Описывать события так, как их воспринимал агент СЭС, он просто не имел права. Вряд ли капитан, впрочем, как и его начальство, высшие чины ВКС, знают о существовании Службы Экстремальной Социологии. А просвещать их в данном вопросе не входило в обязанности лейтенанта СЭС Зеленского.
Так что лучший выход – молчать, уподобляясь рыбе.
– Боюсь, что вы меня неверно поняли. – Улыбка на лице капитана неожиданно превратилась в довольно злобный оскал. – Вы в данный момент являетесь единственным живым подозреваемым в деле о бунте на линкоре «Антарес-6», и если не будете сотрудничать с нами, то судьба ваша сложится так, что вряд ли найдутся желающие ей позавидовать…
– Смотрите кассету, – ответил Виктор. – Меня зовут Джафар Абу-Наср Ибн-Мухаммед Аль-Фараби, и больше я вам ничего не скажу!
Имя маски должно было тем или иным способом достигнуть ушей руководства СЭС. Тогда появится шанс, что агента вызволят, не отдадут его на растерзание. Хотя только в этот момент Виктору впервые пришла в голову тягостная мысль, что его могут просто-напросто сдать, и от нее на душе стало предельно муторно.
Но внешне он продолжал так же беззаботно улыбаться.
– Еще раз настоятельно прошу вас подумать. – Капитан стал серьезен. – Кого вы покрываете? Ваших сообщников? Но они же мертвы! Тогда кого? Какой смысл в молчании!
«Очень даже большой, – подумал Виктор, – а если бы ты узнал, кого я прикрываю, ты бы очень сильно удивился».
– Господин капитан, – неожиданно вмешался в беседу совсем забытый десантник, – разрешите применить методы физического воздействия?
Капитан размышлял недолго.
– В ограниченных пределах, – сказал он после минутной паузы, – и смотрите, чтобы никаких следов!
– Так точно! – обрадовано ответил десантник, после чего Виктор был развернут вместе со стулом и оказался лицом к тонированному бронестеклу. В своей броне офицер напоминал чудовищное насекомое, которое вздумало притвориться человеком.
– Ну что, скажешь все? – прорычал он.
– Зря вы это, – печально вздохнул Виктор.
Первый же удар заставил его зашипеть от боли. Десантник бил резко, профессионально, и так, чтобы не осталось никаких синяков. Голова Виктора моталась, точно фрукт на ветке во время шторма, ребра, казалось, хрустели.
– Хватит, хватит. – Капитан вовремя прекратил избиение, опасаясь, что подчиненный войдет в раж. – Не хотите ничего рассказать, Джафар?
Виктор яростно затряс головой. От боли он не мог говорить.
– Ладно. – Капитан досадливо крякнул. – Дастин, отведите его в камеру и пока больше не бейте. А вы, мистер Аль-Фараби, помните, что мы в любой момент можем вернуться к беседе!
– Я запомню, – прохрипел Виктор, с трудом вставая со стула.
Подталкиваемый двумя хмурыми конвойными, он был препровожден через весь корабль к самой нижней палубе. Тут было полутемно – экономили энергию, и помимо служебных помещений имелась крошечная грязная камера, предназначенная для содержания всякого рода бунтарей.
– Как тебе новая квартира? – неожиданно проявил чувство юмора офицер-десантник. – Устраивает? Виктор не удостоил его ответом.
Лязгнула запираемая дверь, за ней прозвучали голоса, и Виктор остался один.
– Вот так и спасай Землю, – сказал он, оглядывая убогое помещение, где из всех предметов мебели имелся универсальный санузел да еще кровать, – сразу упрячут в кутузку. Оказывается, только в сказках героев любят самые красивые девушки, а деньги сами лезут им в карман…
Солнечный свет показался таким ярким, особенно после тусклого светила Новой Америки, что Виктор невольно прищурился и на мгновение остановился.
– Шагай! – Его грубо подтолкнули в спину, да так, что он едва не слетел с трапа, ведущего от люка к земле.
Но он даже не обиделся на конвоира. Потому что он был дома. На Земле. Мог полной грудью вдыхать воздух, в котором запах горячего цемента причудливо смешивался с принесенным из-за пределов космопорта ароматом трав, мог видеть синее бездонное небо.
Судя по жаре, сели они где-то близко к экватору.
Спустившись на землю, Виктор нос к носу столкнулся с капитаном. Тот замер, точно статуя, и взирал на своего пленника с нескрываемым отвращением.
– Прощайте, господин Аль-Фараби, – сказал он. – Жаль, что вы так ничего и не сказали. Этим вы усугубили свою участь…
Виктор жалко улыбнулся. За время полета его еще дважды водили к командиру корабля. И тот продолжал допросы, надеясь, что террорист сообщит что-нибудь ценное, чего нельзя извлечь из кассеты.
Виктора ждал толстый, похожий на сосиску полицейский аэрокар, раскрашенный в сине-белый цвет.
– Постарайтесь не потерять его по дороге, – сказал офицер десантников, сдавая пленника на руки спецназовцам конвоя.
– Не потеряем, – проворчал старший из них, внешне отличающийся от коллеги только цветом шлема – у полицейского он был синим. – Залезай.
Виктор артачиться не стал. Пролез в низкий люк и оказался в небольшой, формой напоминающей коробку камере, рассчитанной от силы на четверых. Вслед за ним внутрь забрались двое конвойных.
– Пристегнись, – сказал один из них, показывая на свисающие из стены ремни, – а то мы полетим быстро, ты можешь упасть и разбить лицо, а отвечать придется нам!
Полицейские заржали, точно жеребцы, дорвавшиеся до кобылиц, а Виктор молча плюхнулся на сиденье, такое жесткое, словно его задумали как орудие пытки, и пристегнулся.
– Куда меня везут? – спросил он, и тут же ремни натянулись, удерживая отброшенное инерцией тело, – аэрокар стартовал с ускорением мяча, по которому пнули с нерастраченной злобой.
– Узнаешь, – флегматично ответил один из полицейских, тот, который велел пристегнуться. Несмотря на расслабленную позу, он не выпускал из рук оружия и вдобавок сквозь тонированное стекло шлема внимательно следил за пленником (в этом Виктор не сомневался). – А в полете тебе лучше молчать, а то можешь получить хороший шанс откусить себе язык!
Судя по виражу, в который вошла летающая машина, боец спецназа не преувеличивал. Виктор вцепился руками в сиденье, и в голове мелькнула мысль: уж не сумасшедший ли расположился на месте водителя?
Но он благоразумно удержался от этого вопроса.
– Где я? – После многочасового путешествия Виктор чувствовал себя, прямо скажем, неважно. Сначала его везли на аэрокаре, потом посадили в стратоплан без иллюминаторов, в темном чреве которого он промаялся несколько часов. Но на этом его злоключения не кончились. После стратоплана пришлось еще немало времени провести в самом обыкновенном транспортере, вроде тех, что используются на Новой Америке.
Разве что в кузове этого драндулета было нестерпимо жарко, чего в колонии не бывает в принципе. Он казался самому себе сардиной, которую прямо в банке выложили на солнцепек…
Когда наконец Виктора извлекли из транспортера, ему не дали оглядеться, чуть ли не пинками прогнали через неширокий двор, окруженный бетонным забором. Открылась массивная дверь, и пленник очутился в помещении, до ужаса похожем на самую обычную контору.
За столом здесь сидел человек – чернокожий, невысокий и плотный, в форменной бежевой рубашке и фуражке. Ему-то Виктор и осмелился задать свой вопрос.
– Вы в месте содержания «Зеленый Мыс», – чуть ли не ласково улыбнувшись, сказал человек в форме и обратился к конвойным: – Документы давайте, чего встали!
Виктор ощутил, как ровный доселе пол слегка закачался у него под ногами. Места содержания заменили существовавшие в прошлом многочисленные тюрьмы, СИЗО, поселения и прочие элементы правоохранительной системы, предназначенные для насильственной изоляции одних людей от контактов с другими.
По большому счету, «Зеленый Мыс» был той же тюрьмой, только в рамках новой концепции борьбы с криминалом, возникшей лет двадцать назад, здесь предполагалось гуманное отношение к преступникам. В том числе запрещалось употреблять слова, негативно влияющие на самооценку заключенных, – тюрьма, камера, зона…
Но Виктора удивило не то, что он попал за решетку. Он ожидал, что окажется в подобном месте. Проблема была в том, что так называемое место содержания предназначалось для особо опасных преступников и находилось на одном из островов архипелага Зеленого Мыса, откуда сбежать практически невозможно.
Разве что превратиться в рыбу и проплыть несколько сотен километров до Африки.
Виктор ожидал, что угодит куда-нибудь в Европу, где Служба удосужится ему помочь. Судя по всему, СЭС еще не узнала о своем агенте, оказавшемся в столь неприятной ситуации. Или боссы Службы решили пожертвовать пешкой?
От этой мысли Виктор слегка похолодел и даже не сразу сообразил, что к нему обращаются.
– Ваше имя? – уже раздраженно переспросил человек в форме.
– Джафар Абу-Наср Ибн-Мухаммед Аль-Фараби, – поспешно ответил Виктор.
– Так, руку сюда, – тюремный чиновник указал на небольшой сканер, лежащий на столе.
Так, они явно собрались снять отпечатки. Идти на это Виктору не хотелось, но деваться было некуда.
– Так, готово. – Обладатель фуражки, похоже, вновь пришел в хорошее настроение. – Теперь прошу раздеться!
– Что? – не понял Виктор.
– Сдайте одежду!
Вместо изрядно потрепанной формы ВКС, которую чиновник с брезгливым видом сложил в какой-то ящик, свежеиспеченному заключенному выдали шорты, рубаху с коротким рукавом и сандалии размера на три больше, в каких не то что бегать, быстро ходить не получится. Все вещи были белыми, как первый снег.
– Отлично, – сказал хозяин фуражки, когда Виктор облачился во весь этот наряд, – словно давно у нас живешь…
Он нажал кнопку, и дальняя стена, в которой не было никакой двери, вся целиком поползла в сторону, издавая приглушенный гул. Отъехав примерно на метр, она остановилась, обнажив коридор