– Кажется, это то, что я ищу! – воскликнул, заметив впереди две точки в небе, потом и небольшие прямоугольники на воде. – А это что за фигня?
Чуть в стороне от скопления кораблей врага, в этом нет сомнений, увидел четыре прямоугольника, по расположению которых можно легко догадаться, что они не относятся к конвою и его охране. Подлетая ближе, все понял. Эсминцы Российской империи вступили в бой с противником, а два наших линейных корабля обходят по дуге место сражения, собираясь никого не выпустить из подготовленной ловушки. Если правильно понимаю расстановку, то для англичан атака явилась полной неожиданностью, строй нарушен и идет лихорадочное маневрирование. Зря я думал, что наши адмиралы просто так бороздят моря! Классную западню они сумели конвою подготовить. Гм, а чего ж тогда такая паника от сообщения сторожевого корабля пошла? Или кто-то кому-то не доверяет и боится шпионов в штабах? Тем временем два штурмовика, оснащенные торпедами, выбрали цели и сбросили снаряды. Есть попадание! Взрывы на транспортных судах! А летчики не успокаиваются, уже зашли на другие корабли и стали палить из бортовых пулеметов и метать бомбы.
– Зря! – цежу сквозь зубы, наблюдая за действиями летных экипажей. – Не потопите вы никого, лучше бы прошлись огнем по палубам военных кораблей.
Пролетел над одним из эсминцев с поднятым морским флагом Российской империи. Моряки руками машут и, думаю, что-то приветственно кричат. Крыльями не стал качать, лечу дальше, выбираю цель. Пришел и мой черед совершить атаку. Большая баржа мне приглянулась, она перевозит танки. Борта у судна большие, маневрировать, считай, не может. Толкаю штурвал от себя и снижаюсь, выхожу напротив борта судна и дергаю за рычаг сброса торпеды.
– Что за хрень?! – восклицаю, понимая, что снаряд не покинул самолет.
Несколько попыток выпустить торпеду не увенчались успехом. Когда до баржи осталось метров пятьдесят, набираю высоту, предварительно дав несколько очередей из пулеметов. Попал или нет – непонятно, но выстрелы должны добавить нервозности противнику. Бомбы, пока не избавлюсь от торпеды, сбрасывать не могу, этак на них сам подорвусь: они могут удариться взрывателем о подвешенный снаряд и тут же сдетонируют. Заряд у них небольшой, но для моего самолета этого за глаза хватит.
Пролетел над баржей и впереди увидел большой военный корабль под флагом Германии. Линкор с бронированными бортами уже ведет огонь по нашим эсминцам. Ничего, скоро прозреют, что их окружили, и нашпигуют снарядами, превратив в дуршлаг. Делаю вираж и вновь захожу на баржу, которая взяла курс к берегу. По моему самолету начинают стрелять, но попаданий нет, а торпеда наконец-то упала в воду.
Вновь резко набираю высоту и закладываю левый вираж, краем зрения пытаясь проследить за торпедой. Скорость слишком большая, баржа остается за спиной, я же от души бью по линкору длинными очередями и открываю люк для бомбометания. Пролетая над линкором, израсходовал весь боезапас и, понимая, что больше ничего не могу сделать, сориентировавшись по компасу, направляюсь в обратную сторону.
Атакованная мной баржа разломилась пополам и уходит под воду, унося с собой танки, которые уже не смогут помочь врагу на поле боя. Не ожидал, что наш дерзкий и неподготовленный вылет завершится триумфом. Хотя и без нашего участия враг не смог бы достичь цели, очень грамотно подготовили западню моряки. Уверен, караван тут весь бы потопили, но зато мы доказали всем, что самолеты имеют стратегическое значение и с ними необходимо считаться.
– И откуда тут гроза-то? – до боли в глазах всматриваюсь сквозь бьющий в фонарь кабины ливень, бормочу и обеспокоенно бросаю взгляды на указатель уровня топлива.
Самолет стал легче, но из-за непогоды и шквалистого встречного ветра расход горючего сильно увеличился. Да и заблудиться могу среди грозовых туч, видимость ни к черту! И тем не менее показались знакомые очертания береговой линии. Нашел и наш аэродром, правда, немного покружить пришлось, не с первой попытки сумел зайти на посадку. На небе светит солнышко, и только раскисшая взлетно-посадочная полоса свидетельствует о прошедшей недавно грозе и ливне. Подумывал сесть на бетонку, но там еще ведутся работы и ее не достроили.
Приземлился, с радостью понимая, что и штурмовики все уцелели. Правда, вокруг них суетится персонал, в том числе и заливают горючее в баки.
– Иван Макарович! Так нельзя! – заявил мне Анзор, мокрый до нитки. – Ты представляешь, какие минуты мне пережить пришлось, пока ты развлекался?!
– С чего бы это такой вывод? – обнял я друга и похлопал по спине. – Ты весь вымок, если простудишься – лично тебе уколы делать буду!
– Не испугаешь, – хмыкнул мой друг. – Знаешь, ты вновь действовал безрассудно, поставив на кон все, чего добился. А если бы с тобой что-то случилось? Ты хоть представляешь, какая поднимется буча? Сибирь не…
– Хорош, – оборвал я Анзора. – Все знаю и понимаю. Как и то, что высади Альянс десант – и всем бы мало не показалось.
– А они не высадят? – удивился друг и недоверчиво на меня посмотрел. – Ваше высокопревосходительство, уж не хотите ли сказать, что тремя самолетами смогли разобраться с морским конвоем?
– Там шел бой, думаю, какой-то наш адмирал устроил ловушку кораблям Альянса. Конечно, исход морского сражения не ясен, но основного груза уже нет, и в этом наша с летчиками заслуга, – направился я к пилотам, рассматривающим что-то у одного из штурмовиков. – Господа офицеры! Объявляю вам благодарность за проявленную доблесть и обещаю, что награды не заставят себя ждать!
– Служим Отечеству, императрице и Сибири! – хором ответили те, вытянувшись по стойке «смирно».
– Вольно! – махнул я рукой. – Что тут интересного? – подошел к самолету.
Несколько пулевых пробоин на крыле, которые Терешкин линейкой измеряет и почему-то хмурится. Как потом доложил главный конструктор, пули, скорее всего, выпущены из винтовки и прошили металл насквозь. Но не это главное, судя по всему, если выстрел окажется удачным, то бронестекло фонаря пробьет, как и защиту топливных баков. В расчеты главного конструктора (и мои) вкралась непозволительная ошибка, не учли встречную скорость. Конечно, если стрельба будет вдогонку, то вряд ли что-то плохое произойдет, но на встречном курсе… Н-да, менять сейчас что-либо уже поздно, да и усиливать броню никак нельзя, вес увеличится, и все технические характеристики ухудшатся. Тем не менее главный конструктор пообещал что-нибудь придумать.
Пока же все силы брошены на изготовление подводной лодки. Терешкин днюет и ночует в доках, я с приехавшими помощниками занимаюсь и вовсе всяческой ерундой (на мой взгляд). Договариваюсь о поставках, даю газетчикам интервью, постоянно переговариваюсь с Сибирью и распределяю технику, какому воинскому подразделению и сколько направить. Бои идут ожесточенные, Альянс увяз, но продолжает давить. После атаки на конвой, который попал в расставленную адмиралом ловушку и понес большие потери, нет и попыток высадить десант на нашей территории. Тем не менее поставки вооружения из Британии в Германию идут, а мы ничего не можем сделать.
– Иван Макарович, а если здесь разместить пяток самолетов, чтобы они вылетали и трепали корабли противника? – предложил заместитель флаг-капитана Колчака, прибывший для координации действий.
Сейчас мы с ним стоим у карты в моем кабинете и пытаемся придумать, как использовать самолеты в сражениях на море. Именно Колчак с контр-адмиралом фон Эссеном разработали операцию на море, которая привела к первому крупному морскому поражению Альянса. Морские офицеры высоко оценили возможности самолетов, способных на многое.
– Не пойдет, – покачал я головой. – Дальность не позволит совершать перехват кораблей противника.
– Ну так увеличьте ее! – предложил тот.
Легко сказать! А как этого добиться, чтобы не снизить защиту и огневую мощь? Необходимы новые двигатели, но сейчас их нет. Мы так ничего и не решили; пока не освободим Польшу или часть ее территории с выходом к морю, наши самолеты не примут участия в морских битвах. Ну, если враг не приблизится на досягаемое расстояние удара. Сейчас же совершаются вылеты, в том числе и учебные, но с боезапасом, однако в пределах Финского залива, а туда корабли Альянса не заходят.
– Делаем все возможное, и, когда самолеты смогут действовать на большом удалении от берега, вы сразу об этом узнаете, – ответил я, и на этом встреча завершилась.
Наступила осень, а на фронтах почти без изменений. Силы Альянса не продвигаются дальше, а наши части не переходят в наступление. Такое ощущение, что все копят силы и в любой момент чаши весов могут качнуться в любую сторону. Люди Анзора докладывают, что деловые круги Германии и Британии недовольны происходящим. Как ни странно, но экономика начала давать сбои и не приносит дельцам запланированную прибыль. Нет, кто-то обогащается, рад подмять под себя военные заказы и все, что с этим связано. Однако канцлер перестает швырять деньги в топку войны.
Самолеты Альянса, этакие неуклюжие монстры, в небо боятся подняться, наши летчики их быстро сбивают. Танки и боевые машины врага только тогда могут рассчитывать на удачный исход боя, если имеют десятикратное численное превосходство. У нас одна большая проблема – количество техники! Генерал Гастев предложил не распылять силы, создать боевой кулак из сотни боевых машин, в том числе и самолетов, а потом нанести мощный и неотразимый удар. Заводы Сибири пока работают на склады, но в скором времени пойдет эшелон к фронту, и произойдет перелом в ходе войны. С императрицей, ее советниками и офицерами Генерального штаба уже обсуждается, как поступить после удачного наступления. Только освободить свою территорию, назначить контрибуцию проигравшим или продолжить наступать.
– Рано строить такие планы, – высказал я свое мнение Ольге Николаевне по телефону. – Если же представить, что запланированное сбудется, то есть ли нам смысл захватывать территорию врага? Что это принесет России? Население никогда не смирится с тем, что их подчинили чужой воле и превратили в подданных другой страны. Локальные территории, имеющие стратегическое значение, следует присовокупить к Российской империи, но это лучше обговорить при переговорах и назначении контрибуции.