– Еще как практикуются, – проворчал Загоракис, – так же как и зарплата. Ты удивишься, когда узнаешь, как разбух твой банковский счет.
– Доброе утро, Виктор. – Толстяк Штраух улыбнулся пациенту с искренней доброжелательностью. – Думаю, что сегодня мы с вами встречаемся в последний раз…
– Что, для меня уже заказано место на кладбище?
– Способность шутить вернулась – это очень хороший знак, – заметил доктор. – Садитесь в кресло, проведем финальный зондаж.
Кресло мягко охватило спину, ремни, правда, оставались в «норах». Зондаж – процедура безболезненная и почти неощутимая, в отличие от некоторых видов терапии.
Умная машина копалась у него в мозгу, а Зеленский лежал, полностью расслабившись. Месяц, который он провел в реабилитационном центре при штаб-квартире СЭС, ни один нормальный человек не назвал бы отдыхом – сплошные процедуры, тренировки, занятия…
Но для агента СЭС, вернувшегося с задания, все это показалось сущим раем. Ему помогли восстановить физическую форму и кое-какие навыки, не использовавшиеся и поэтому потерянные за время оперативной работы, напихали в голову множество новой информации по методам социального воздействия и – это самое главное – привели в порядок мозги…
– Так, – сказал доктор Штраух, вырывая пациента из плена размышлений, – все закончено. Кресло можете освободить.
– Ну что, я здоров? – поинтересовался Виктор.
– Процентов на девяносто пять, – кивнул Штраух, разглядывая что-то на мониторе, – остатки субличности еще существуют, особенно в области мышечных реакций, но жить им осталось недолго… Все остальные показатели в норме, так что я сегодня же отошлю майору Загоракису рекомендации, позволяющие допустить вас к работе.
– Отпуск у тебя ровно месяц, – напомнил Загоракис, – опоздание всего на день повлечет довольно серьезное наказание! И не вздумай сбежать!
– А что, такие случаи бывали? – полюбопытствовал Виктор. Он сидел в кабинете начальства в собственной одежде, той самой, в которой приехал в Квебек три года назад. На поясе висел мобибук с его собственным, еще нижегородским номером, а у ног стояла сумка с вещами.
– Еще как бывали! – кивнул майор. – Некоторые агенты решали, что они теперь самые умные и что можно пожить для себя, используя все, чему научила их Служба!
– И что с ними стало?
– Догадайся сам… – Загоракис скорчил страшную рожу. – Их поставили в угол!.. Тюремной камеры, – добавил он после паузы. – Так что желаю тебе приятного отдыха, и пусть дурные мысли тебя не смущают.
– Всего хорошего, Деметриос, – Виктор кивнул, подхватил сумку и вышел из комнаты.
Стратоплан из Берна приземлился в аэропорту Нижнего Новгорода ранним утром. Выбравшись из громадного чрева вокзала, Виктор был тут же атакован таксистами. К их большому разочарованию, в это утро Зеленский отдал предпочтение общественному транспорту.
Аэробус, похожий на толстую короткую сигару, неторопливо двигался по городу, а внизу, всего в каком-то десятке метров проплывала земля. В такси тот же самый путь Виктор проделал бы в три раза быстрее, но сегодня ему хотелось именно такого, неспешного путешествия.
Хотелось посмотреть на родной город, в котором не был три года.
Позади остался промышленный район Автозавод, сохранивший название с двадцатого века, когда тут собирали примитивные колесные экипажи, называемые автомобилями. От старого предприятия, занимавшего громадную территорию, мало чего осталось, но обитатели окрестностей по-прежнему гордо именовали себя «автозаводцами».
Аэробус миновал жилой район, где небоскребы перемежались парками, и внизу оказались воды Оки. Реку совсем недавно освободили от остатков мостов, уродовавших берега, и она текла почти в первозданном великолепии. Взблескивали на солнце волны.
Откос показался Виктору таким зеленым, каким он его никогда не видел. Или попросту не обращал внимания?
Деревья стояли сплошной стеной, между ними величественно возносились белоснежные стены древних монастырей, позолотой сверкали кресты. А еще выше, на границе с небом, поднимались громады современных зданий, напоминающие, что сейчас не семнадцатый век, а двадцать третий…
Виктор сошел на площади Минина, около самых стен Кремля, алых и блестящих от покрывающей их защитной пленки. Не будь ее, агрессивная городская атмосфера разрушила бы древнюю крепость еще сто лет назад.
Площадь показалась Виктору удивительно красивой. Пока он тут жил, ему доводилось бывать здесь сотни раз, и он никогда ее пристально не рассматривал. Все выглядело пресным, обыденным и привычным. Должно быть, чтобы осознать прелесть чего-либо, человеку нужно лишиться этого предмета.
Не важно, о чем идет речь – о блюде, другом человеке или даже городе.
Прогулка по пешеходной Большой Покровской превратилась для Виктора в настоящую экскурсию. Ему было интересно все – и крохотный фонтанчик, журчащий перед отстроенным недавно зданием Театра драмы. И старые, облупленные стены домов девятнадцатого века, специально сохраняемые в подобном виде, башенки и зеленая черепичная крыша государственного банка, который возвели с таким размахом, что всем коммерческим от зависти осталось лишь кусать локти… Сумей любой из них заполучить такой офис – мигом обогатился бы.
Все в городе, включая здания, было живым, двигалось и дышало. Замыленный взгляд аборигена никогда не разглядел бы той прелести, которая открылась Виктору, оказавшемуся в роли очень пристрастного туриста.
Или это подготовка в СЭС так обострила его восприятие?
Прогулка закончилась на площади Горького, где Виктор снял номер в гостинице «Козьма Минин». Она считалась одной из самых дорогих, и журналист Зеленский мог побывать тут лишь как скромный посетитель, жаждущий взять интервью у одного из сильных мира сего.
Он не стал ни сильным, ни богатым, но денег на счете – тут Загоракис не обманул – оказалось достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать. Года два, по самым скромным подсчетам.
Портье был сильно удивлен тем, что у постояльца такой скромный багаж, но коридорного в сопровождение все же выделил. Изгнать его потом из номера стоило некоторого труда, но Виктор все же справился с этой нелегкой задачей.
Рухнув на широкую, роскошную кровать, он вытащил мобибук и извлек из его памяти номер.
– Привет! Вот так сюрприз! – послышался после соединения голос Сережки Бардина, старого приятеля и партнера по «Новому Глобусу». Одного из тех, кого Виктор действительно хотел увидеть. – Ты где пропадал столько времени, чертяка?
– Работал, – совершенно искренне ответил Виктор. Применять профессиональные навыки ему не хотелось, но вопросы о работе были неизбежны, как и уклончивые ответы.
– Работал!.. – передразнил его Бардин, в голосе которого звучала неподдельная радость. – Я пытался позвонить тебе несколько раз, но все было бесполезно… Ты что, шпионом заделался?
– Ага, – не стал спорить Виктор, – ловил инопланетных лазутчиков среди нас! Ты слышал небось о «людях в черном»? Вот я из них!
– Молодец! – Бардин хихикнул. – А сейчас ты где?
– В «Минине». – Не обращая внимания на уважительный возглас собеседника, Виктор продолжил: – Давай в субботу соберемся, вспомним старые времена, погуляем. Ты как, не против?
– Можно у меня! – Насчет «погулять» Бардин был большой любитель. – Я позову наших, из «Глобуса», ну а ты – кого захочешь… Но выпивка – с тебя!
– Договорились, – улыбнувшись, ответил Виктор. Одна вещь – любовь к халяве в этом сумасшедшем мире остается неизменной.
– Ну, за то, чтобы мы всегда возвращались!.. – Бардин, произносивший тост, был уже изрядно пьян, и голос его подводил, хаотично блуждая между высокими и низкими тонами.
– Выпьем! – загалдели не более трезвые собутыльники.
Виктор промолчал, без единого слова поучаствовал в обряде чоканья, после чего опрокинул стопку.
Выдержанный коньяк показался ему безвкусным, точно выдохшаяся минералка.
– Давай, расскажи, где работал? – с трудом ворочая языком, навалился справа бывший начальник, заведующий отделом новостей информационного канала «Поволжье».
– Да, расскажи, – проворковала слева Лидочка, первая красавица «Нового Глобуса». Раньше она Виктора в упор не замечала, теперь же, когда он явился неведомо откуда с кучей денег в кармане, проявила неожиданный интерес.
Виктор молчал – ему было противно. Люди, которые прежде ему нравились, с которыми он вместе трудился и отдыхал, играл на сцене и пил пиво, оказались совсем другими, чем он ожидал.
СЭС привила агенту беспощадно острый взгляд, и смотреть им на тех, кто когда-то был близок, было и вправду больно. Виктор легко проникал под маски, которые раньше считал лицами, и видел там в основном зависть, похоть, алчность, неприязнь…
Положительных эмоций было очень мало, даже в тот момент, когда всем полагалось веселиться, радоваться встрече со старым другом. Виктор мог с легкостью нацепить и на себя маску, безупречно сыграть пьяное удовольствие, но ему не хотелось.
И даже хмель его не одолевал.
– Ну, что ты молчишь? – Лидочка обиделась, ее губки надулись. Заведующий отделом новостей, забыв о своем вопросе, потянулся за закуской.
– А о чем рассказывать? – криво улыбнулся Виктор, – О том, как я горбатился все эти годы?
– Давайте танцевать! – громогласно объявил Бардин, спасая Виктора от необходимости врать.
Часть IIIКРЕСТОВЫЙ ДЖИХАД
Глава 13НОВАЯ АМЕРИКА
– Как? Вы нас уже покидаете? – На лице портье было написано настолько безупречное изумление, что даже острый взгляд агента СЭС не смог разглядеть под ним других чувств.