Генсек очень тонко использовал в своих интересах ситуацию с созданием коммунистической партии РСФСР, составлявшей около половины всей КПСС. Сначала он был решительно против образования этой структуры, но потом неожиданно дал согласие и выслушал в свой адрес очень много нелицеприятных оценок от делегатов Учредительного съезда Российской компартии. Через десять дней, когда те же делегаты от КП РСФСР прибыли на XXVIII съезд КПСС, Горбачев сумел обратить их гнев (так же как и недовольство своей политикой делегатов других политических взглядов) против своих ближайших соратников — Н. И. Рыжкова, А. Н. Яковлева, В. А. Медведева, Э. А. Шеварднадзе, Е. К. Лигачева и других членов Политбюро, с которыми начинал перестройку. Все эти руководители, критикуемые и справа и слева, впоследствии не были избраны в новый состав Политбюро. Тем самым генсек пытался усилить свою личную власть над КПСС, чтобы использовать ее в борьбе против оппозиционного российского руководства во главе с Б. Н. Ельциным.
Важно было понимать и другое. Горбачев впервые был избран первым лицом партии не на Пленуме ЦК, а на ее съезде. У него появлялась возможность еще меньше считаться с мнением Центрального комитета и Политбюро. В последнее время ключевые вопросы жизни страны итак все чаще решались не коллегиально, а в узком кругу ближайших советников генсека. Теперь же полностью обновленное Политбюро, в которое впервые в советской истории не вошли руководители государства, и вовсе было обречено на малую работоспособность, на совещательный характер своей деятельности.
Аналогичная ситуация сложилась и с Секретариатом ЦК. Его руководитель, ставленник Горбачева В. А. Ивашко, по уровню профессиональной подготовки и личным качествам не давал оснований для оптимизма в отношении возрождения былого значения этого важного коллегиального органа партии. Не способствовала мобилизации коммунистов и практически узаконенная съездом федерализация партии, провозглашение самостоятельности республиканских парторганизаций. В условиях ожесточенной политической борьбы такая «рыхлость» партийного Центра становилась самоубийственной.
Но может быть, Горбачев, лавируя на съезде между представителями консервативных и радикальных течений в партии, все же действительно искренне добивался указанных выше, в определенной мере обнадеживающих итоговых документов съезда? А если принятые решения оказались не вполне отвечающими задачам текущего момента, то, возможно, генсек также искренне заблуждался, ошибался? В настоящее время я могу твердо ответить: нет, не заблуждался, не ошибался! Более того, большинство делегатов съезда он уже и своими товарищами по партии не считал.
Передо мной лежит книга А. С. Черняева «1991 год: Дневник помощника президента СССР». Анатолий Сергеевич, пожалуй, самый близкий и верный соратник Горбачева. Он «закладывал» основные идеи в доклад генсека на XXVIII съезде КПСС, был рядом с форосским «узником» в августе 1991 г., через четыре месяца готовил «некролог» о бесславной кончине горбачевского президентства. Черняев — выходец из Международного отдела ЦК, принадлежал к привилегированной касте внутри партийной элиты, имевшей возможность непосредственно общаться с первыми руководителями партии и государства и, естественно, в той или иной степени формировать их взгляды. Из известных ныне признаний Черняева следует, что в нем самом «не было особо истовой коммунистической веры»[15] и что в 1990 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС «перестал быть социалистом»[16].
8 июля 1990 года Анатолий Сергеевич делает в своем дневнике такую запись:
«Идет съезд партии. Скопище обезумевших провинциалов и столичных демагогов. Настолько примитивный уровень, что воспринять что-то, кроме марксизЬма-ленинизЬма, они просто не в состоянии. Все иное для них предательство, в лучшем случае — отсутствие идеологии.
После встречи с секретарями райкомов и горкомов Горбачев сказал мне: “Шкурники. Им, кроме кормушки и власти, ничего не нужно”. Ругался матерно. Я ему: “Бросьте вы их. Вы — президент, вы же видите, что это за партия, и фактически вы заложником ее остаетесь, мальчиком для битья”. “Знаешь, Толя, — ответил он мне, — думаешь, не вижу? Вижу… Но нельзя собаку отпускать с поводка”»[17].
А теперь хотел бы привлечь внимание читателя еще к одной недавно увидевшей свет книге. Это, по существу, показания бывшего первого секретаря Московского горкома КПСС Ю. А. Прокофьева по вопросу: «Как убивали партию». Именно так книга и называется. Юрий Анатольевич, будучи делегатом XXVIII съезда КПСС, тоже принимал участие в упомянутом выше совещании секретарей райкомов и горкомов партии, которое состоялось, по их настоянию, в перерыве между заседаниями съезда. Он пишет, что на совещании Горбачеву стали задавать неудобные, неуютные вопросы по внутриполитическому и экономическому положению в стране. Генсек «сразу завелся», начал кричать: «Вы не понимаете идущих процессов перестройки!» Далее Прокофьев продолжает: «Чувствовалось не просто непонимание, непринятие Горбачевым зала, а я бы даже сказал — его ненависть ко всем присутствующим, ко всему активу, который, чего таить, его не поддерживал.
И я отчетливо тогда понял, что ни актив, ни сама партия Михаилу Сергеевичу не нужны. Они мешают ему в реализации тех задач, которые он перед собой поставил»[18].
Эти воспоминания Ю. А. Прокофьева сегодня для меня еще один шаг к пониманию причин того «пасмурного» настроения Б. В. Гидаспова, с которым он вернулся со съезда. Борис Вениаминович, безусловно, был на том совещании секретарей, и горький осадок от сложившейся на нем безрадостной атмосферы у него остался. Не исключаю и возможного «обмена мнениями» по наболевшим вопросам между лидерами московских и ленинградских коммунистов, встречи которых на мероприятиях в Москве в то время были традиционными.
К сожалению, Б. В. Гидаспов, насколько мне известно, своих мемуаров не оставил. А Юрий Анатольевич мог поделиться с ним весьма интересными фактами, о которых свидетельствует в своих воспоминаниях. О том, например, как главный идеолог КПСС А. Н. Яковлев очень «осторожно агитировал его за капиталистический способ развития на примитивных примерах виденного им в Канаде, когда он там был послом»[19]. А также о беседе с председателем КГБ СССР В. А. Крючковым, который задолго до событий 1991 г. сообщил, что «у него есть абсолютно точные сведения» о том, что Яковлев завербован[20].
На съезде произошло еще одно значимое событие, все негативные последствия которого не сразу бросались в глаза. 12 июля председатель Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцин с главной трибуны съезда выступил с критикой партийного руководства, заявил о своем выходе из КПСС и покинул зал заседаний. А. С. Черняев пишет, что даже Горбачев недооценил значение этого демарша, рассматривая его как «логический конец» российского лидера. Кремлевский летописец приводит целый ряд поучительных аргументов в пользу того, что «такие вещи производят сильное впечатление». Это прежде всего «сигнал общественности и Советам, что можно с КПСС отныне не считаться». Это и «сигнал коммунистам: можно уже не дорожить партбилетом и оставаться на коне»[21].
Вот примерно с такими съездовскими впечатлениями Б. В. Гидаспов возвратился в Ленинград. Конечно, он понимал: фирменный горбачевский поезд под названием «Перестройка» с советскими опознавательными знаками прошел еще одну рубежную отметку, после которой уже реально виднелся капиталистический тупик. Но не в характере Бориса Вениаминовича было опускать руки. Работы и борьбы он, как известно, не боялся. К тому же ленинградская делегация на съезде немало сделала, чтобы страна хотя бы на ближайшую перспективу имела социалистические ориентиры.
«Мы не прячемся в окопах»
Смольный активно начинает работу по реализации решений XXVIII съезда партии. Она основательно отличается от тех мажорных кампаний, которые следовали после предыдущих партийных съездов. В первую очередь тем, что не было единодушного одобрения решений съезда. Сохранив внешнюю целостность КПСС, этот высший партийный форум не ответил на многие и многие вопросы внутрипартийной борьбы и будущего развития страны.
Сразу стало ясно: только что принятый Устав КПСС далеко не идеален. Партия остро нуждалась в новой Программе, соответствующей реалиям времени. Уже 31 июля 1990 г. «Ленинградская правда» печатает статью «Съезд состоялся — что дальше?» секретаря обкома по идеологии Ю. П. Белова. Обком продолжает напряженный творческий поиск своего отношения к кардинальным вопросам партийной политики. Вскоре местные газеты публикуют разработанную Смольным «Политическую позицию и программу действий Ленинградского областного комитета Коммунистической партии Советского Союза»[22].
В октябре Центральный комитет наконец откликается на требования ленинградцев, а также целого ряда других территориальных партийных организаций и рассматривает на своем пленуме задачи КПСС в связи с переходом экономики на рыночные отношения. Реагируя на решения ЦК, обком созывает объединенную Ленинградскую партконференцию, которая работает под девизом: «Защитить права личности, интересы трудящихся». Через месяц после опубликования новой Конституции РСФСР проходит собрание актива Ленинградской областной партийной организации, призывающее сохранить Советскую Россию в составе СССР.
Одновременно обком готовится к решению предстоящих серьезных финансовых проблем, связанных с изменением партийного бюджета. Дело в том, что сумма партийных взносов, поступающих в распоряжение горкомов и райкомов партии от первичных партийных ор