– Барышня, соедините меня с управляющим завода двигателей, – подняв трубку телефона, попросил я.
– Одну минуту, – ответила мне телефонистка.
Хочу найти малейшее доказательство вранья управляющего, чтобы передать его в руки полиции. Нет, тут и так уже все ясно, но одного моего понимания и недовольства происходящим недостаточно, люди начнут шептаться за спиной, придумывая небылицы. Впрочем, слухи в любом случае поползут, им необходимо придать верное направление. Одного не понимаю: с чего управляющий так по-идиотски подставился? Неглупый с виду господин, понимал же, что рано или поздно правда выяснится и самолеты, не способные взлететь, спрятать не удастся.
– Маршов Степан Степанович у аппарата! – послышался в трубке бас управляющего заводом по производству двигателей.
– Приветствую. Чурков Иван Макарович вас беспокоит, – сказал я.
– Добрый день, ваше высокопревосходительство! Весь внимание, – ответил Степан Степанович уже не таким басом, но и без заискивания в голосе.
– Что у вас с двигателями для летательных аппаратов? Заказ, если точно помню, был на сто штук. Сколько сделано, какое количество отгружено? – задал я сразу несколько вопросов.
– Изготовили сорок три двигателя, – чуть с заминкой ответил Маршов, явно сверившись с записями (ну, или мысленно подсчитал). – Пять поставили на конструкторский полигон, еще десять – на завод по выпуску самолетов. Оставшиеся стоят у нас.
– И почему нет отгрузки? – задал я один из основных вопросов.
– Так не принимает господин Корбин. Утверждает – брак гоним! Из десяти движков, говорит, пять рабочие, а остальные – на свалку! Назад вернуть отказывается, за поставку документы не подписывает, а мы получить заработанное не можем. Поэтому сосредоточились на производстве для танков, – пояснил он.
– Докладную записку на мое имя подготовьте и в управу с вестовым отправьте. Все подробно опишите, в том числе и про финансовую составляющую, – приказал я и повесил трубку. Посмотрел на Картко и сказал: – Глеб Сидорович, управляющего и бухгалтершу задержать до выяснения всего, что тут творится. На разбирательство – сутки!
– Ваше высокопревосходительство! Помилуйте, очень срок короткий, – попытался устроить торг начальник полиции.
– Тут все на поверхности, – отмахнулся я. – За пару часов доказательной базы наберете столько, что и… – махнул рукой, мысленно прикинув, что дело легко подойдет под саботаж, а то и измену.
Не так давно я издал один указ, где за особо тяжкие преступления против империи, вроде измены и предательства, решением суда может стать расстрел. В данном же случае прослеживается незаконное обогащение, которое привело к срыву поставок вооружения и подготовки летчиков, а все это уже угрожает безопасности.
В раздражении смял между пальцами неприкуренную папиросу, бросил в пепельницу и не прощаясь вышел. Время вечернее, меня должен дожидаться с докладом градоначальник, а следует еще в больницу к сестре заехать. За Катерину начинаю переживать, если бы та родила, то уже сообщили бы. Сколько времени прошло с момента, когда у нее начались родовые схватки? Прикинул и немного успокоился, еще время есть.
– Василий Петрович, едем домой, – велел я водителю.
– Понял, – лаконично ответил тот.
В дороге обдумываю сложившуюся ситуацию и то, как в короткие сроки наладить работу завода по выпуску самолетов. Последние мне необходимы как воздух. Немцы-то свои уже начали строить, толком их характеристик не знаем. Допускаю, промышленность Германии может поднапрячься и создать двигатели мощнее наших. Тем не менее преимущество в небе должно остаться за пилотами России, истребитель у нас маневренный, в машине учтено многое, что для противника может оказаться неприятным сюрпризом. Но, признаю, по маневренности, набору высоты и скорости у нас могут возникнуть проблемы. Правда, пока не состоится первое сражение в воздухе, об этом можно только догадываться. Хочется верить, что наши самолеты превзойдут летательные аппараты противника по всем статьям.
– Иван Макарович, а правда, что Альянс на нас нападет? – спросил меня подпоручик.
– Сами-то как думаете? – вопросом на вопрос ответил я.
– Если сунутся – зубы обломают, – хмыкнул тот. – У нас такие танки и самолеты, против которых у врага ни шанса нет.
– Думаете, они настолько глупы, что могут объявить войну, зная, что в технике уступают?
– Им не понять, что если кто-то нападет, то русские люди забудут о внутренних распрях и сообща с супостатом справятся, – заявил подпоручик.
– Верно, – улыбнулся я. – Однако следует сделать так, чтобы обойтись малой кровью и потерями.
К этому моменту мы уже подъехали к моей усадьбе. У крыльца стоят припаркованные автомобили. Два из них мне знакомы, один принадлежит генеральному штабу армии Сибири, второй – градоначальнику Екатеринбурга, а вот третью машину вижу впервые. Как-то не покупаем мы технику из Британии, хотя в будущем данная фирма и будет иметь определенный успех до середины двадцатого столетия. «Austin», или «Остин», выпустит много различных автомобилей на любой вкус и кошелек. Сейчас же я вижу одну из первых машин в гоночном исполнении. Откуда она здесь и кому принадлежит?
– Надя, есть известия из больницы? – спросил я встретившую меня на пороге служанку.
– Пока еще нет, – покачала она головой. – Не переживайте, мне одна из сестер милосердия каждые полчаса звонит, Катенька молодец, у нее все хорошо будет.
– Надеюсь, – устало улыбнулся я. – Скажи, кто это у нас в гостях? И вели накрывать на стол, пора уже отужинать и заодно пообедать.
– Ох, ваше высокопревосходительство, не следите вы за своим здоровьем. А ведь доктор! – попеняла мне служанка.
К ее бурчанию я привык, обижаться нечего – права она, к своему желудку стоит внимательнее относиться, от язвы никто не застрахован. Конечно, сейчас у нас немного лучше развита медицина, чем до того момента, как я появился в этом мире. Лечиться только нет желания, если, не дай бог, заболею.
– Так кто у нас? – вновь поинтересовался я.
– Господин Гондатти, Николай Львович, который губернатор Тобольска, генерал Гастев и господин Марков, – ответила она мне.
Ну, градоначальнику я сам время назначал, Михаил Алексеевич тут с докладом. Ивану Матвеевичу всегда рад, хоть и видимся редко, и он и я – заняты и часто в разъездах. Тем не менее, чувствую, визит генерала ничего хорошего не сулит. А для чего прибыл, проделав неблизкий путь на автомобиле, губернатор Тобольска – загадка. Надеюсь, Николай Львович не станет просить выделения денег из казны на какие-то свои исследования и экспедиции. Гондатти больше ученый, чем хозяйственник и губернатор. Правда, он сумел в губернии отлично организовать работу, поставив на ключевые посты знающих и честных людей, ну, на первый взгляд; да и не жаловался на него пока никто.
– Господа в гостиной? – уточнил я у служанки для проформы.
– Да, подали чай и кофе, что кому угодно, – ответила Надя.
– Молодцы, – покивал я. – Как только что-нибудь узнаешь о состоянии Катерины Макаровны – сообщи немедля.
– Обязательно, – кивнула моя собеседница.
Как ни странно, но в гостиной нет запаха табака, словно собрались некурящие. Поздоровался со всеми и предложил им составить мне компанию за ужином, но предупредил:
– Господа, прошу простить, еда будет здоровая и полезная, в большом изобилии. Я сегодня еще не обедал, как, полагаю, и большинство находящихся в этой комнате.
– Вы прямо в корень зрите, ваше высокопревосходительство, – закивал градоначальник.
– Я не прочь домашнюю стряпню испробовать, – не стал ломаться и генерал.
– Иван Макарович, но потом-то вы найдете время со мной переговорить? Дело не терпит отлагательства! – заявил Гондатти и поправил пенсне.
– Если нет прямой угрозы Российской империи или кому-то из ее подданных, то разговор отложим на время ужина, – посмотрел я на тобольского губернатора-ученого.
– Нет-нет, угрозы не вижу, – махнул он рукой.
– Тогда прошу в столовую, – направился я к двери.
Генерал Гастев с удовольствием кушает, нахваливая моего повара. Не отстает от него и Николай Львович. Чувствуется, что эти двое, как и я сам, голодны и как минимум про обед сегодня забыли. А вот Михаил Алексеевич только делает вид, что хочет кушать. Нет, он тоже отпускает комплименты моему персоналу на кухне, хвалит борщ… а у самого в тарелке еда убывает медленно. Сыт градоначальник, но пытается выглядеть как все. В чем-то его понимаю, но «очки» этим он себе не заработает.
– Господа, – отложил я вилку в сторону, когда расправился с жаренными по-сибирски пельменями, – давайте выпьем кофейку, а потом уже и к делам перейдем. С господином Марковым, уж простите великодушно, переговорю отдельно. Иван Матвеевич, – посмотрел на генерала, – у вас сведения для всех или не требуют всеобщего обсуждения?
– Гм, – нахмурился Гастев, – ваше высокопревосходительство, думаю, когда все узнаете, то сами примете решение, стоит ли их во всеуслышание называть.
– Понял вас, – кивнул я, – тогда переговорим с глазу на глаз. Николай Львович, а вы что скажете?
– Иван Макарович, особых секретов не имею, – задумчиво ответил тот, – но считаю, что и в моем случае нам надобно побеседовать тет-а-тет. Хотя и допускаю, что перегибаю палку.
– И палка раз в год может стрельнуть, – хмыкнул Гастев.
Передо мной встала на вид не очень сложная задача. Следует с каждым переговорить, но обижать никого не хочу. Кого первым в кабинет пригласить?
– Господа, я сегодня просил Михаила Алексеевича предоставить мне кое-какие данные. Время даже назначил, – посмотрел на часы, – ой, господин Марков, простите за задержку! Надеюсь, не спутал ваши планы?
– Ваше высокопревосходительство, как можно? Да я и не планировал на сегодня ничего – не знал, сколько наша встреча продлится, – ответил Марков, явно стараясь показать, что он спокоен, но чуть дрогнувший голос все же выдал его беспокойство.
Боится, как бы из моего кабинета не отправиться в сырую и холодную камеру? Нет, вряд ли, но за свое место он точно