторы, представители и ученые аналитических центров призывали к защите прав человека и критиковали отсутствие представительства афганских женщин на переговорах. Сенатор Джинн Шахин, демократ от штата Нью-Гэмпшир, член комитета по международным отношениям Сената, заявила, что «афганские женщины громко и ясно дали понять, что они хотят мира без угнетения… Их права и будущее не должны потеряться в этих переговорах». Мнения, подобные ее, усиливают скептическое отношение к переговорам в Вашингтоне. Права женщин всегда были идеалом интервенции.
Военная стратегия США скорректирована для поддержки переговоров. Генерал Скотт Миллер прибыл в Афганистан в 2018 году с убеждением, что военные операции США могут быть более эффективными. По собственному желанию он отправил домой 2000 военнослужащих, которые, по его мнению, были лишними для миссии, и сократил финансирование афганской армии и полиции на 650 миллионов долларов.
Миллер создал то, что он назвал «оперативным планом». Зимой он сосредоточил ударные самолеты, беспилотники, средства сбора разведданных и силы специальных операций на уничтожении руководства Талибана, чтобы сорвать подготовку к наступательным операциям в конце года. Используя методы, полученные им в бытность командиром Объединенного командования специальных операций (JSOC), Миллер максимально эффективно использовал эти возможности. Офицеры Миллера окрестили эту комбинацию средств «черной тучей» за ее смертоносность. Первым успехом стал Мулла Манан, талибский губернатор Гильменда. 1 декабря 2018 года удар беспилотника поразил Манана и двух его подчиненных в его родном городе Новзад — это была по меньшей мере третья попытка убить его в результате авиаудара. Ракеты ранили Манана. Бойцы отвезли его в ближайшую клинику, где он скончался от ран. Затем в Пактике был нанесен удар по Пир-Аге, командиру сил быстрого реагирования, убившему Мансура Дадуллу. Он выжил, но его операции были прерваны на несколько месяцев. В результате других ударов были убиты многие окружные губернаторы талибов и несколько губернаторов других провинций.
Оперативный дизайн был одним из усовершенствований Миллера. Другим было улучшение руководства. Предшественники Миллера не решались давить на Гани или Карзая, чтобы те назначили министров и генералов, которых американцы считали способными. Не так Миллер. Он убедил Гани назначить широкий круг генералов и министров. Наиболее заметным было назначение бывшего губернатора Кандагара и директора NDS Асадуллы Халида министром обороны. Халид уже оправился от ранений, полученных во время взрыва, совершенного террористом-смертником в 2012 году. Хотя он легко уставал и говорил медленными размеренными фразами, его стремление уничтожить «Талибан» и политическая мудрость были неизменны. В отличие от слишком многих других афганских генералов и политиков, он хотел довести дело до конца. Миллер также убедил Гани назначить Масуда Андараби министром внутренних дел. Андараби был известен как самый способный оператор разведки NDS.
Летом Миллер скорректировал свой оперативный план с учетом летнего наступления талибов. Даже при наличии полного права использовать воздушную мощь, защита от талибов была игрой в скорлупу. Американские и афганские командиры никогда не знали, где именно талибы будут атаковать. Проблема усугублялась тем, что афганские защитники часто не сообщали о готовящейся атаке или бежали, вместо того чтобы защищаться.
Миллер справился с этой задачей. Во-первых, он перевел силы и средства с уничтожения руководства «Талибана» на защиту постов. Он оптимизировал размещение самолетов, средств разведки и наблюдения, а также сил специальных операций, исходя из стратегической важности конкретного района, признаков и предупреждений о нападении. Во-вторых, он оптимизировал связь между афганскими постами, их вышестоящими штабами и американскими советниками. Со временем афганцы научились своевременно передавать американцам важную информацию. В-третьих, он направил силы специальных операций в столицы провинций, находящихся под угрозой, чтобы усилить оборону, а также нацелить их на руководство Талибана.