Если я и привожу выводы из накопленного опыта всех крупных западных разведывательных служб, чтобы подчеркнуть неизменность официальных коммунистических целей, то готов к возможным возражениям. Взять хотя бы тех, кто, несмотря на последние уроки, преподанные нам коммунистической стороной в вопросах о Германии и Берлине, берут под сомнение работу разведывательных служб и не устают повторять, что события последних лет якобы указывают на сокращение практической ценности марксизма-ленинизма. Эти изменения очевидны, и только определенные «пессимисты» не хотят этого видеть... Естественно, мне ясно, что нынешний марксизм-ленинизм столь же далеко отстоит от его «классиков» Маркса и Энгельса, как современное христианство от первобытного. Но это не меняет ничего в том плане, что современный коммунизм там, где он стоит у власти, продолжает придерживаться положения о руководящей роли партии и твердо указывает уклонистам их место. Партии, занимающей господствующее положение в обществе, такое учение вполне подходит. Неправительственные же компартии Франции и Италии пропагандируют, исходя из реально сложившейся обстановки, необходимость установления в своих странах «социалистического» общества, не изменяя своих программ. В притязаниях на исключительность этой мировоззренческой системы мало что изменилось, как и в «социалистических» основах экономики, хотя их неэффективность проявилась уже во многих случаях.
Политику страны, организованной по социалистическим принципам, определяют постулаты и максимы коммунистической идеологии. Поэтому оценка советской внешней политики должна исходить из того факта, что определение политических и общественных понятий в коммунистическом и некоммунистическом понимании различно и зачастую прямо противоположно.
Исходя из собственного опыта, могу судить, что коммунизм сознательно исказил целый ряд понятий, что сказывается отрицательно на повседневной дипломатической деятельности Запада в области отношений с советско-коммунистической стороной. Придерживаясь марксистской диалектики, Советы с большой пользой для себя используют возникающие трудности. К сожалению, для информации широкой общественности и объяснения различий в толковании этих понятий между советской и западной стороной у различных коммуникативных средств не находится времени. Неудивительно, что в результате этого в политическом сознании населения западных стран возникает опасная дезориентация.
Исходя из сложившейся ситуации, мне представляется необходимым срочное проведение разъяснительной работы по вопросам этих различий. В противном случае Советы постоянно будут сохранять преимущество, а западная общественность оставаться жертвой манипуляций ее сознанием.
Центральными в советском понимании сути и задач внешней политики являются два понятия: «идеология» и «сосуществование».
За свою долгую историю первоначальное философское содержание понятия «идеология» претерпело значительные изменения. В зависимости от того, какое из направлений рассматривает это понятие, возникает целый ряд проблем, для разрешения которых используются теоретические, прагматические и идеологические посылки, зачастую перепутанные между собой.
Государственный, общественный и экономический строй Советского Союза покоится на марксистско-ленинской идеологии, содержание которой можно охарактеризовать следующим образом: «Идеология отражает ложное сознание, если содержит идеалистический или буржуазный образ мышления; она отражает правильное сознание, если исходит из совокупности диалектико-материалистических, пролетарских идей». Правильность или ложность мышления определяется двумя критериями: философией (материализм или идеализм) и классовой принадлежностью или классовым сознанием. Более того, марксизм-ленинизм различает научную и ненаучную идеологию, не допуская применения позитивной науки в качестве критерия для определения правильности или ложности мышления. Даже политически нейтральное отношение к обществу толкуется как идеологически ложное, поскольку охватывает будто бы лишь поверхностный слой реальности.
Вследствие этого определение «сосуществования» Советским государством и государствами восточного блока отличается от его интерпретации странами некоммунистического мира. В понимании коммунистов сосуществование представляет собой постоянно изменяющееся явление, имеющее общее направление в сторону установления социалистического общества. И отличается оно «мирным соревнованием» обоих лагерей с исключением войн. Примечательно, что тезис, выдвинутый еще Хрущевым, о невозможности применения атомного оружия и сегодня подтверждается московским руководством. Воинственно настроенные советские маршалы, видимо, тоже понимают, что в подобной войне победителей быть не может. Однако это понимание не исключает ни поддержки насильственного свержения правительств других стран, ни массированного вмешательства в военные действия, называемые у нас локальными войнами, но определяемые Советами как национально-освободительные, причем обязательно «справедливые», но только в тех случаях, когда это соответствует целям советской внешней политики. Если же нет, то такие войны – «империалистические». Вывод, который мы делали при оценке обстановки, заключался в следующем: Советы стремились избегать прямой конфронтации с США, а локальные войны – в особенности на Ближнем Востоке – держать под своим контролем.
В области же «идеологии», включающей в себя духовные противоречия, никакого сосуществования быть не может. Это положение было подчеркнуто в редакционной статье, опубликованной в декабре 1970 года в газете «Нойес Дойчланд».
В некоммунистическом мире сосуществование рассматривается в буквальном смысле как длительное состояние жизни рядом, так сказать бок о бок, которое может привести к совместной жизни, но не в результате нападения одной из сторон.
Сосуществование, несмотря на его соревновательный характер, желательно для коммунистической стороны, поскольку, исключая страх и ужас, предоставляет возможность воздействия на сознание трудящихся масс и интеллигенции капиталистических стран средствами официальной и нелегальной пропаганды. Сосуществование в коммунистическом понятии является предпосылкой для постепенного созревания революционной ситуации. Это утверждение, выдвинутое Хрущевым и повторяемое до сегодняшнего дня ведущими коммунистическими функционерами, является, как мне представляется, особенно важным. Ведь оно показывает, как я уже отмечал, что в понимании Советов сосуществование носит характер политического наступления, тогда как западная сторона рассматривает его как стремление к разрядке. Примером перевода капиталистического государства в социалистическое и перехода его в коммунистическую систему являются события в Чили – первый крупный успех Советов в Южной Америке[81].
Среди множества коммунистических теорий, рассмотреть которые не позволяют рамки этой книги, мы в первую очередь обращали внимание на так называемые прогрессивные методы, применяемые во всех областях жизни. Собственно говоря, они не являются теориями в полном смысле этого слова, но обязательными рекомендациями для использования их в политических акциях. Примером этого может служить деятельность коммунистических партий в Италии и Франции. Во Франции, в частности, заметно усиление попыток наладить более тесное сотрудничество Французской компартии с социалистами. Роль, отводимая Германской компартии, и события в немецких университетах показывают отчетливо, что перенос теоретических посылок в политическую практику преследует цель создать раньше или позже новые «народные фронты» или похожие на них группировки. Вместе с тем становится ясно, с какими проблемами сталкиваются социал-демократические партии, а также силы, относящиеся к «прогрессивным», чтобы сохранить свое лицо в предлагаемом им дружественном союзе.
В одном из важнейших руководящих принципов марксизма-ленинизма утверждается, что противоречие между «капитализмом» и «социализмом», то есть коммунизмом, носит антагонистический характер и поэтому неустранимо. Но с уничтожением капитализма оно отомрет. Капитализм-де уже ослаблен, и все предпосылки для окончательной победы налицо, но именно поэтому капитализм более опасен и агрессивен, чем когда-либо. Во всяком случае, так записано в Карлсбадском заявлении от апреля 1967 года, в Московском основополагающем документе от июня 1969 года и тезисах к 100-летнему юбилею со дня рождения Ленина. Все это можно видеть, слышать и читать почти каждодневно в средствах массовой информации советского блока.
Многим нашим согражданам до сих пор неясно, что понятие «политической разрядки» советской стороной понимается иначе, чем на Западе, а именно как явление, носящее относительный характер и допустимое лишь на непродолжительное время. Если у нас в связи с этим царит настоящая эйфория, то коммунисты будут допускать ее только до тех пор, пока она им выгодна. Реальность такого моего утверждения подтверждается дальнейшим усилением идеологической борьбы, что подчеркивается советской агитацией и пропагандой. Суть вопроса заключается в том, что на Западе разрядка понимается как средство и цель политической стратегии, у коммунистов же она является лишь мероприятием, используемым в наступательной политической тактике. Наряду с улучшением и упрочением положения народных фронтов, расширением торговых отношений и другими акциями, разрядка создает предпосылки для «изменения политического сознания» народов капиталистических стран. Интересно отметить, что в основных документах коммунистов речь идет о народах, а не правительствах. На мой взгляд, это можно объяснить тем, что народы, мол, сами, когда их сознание станет воспринимать лозунг «мир, прогресс и социализм», заставят свои правительства удовлетворить коммунистические требования.
Советская внешняя политика носит двойственный характер. С одной стороны, она придерживается принципов международного права и, в частности, официально выдвинутого тезиса о недопустимости «большой войны», с другой же – опирается на деятельность различных коммунистических организаций и учреждений, пытающихся всевозможными путями, в том числе и нелегальными, воздействовать на внутреннюю политику и политическое сознание своих стран, за что коммунистические государства, естественно, ответственности не несут. Следует подчеркнуть, что каждая коммунистическая партия имеет специальное бюро, занимающееся исключительно вопросами поддержания связи с другими коммунистическими партиями. А вот на то, что правящие коммунистические партии виртуозно используют эту двойственность, на Западе мало обращается внимание. Конечно, соответствующие органы – у нас ведомство по охране конституции – пристально следят за этим. Наша общественность реагирует на подобные проявления слишком редко, скажем, в случае, когда советский посол – в мое время это был Царапкин – посетил жилые кварталы населенных пунктов, жители которых сочувствовали коммунистам, воспользовавшись официальными праздниками, посвященными Марксу.