ганизаций, должна была уменьшиться с 1 января 1991 г. не менее чем вдвое. В соответствии с положениями нового Устава КПСС существенно менялись в сторону уменьшения шкала и процент ежемесячных членских взносов членов партии, а «первички» теперь могли оставлять на собственные нужды до 50 % средств от суммы собранных взносов.
Выход, как всегда в последнее время, виделся в очередной структурной реорганизации ГК и РК, их аппарата, а возможно, и в сокращении количества районных комитетов в Ленинграде. Был еще и другой путь: новый уставной документ официально поощрял прибыльную хозяйственную деятельность партийных комитетов, не идущую вразрез с интересами политической работы.
К сожалению, этот путь из-за отсутствия необходимого опыта принесет обкому немало разочарований. Хорошо помню треволнения управляющего делами Смольного А. А. Крутихина при решении, например, вопросов сдачи в аренду отдельных обкомовских объектов недвижимости сторонним организациям, в том числе иностранным, когда не было ожидаемой отдачи от проведенной предпринимательской деятельности.
Наступил 1991 год — роковой год для КПСС и Советского государства. Сегодня, спустя более двадцати лет, для меня, как и для любого патриота нашей Родины, очень важно еще раз вернуться к тому историческому периоду, чтобы лучше понять причины катастрофы, случившейся с великой страной. Как действовали в той трагической обстановке ленинградские руководители, в том числе избранные членами центральных органов КПСС — Центрального комитета и Центральной контрольной комиссии? Были ли в Центре силы, способные освободиться от горбачевского гипноза и предотвратить развал СССР? Наконец, кто же такой Горбачев — неудачник, адепт Запада или сознательный разрушитель партии и государства?
Естественно, главным рупором политической позиции Смольного оставался Борис Вениаминович Гидаспов. Избрание секретарем ЦК придало ему уверенности. Он стал более твердо и однозначно выражать свои взгляды и мнение коллегиальных органов областной партийной организации по вопросам социально-экономического положения в стране. Теперь уже команда Гидаспова открыто и предметно посылает в адрес высшего руководства ЦК не эмоциональные хулительные всплески, а остро заточенные критические стрелы, которые, при имеющейся поддержке коллег из других регионов Союза, казалось, вот-вот кардинально изменят обстановку в Центре.
12 января 1991 г. орган ЦК КПСС газета «Правда» публикует развернутое интервью Б. В. Гидаспова под заголовком «Мы не прячемся в окопах». Борис Вениаминович заявляет, что «время митинговых страстей, ораторского надрыва и битья себя в грудь прошло. Такой дорогой не придешь к гражданскому миру, совместному и здравому решению острых проблем в экономике, социальной и политической сферах». Он дает обстоятельный анализ текущего момента, подчеркивая, что коммунистам все вменяется в вину, «даже нынешнее запустение городов и деревень, которыми давно руководят новоизбранные Советы».
В этих экстремальных условиях партии необходимо не только обороняться от незаслуженных обвинений, но практически заново найти свое место в обществе. Ленинградский обком старается полностью развеять заблуждение, будто партия должна уйти из всех сфер экономической деятельности. «Как будут в этом случае развиваться события? Наши партийные комитеты вытеснят с предприятий другие партии. Деполитизация и деидеологизация — это побасенки для несмышленышей. За ними конкретная цель — переполитизация и переидеологизация масс».
Говоря о политической ситуации, Б. В. Гидаспов отметил, что за последнее время ряды Ленинградской партийной организации покинули 110 тысяч человек, что составляло почти восемнадцать процентов ее членов. «Не жаль расставаться с карьеристами, с теми, кто сделал этот шаг из конъюнктурных соображений. Но есть и большая группа коммунистов, которые вышли из партии потому, что утратили веру в ее лидеров. В том, что мы их потеряли, повинны и руководство Центрального комитета и обком КПСС. Перестройка, которую принято называть революцией, в какой-то момент оказалась без дееспособного штаба. Дошло до того, что одно время даже Пленумы ЦК стали созываться лишь после настойчивых требований с мест. Незаметно ушло в тень и Политбюро ЦК. Для правящей партии, коль скоро КПСС таковой остается и сегодня, такое положение недопустимо»[23].
Это интервью Б. В. Гидаспова с обличением происходящих реформ, призывом вернуться к курсу 1985–1986 гг. и восстановить роль КПСС имело резонанс в партии. Известный историк А. И. Уткин, анализируя события начала 1991 года, пишет, что на фоне нерешительности вождя «перестройки» обозначился «антилидер» — глава Ленинградской партийной организации Борис Гидаспов. На январском объединенном Пленуме ЦК и ЦКК «случилось неожиданное для Горбачева»: при обсуждении проблем текущего момента и задач партии «его прямой ставленник — заместитель Генерального секретаря Владимир Ивашко и новый главный партийный идеолог Александр Дзасохов примкнули к Гидаспову»[24].
Взыскательный анализ происходящего сделан Борисом Вениаминовичем и в последующем интервью «Ленинградской правде». На вопрос главного редактора газеты Олега Кузина: «Даются ли какие-либо рекомендации М. С. Горбачеву на заседаниях Политбюро, Секретариата ЦК?» — последовал откровенный, полный искренней тревоги за судьбу партии и государства ответ:
«Даются. К сожалению, не всегда принимаются. Работа Политбюро, как мне кажется, не может устраивать коммунистов. Мы действительно уходим порой от обсуждения основных вопросов. Один из примеров ухода — это вопрос о теоретической модели обустройства нашего государства. Надо принять критику в мой адрес, критику в адрес Политбюро и Генерального секретаря партии. Проблемы теоретические обсуждаются на недостаточно высоком уровне, да и готовятся они пока идеологическим отделом достаточно слабо, недостаточно работают и Академия общественных наук, институты ЦК КПСС.
Я не отношу себя к числу теоретиков, которые способны возвратить ореол величия идеям марксизма-ленинизма. Но как ученый могу сказать, что нет такой теории, которая бы не нуждалась в постоянном переосмыслении, дополнении… Однако замечу, переосмысление истории партии и нашего социалистического государства ведется с шараханьем то в правую, то в левую сторону».
На классический вопрос О. Кузина «Что делать?» Б. В. Гидаспов ответил: «Приходится учиться самому все время, самому придумывать какие-то шаги. Я уже прекрасно понимаю, что ждать чего-то от Генерального секретаря, от Политбюро и от Центрального комитета бессмысленно»[25].
Ленинградская позиция — позиция коммунистов, которых глубоко волнует судьба партии и государства, отчетливо звучала на всех пленарных заседаниях ЦК 1991 г. В этом ключе выступали секретарь обкома Е. И. Калинина, председатель контрольно-ревизионной комиссии областной парторганизации Н. Н. Кораблев и, конечно, сам Б. В. Гидаспов. В июле, с избранием секретарем ЦК заведующего кафедрой политической истории ЛЭТИ имени В. И. Ульянова (Ленина) В. В. Калашникова, возможности ленинградского влияния в Центре возросли. Последовательным борцом за подлинные идеалы перестройки и убедительным публицистом проявил себя в этот период Ю. П. Белов, избранный членом ЦК Компартии РСФСР.
Тучи над Горбачевым сгущались. Вот-вот в партии должна была грянуть гроза с реальными выжигающими молниями в адрес антигосударственного курса генсека и порывом мощного единого патриотического ветра, который вымел бы из Кремля и со Старой площади прозападное лобби.
Московский коллега Б. В. Гидаспова Ю. А. Прокофьев отмечает, что в 1991 г. на апрельском пленуме ЦК КПСС впервые открыто была высказана критика в адрес Генерального секретаря. Горбачева сравнили с машинистом, который ведет состав на красный свет и не думает его останавливать[26]. Такую оценку многие выступающие поддержали. В том числе и наш Н. Н. Кораблев, заявивший, что разрыв между партией и ее Генеральным секретарем, к большому сожалению, растет катастрофически быстро.
После этого Горбачев заявил о своем уходе в отставку. Но ему вновь удалось, как в таких случаях говорят, «завести рака за камень». Ибо ни в какую отставку он не собирался, а делал все, чтобы остаться у власти, понимая, что без должности генсека не быть ему и президентом страны.
На пленуме был объявлен перерыв, во время которого Ивашко, заместитель Михаила Сергеевича, провел заседание Политбюро и предложил вопрос об отставке Горбачева на Пленум не вносить, с чем большинство членов Политбюро, как это ни печально сегодня сознавать, согласилось. Потом Горбачев, естественно, отозвал заявление о своем уходе с поста генсека, и Пленум, «исходя из высших интересов страны, народа, партии», не стал его обсуждать.
Тем не менее уже к лету можно было говорить о формировании в партии и ЦК ощутимой оппозиции Горбачеву. Вместе c московскими и ленинградскими коммунистами в ее ряды встали многие и многие территориальные партийные организации, понимавшие, что дело идет к развалу общественно-политического строя страны. Их объединяло общее требование о проведении в конце года внеочередного, XXIX съезда КПСС, о смене руководства партии, в первую очередь — Горбачева.
Казалось, политическая гроза разразится, наконец, над генсеком на июльском пленуме Центрального комитета. Выступая на нем, Б. В. Гидаспов заявил, что в настоящее время «полностью отброшены идеи XIX партконференции о том, что главное направление демократизации нашего общества и государства — восстановление в полном объеме роли и полномочий Советов народных депутатов как полновластных органов народного представительства».
Он подверг резкой критике представленный пленуму проект новой Программы КПСС: «Мы не видим здесь философского осмысления эпохи, конкретного исторического и политологического анализа тенденций развития как общества в целом, так и самой партии. Вызывает недоумение и тот факт, что о коммунистической идее (мы не говорим о перспективе) говорится только один раз, но не с точки зрения научного анализа явления, а скорее в жанре “надгробной эпитафии