– Не ясен ваш статус, – задумчиво сказал мой друг. – Честно говоря, я и сам не понимаю. Фаворитом у императрицы, как ни почетна эта постельная должность, вам не бывать. Простите за откровенность, но для этого вы слишком влиятельны и независимы. Ей же становиться вашей любовницей, что по факту уже свершилось, и вовсе как-то не по статусу. Брак? Гм, вероятно, он мог бы на какое-то время проблемы решить, если заранее разделить между вами полномочия непосредственного управления территориями в империи.
– Ты про Центральную часть России и Сибирь? – уточнил я.
– Да, – подтвердил Анзор. – Но дело в том, что вы уже влезли на территорию императрицы, и если отступите, то это вновь вызовет вопросы, а у некоторых и недоумение.
– Боишься, что пошатнется мое влияние?
– Не знаю, – подумав, ответил мой друг и глубоко затянулся. – Иногда задаю себе вопрос: для чего все это? Почему я изменил своим привычкам и – в какой-то степени – убеждениям? И самое главное, что дальше?
– У тебя же есть ответы на большинство вопросов, – хмыкнул я. – К прежней жизни вернуться не сможешь, не тот ты человек. Уверен, Сима согласится за тебя выйти замуж и нарожает кучу ребятишек. Будете жить, нянчиться с внуками и вспоминать бурную молодость.
– Внуками? – переспросил Анзор. – Иван, ты далеко загадываешь! Но, допустим, ты мою жизнь так видишь, и я ничего против этого не имею. А как тебе быть с твоей? К чему стремишься? За власть не держишься. В этом лишний раз убеждаюсь.
– Жить, просто жить и радоваться каждому дню. Нашим общим победам, каким-то событиям, – ответил своему другу, а у самого почему-то муторно на душе стало.
– Ладно, пойду я, – поднялся с кресла мой начальник контрразведки и взглянул на часы. – Представление скоро завершится, хочу послушать, какие впечатления произведет на императрицу и ее свиту выступление Ольги Иоффе-Десмонд.
– Главное, чтобы ее муж ни к кому не приревновал, – хмыкнул я.
– Ой, да Абраму Федоровичу не привыкать, – отмахнулся Анзор. – Зря ты отказался императрицу сопровождать: танцует Иоффе-Десмонд очень зажигательно, после ее представления дамочки податливее становятся.
– Откуда знаешь? – погрозил ему пальцем. – Смотри, Симе расскажу.
– Так мы с ней пару раз на это выступление ходили, – парировал Анзор и из кабинета ретировался.
Согласен, в том числе и по этой причине не отважился императрицу сопровождать. Самый зажигательный и провокационный танец, практически без одежды, Иоффе-Десмонд показывает под самый занавес. У большинства находящихся в зале господ случается эрекция, и встать с места они стесняются, сидя аплодируют. Короче, после окончания представления еще минут пять, а то и десять никто не расходится, звучат выкрики «браво!», «бис!» и все в таком духе.
– Слушаю, – поднял я трубку зазвонившего телефонного аппарата.
– Ваше высокопревосходительство, с вами желает переговорить господин Терешкин, – поздоровавшись, проинформировала барышня-телефонистка и уточнила: – Соединить?
– Да, конечно, соедините, пожалуйста, – попросил я.
Мысленно прикинул, что Василий Андреевич в Санкт-Петербург со своей так называемой командой прибыл недавно. Неужели сразу же возникли проблемы, которые сам решить не может?
– Здравствуйте, Иван Макарович, это ваш главный конструктор, – раздался голос мужа моей сестры в телефонной трубке.
– Приветствую, Василий Андреевич! Как добрались, разместились? – ответил я, ища на столе чистый лист бумаги и карандаш, чтобы записать вопросы, по которым звонит главный конструктор.
Уже по голосу своего собеседника понимаю – хреново идут у них дела.
– Доехали без происшествий, разместились в отеле, не так далеко от доков, но не это главное. Иван Макарович, тут невозможно работать! Каждый второй здесь требует каких-то разрешающих документов, согласований… С боем, если так можно выразиться, мы вдвоем с господином Бубновым прорвались в доки. Такого бардака я давно не видел! Боюсь, без вашего личного присутствия у нас ничего не получится. Даже бригадиры и те отказываются выполнять распоряжения. Всем заведует господин Пергин, являющийся владельцем доков! – выпалил Терешкин и замолчал, ожидая моей реакции.
– Вы мне жаловаться позвонили? – хмыкнул я. – Василий Андреевич, никто и не говорил, что будет легко и просто. У вас имеются бумаги, подписанные мной и императрицей, какие еще «верительные грамоты» требуются? Кто-то ставит палки в колеса? Идите в полицию!
– Ваше высокопревосходительство, мы с господином Бубновым уже в участке побывали, – вздохнув, ответил мой главный конструктор. – Не по собственной воле: арестовали нас, а потом разобрались и отпустили. Напутствовали словами, что дело это сугубо финансовое и политическое, разбираться они не намерены, так как нет состава преступления. Предложили нам подать в суд, чтобы получить доступ к выполнению своих обязанностей, – пояснил Терешкин.
– Что за бред? – удивился я. – Все же ясно и понятно! Есть указы ее величества! Чего не хватает?!
– Со слов Ивана Григорьевича, в доках многое отсутствует, в том числе и закупленный на обшивку корпусов металл, – ответил Василий Андреевич, посчитав, что спрашиваю о материалах.
– Вы где остановились? Как с вами связаться? – поинтересовался я.
– В отеле «Шмидт-Англия», на четвертом этаже, – ответил Терешкин. – Это временно, скорее всего, снимем несколько меблированных квартир. Расценки за проживание высоки.
– Ждите от меня инструкций, – приказал я. – В доки не суйтесь, обсудите с господином Бубновым, как и что в первую очередь делать станете, когда ваш вопрос разрешу.
– Хорошо, все сделаем, как велите, ваше высокопревосходительство! – не сдержавшись, радостно воскликнул мой главный конструктор.
Положив телефонную трубку, я только головой покачал. И куда бы Катька поехала? В отель? Впрочем, она у себя дома, и с этой стороны проблем не предвидится. Но что, черт возьми, происходит в Санкт-Петербурге? Полученные сведения не дают полной картины, Василий Андреевич не владеет информацией и толком не смог рассказать, что и как. Мне нужны ротмистр или Ольга Николаевна, пусть объяснят, почему подданные так исполняют их приказы. До окончания представления осталось всего ничего, но, учитывая, что зрители не сразу покидают свои места, время у меня в запасе имеется.
– Анна Максимовна, голубушка, на сегодня можете заканчивать, вряд ли вернусь, – вышел я из кабинета.
– Отпечатаю пару указов, что вы просили, и тогда уйду. Кстати, Иван Макарович, моя матушка сетует, что вы никак не найдете время побывать у нас в гостях, а все время присылаете с извинениями Александра Анзоровича, – потупила она взор, и на щеках румянец выступил.
– Да? – удивился я, а потом вежливо улыбнулся. – Так ваша матушка грозится, что меня отыщет и спросит, чего это мой порученец к вам от моего имени зачастил и небось еще на ночь остается?
– Не совсем верно, – еще ниже склонила голову моя секретарша и делопроизводительница, – но близко к истине.
– Предупреждаете, чтобы мне не попасть в неловкую ситуацию и не проговориться вашей матушке? – задумчиво уточнил, подойдя к Анне.
Молодая женщина промолчала, слегка руками развела и чуть заметно кивнула.
– Хорошо, не переживайте, не выдам, – улыбнулся я. – Но, голубушка, скажите, а из-за чего так? Александр Анзорович за вами давно ухаживает. Неужели Антонина Михайловна резко против него настроена?
– Иван Макарович, я в себе-то не разберусь, – приложила она руку к груди. – А матушка что-то чувствует и переживает.
– Вы ей от меня привет передавайте и скажите, что нервничать не стоит. Времени после операции прошло достаточно, и она уже восстановилась, но давление может иногда меняться.
– Хорошо, – с каким-то немым вопросом посмотрела она на меня.
– Нет-нет! – поднял я руки вверх. – В ваши личные дела с помощником Анзора я не полезу и советов давать не стану. Увольте!
– Жаль… – чуть слышно произнесла Анна.
Я поспешил из собственной приемной ретироваться. Вот-вот окончится спектакль, самому бы в сердечных делах разобраться… Какой из меня советчик, тем более женщинам! А вот помощнику моего друга могу кое-что по секрету поведать. Моя секретарша от него без ума, но ее останавливает прошлое Александра и его мутные связи в определенных кругах. Пожалуй, следует при Анне как-нибудь похвалить Александра Анзоровича за данные, предоставленные от воровского сообщества, и посочувствовать ему, что приходится такую сложную работу выполнять. Пусть молодая женщина задумается о реалиях жизни. Жало, который превратился в Александра Анзоровича, давным-давно сгинул, и его нет. Конечно, знакомства и связи остались, но пользуется-то он ими из-за своего шефа…
– Иван Макарович, куда ехать? – отвлек меня Василий Петрович, когда я в машину сел.
– К театру, – коротко распорядился в ответ и мысленно стал решать, купить букет цветов императрице или нет.
Ольге Николаевне я недавно сделал подарок. На пикнике преподнес брошку, которую незадолго до ее приезда купил, и настаивал на том, чтобы приняла. Императрица какое-то время упиралась, заявив, что это очень дорогостоящий презент. Пришлось сделать вид, что расстроился и обиделся. Взяла и согласилась «свежую росу», такое дала название драгоценному украшению, носить не снимая.
– Надеюсь, днем или ночью вы меня ею не оцарапаете, да и на кровати в платье спать… – пожал я тогда плечами.
– Иван Макарович, что за вольности? – Она делано нахмурила брови и кивнула в сторону моих и своих охранителей. – Не следует им знать о наших отношениях.
Н-да, как мы, умные и взрослые люди, могли решить, что ближайшая охрана не заметит нашей связи? И это при том, что императрица сама нескольких охранительниц посвятила в свой секрет и просила о нем никому не говорить. Уверен, просьбу они выполнили, но можно же «громко молчать» и хитро улыбаться, когда тебя расспрашивают. А то, что охранительниц Ольги Николаевны, да и моих, не раз выводили на разговор, о чем это Хозяин Сибири с императрицей шепчется и нет ли у них близости, – нет сомнения.