– Она преподнесла сюрприз, – устало рассмеялся профессор. – Все хорошо, родила, теперь у тебя еще появились племянница и племянник!
– В каком смысле?.. – не сразу понял я.
– Ну, семья-то у тебя большая, – намекнул Портейг на родню, с которой не общаюсь и которая решила нас с Катькой из своей жизни вычеркнуть. – Катенька родила двойняшек, девочку и мальчика. Мама и детишки чувствуют себя хорошо.
– Охренеть! Двойня! Вот так Катерина! Молодец! – воскликнул я, почувствовав, как с души камень свалился. За сестру-то переживал, постоянно о ней вспоминал и надеялся, что все сложится хорошо. – Семен Иванович! Такое событие грех не отметить! Приезжайте!
– Иван Макарович, ты прости, но устал зверски, сейчас прямо на диване в кабинете подремлю, а отпразднуем позже, – зевнул в трубку профессор. – Удачно повеселиться!
Распрощавшись с Портейгом, позвал Надю и велел накрывать на стол, чтобы отметить замечательную весть, даже на радостях не стал ей пенять, что та телефон захватила и дозвониться до меня никто не мог (может, и не звонили!).
Глава 5Торжество, а вопросы решать приходится
Прежде чем отправиться праздновать, я решил все же переговорить с Гастевым. Генерал не просто так на огонек заглянул, да и при всех говорить отказался, значит, что-то серьезное хочет поведать.
– Ивана Матвеевича пригласите, – попросил служанку, которая решила уточнить, где стол накрывать и как его сервировать.
– Поняла, – кинула Надежда и вышла из кабинета.
– Ваше высокопревосходительство, – осторожно начал Гондатти, – разрешите мне откланяться. Есть еще пара важных дел, хочу как можно быстрее отправиться в обратный путь. Затягивать с экспедицией ни в коем случае нельзя, лето промелькнет, а зимой в тайге делать нечего, если только не охотиться.
– Николай Львович, останьтесь, разделите радость, – попросил я. – Время позднее, какие сейчас дела!
– Э-э-э, я просил о встрече начальника контрразведки, чтобы заручиться поддержкой среди его знакомых, – осторожно произнес губернатор Тобольска. – Анзора и в моей губернии уважают, говорят, что кое-кто из криминальных кругов к нему прислушивается.
– Так он сам сюда придет, тут и переговорите о своих проблемах, – отмахнулся я. – Все, решено, вы остаетесь! Кстати, нам еще следует продумать гоночное состязание для развлечения императрицы со свитой. Вы же не собираетесь от своих слов отказываться?
– Но задержи… – начал Гондатти, но я его перебил:
– Танки не могут развить такую же скорость, как ваш автомобиль. Даже если мы отправим в Тобольск грузовой состав, то погрузка-разгрузка, то да се… времени это займет неделю, не меньше.
Николай Львович неуверенно кивнул, как бы соглашаясь с моими словами. Возможно, он бы еще поспорил, да в кабинет генерал зашел вместе с Анзором. Губернатор Тобольска появлению начальника контрразведки обрадовался, и после того, как вошедшие меня с рождением у сестры двойняшек поздравили, он с Анзором отправился побеседовать. А у меня в кабинете остался Гастев, попросив уделить ему пару минут.
– Иван Матвеевич, надеюсь, у вас новости хорошие, – сказал я, когда мы с ним остались вдвоем.
– Ну, тут с какого бока посмотреть, – уклончиво ответил тот.
– Если есть плохие и хорошие вести, то начните с плохих, чтобы потом пилюлю подсластить, – предложил я.
– Как прикажете, – покивал тот, явно собираясь с мыслями. – Иван Макарович, думаю, начальник контрразведки уже вам доложил, что в ближайшее время Германия при поддержке союзников по Альянсу перейдет границу с Россией и начнет агрессию.
– Да, Анзор мне доложил, – согласился с ним я. – За одним небольшим исключением, что Британия будет только снабжать союзников.
– Не совсем верно, – огорошил меня генерал. – Британия взяла на себя обязательства поставлять союзникам танки, стрелковое оружие, боеприпасы и медикаменты. Их корабли будут идти через Северное море и разгружаться в немецких портах. Если же на пути обнаружится российский крейсер или броненосец, то их приказано уничтожить. Получается, Британия все же вступит в войну, но исключительно на море.
– Это не новость, – махнул я рукой, больше встревожившись об одной оговорке (хочется надеяться!) генерала. – Иван Матвеевич, вы что-то про британские танки говорили. Есть подробности?
– Да, – тяжело вздохнул тот. – Нельзя сказать, что они их полностью с наших машин скопировали, но в целом направление такое же. В том числе и по огневой мощи, проходимости и даже габаритам. К сожалению, узнать, какую броню и двигатели используют, пока не удалось. Самое же печальное – количество машин: их несколько сотен.
– Сколько у них танков? – переспросил я и устало потер ладонями лицо. – Сведениям можно доверять?
– Точное количество не знаю, но не думаю, что англичане передадут все свои танки союзникам, – рассудительно ответил генерал. – Но даже десяток боевых машин может внести перелом в ход боевых действий.
– Это я понимаю, – задумчиво ответил ему. – Нельзя допустить, чтобы союзники получили такую помощь.
– Увы, мы вряд ли можем что-то изменить, – печально вздохнул Иван Матвеевич. – Еще момент, – он посмотрел на меня, – ваше высокопревосходительство, помнится, вы как-то обмолвились, что в армии нужна разведка не только в ходе боевых действий, но и действующая на упреждение врага.
– Говорил и сейчас так же считаю, – согласился я, припоминая свои слова и мысли. Хотел поручить создать разведывательное подразделение, которое выполняло бы только военные задачи. Наша контрразведка действует во всех сферах и распыляет силы, да и когда по двум или более направлениям идут сообщения, то это намного лучше. Думать-то думал, да руки не дошли.
– Я попытался организовать что-то похожее на контрразведку. Выделил из личного состава пятьдесят проверенных офицеров и поставил перед ними задачу… – начал рассказывать генерал.
– Подробнее, – попросил я.
– Штабс-капитану Стреженову Павлу Алексеевичу предложил возглавить разведывательное подразделение. Действовать поручил на территории вероятного противника, но не совершать диверсии, а охотиться за секретами. Какое-то время Стреженов отказывался, мол, это против чести русского офицера. Вашими доводами его к стенке припер, и он согласился, – улыбнулся Гастев, вероятно вспомнив свой разговор с неведомым мне штабс-капитаном.
С Иваном Матвеевичем мы однажды заспорили о том, как называть тех, кто добывает для своей страны секретные данные враждебной державы. Гастев к таким разведчикам, ну или шпионам, относился с предубеждением, считая их людьми низкого сорта. Стереотип понятен, когда из поколения в поколение русский офицер придерживался своего слова и считал ниже собственного достоинства солгать. Правда, это не касалось обманных маневров, вводивших врага в заблуждение.
– Скажите мне, господин генерал, – хмыкнул я тогда, – если разжечь перед сражением костры, намекая противнику, что численностью мы его многократно превосходим, это разве не обман?
– Военная хитрость! – мгновенно ответил тот.
– А если обойти и ударить с тыла? Или захватить обоз с боеприпасами и продовольствием?
– Не что иное, как честный бой! – отмахнулся он.
– Хм, получается, что мы должны подставить щеки, по которым бьют, – покачал я головой.
– Это вы о чем, ваше высокопревосходительство? – осторожно поинтересовался Гастев.
– Иван Матвеевич, вам ли не знать, что внешний враг ничем не брезгует! Засылает к нам шпионов, пытается всеми силами раскачать империю, подкупает чиновников. Уверен, скоро может и до диверсий дойти. Придется признать, что война уже идет, негласная, жесткая. И потом я не говорю, что следует нарушать слово офицера, данное противнику. Нет, речь не об этом! Обхитрить врага, облапошить и сообщить своим о его планах. Где тут что-то непорядочное, если присяга не нарушена? А к тем, кто продался врагу за тридцать сребреников и секреты Родины ему раскрывает – тот да, личность мерзкая. К таким людишкам презрение испытывают все, в том числе и те, кто подкупил мерзавца.
Да, много тогда еще слов сказали друг другу и факты приводили, но Гастева я заставил задуматься. Предложил ему с Анзором побеседовать, чтобы тот высказал свое мнение; что ни говори, но и у воровского сообщества предателей не жалуют, однако исключения из правил есть.
– Иван Матвеевич, получается, вы создали что-то типа военной разведки, правильно? Она же действует строго за пределами империи и не пересекается с деятельностью Анзора? – уточнил я.
– У нас не так много людей, не пересекались… – ответил Гастев, а потом добавил: – Пока.
Хм, правильно ли это и не возникнут ли у разведчиков проблемы? Как ни крути, а задачи-то схожие ставят. Если объединить усилия… Нет, не о том думаю. Радоваться нужно, что офицеры начинают понимать происходящее вокруг. Генерал ничего про мятеж не сказал, сослался на мои давние слова. Лукавит, факты-то налицо – эсерам оказывали помощь наши враги из-за границы, из самых высоких кабинетов. Впрочем, результат есть, а причины не так и важны.
– Что ж, новости и в самом деле разные, – закуривая, сказал я. – То, что создали разведывательное подразделение – хвалю, на финансирование не скупитесь и из казны запрашивайте необходимые суммы, но не перебарщивайте. Про вражескую технику – печально, что нет точных технических данных, да и количество их внушает опасения. Есть какие-то предложения?
– Мы с офицерами штаба изучали сложившуюся обстановку и прогнозировали, как Британия будет транспортировать морем оружие своим союзникам. Привлекли адмирала флота для консультаций. Петр Филимонович просил на него не ссылаться, не понимая ваших взаимоотношений с императрицей. Я дал ему обещание не указывать в докладных записках наш с ним приватный разговор, – осторожно сказал Гастев.
– Я вас понял, Иван Матвеевич, – махнул рукой, в которой зажженная папироса, пепел упал на стол, и пришлось его на пол смахнуть.
– Мы не нашли какого-либо способа затруднить поставку вооружения, – вздохнув, ответил генерал. – В Северном море наш флот не сможет полноценно противостоять врагу, у того численное превосходство. Думаем, транспортные суда пойдут конвоем с большим прикрытием из военных кораблей.