Инэвера снова смочила кости его кровью и швырнула на пол.
Узрела нечто – аура выдала глубокую сосредоточенность – и принялась переползать на коленях, чтобы взглянуть на расклад со всех сторон. Ее невесомые, полупрозрачные одежды натянулись, и она предстала соблазнительной, как во время любовных утех, но страх, что нарастал в ауре, изгнал похабные мысли из головы Джардира. Ему захотелось заорать на нее, потребовать ответа, но он заставил себя сохранить хладнокровие.
Наконец она взглянула на него:
– Избавитель должен выступить в ночь один и атаковать центр паутины, а если нет, мы все погибнем, когда придут Алагай Ка и его князьки. Но даже если ты выживешь, нам придется дорого заплатить.
Он уставился на нее, видя, как страх, потянувшийся из ее ауры, липнет к нему Она не хотела, чтобы он рисковал собой. Что это – любовь? Или просто не готова замена? Неизвестно. Тошно учитывать второе, но она уже не раз его обманула.
– Князьки? – спросил он. – Сколько их? Что за паутина?
– Восстанут семеро, по одному на уровень бездны Най, – ответила Инэвера. – Но удар по Дару Эверама нанесут только трое.
– «Только», говоришь? – покачал головой Джардир. – Борода Эверама! Один и то едва не доказал нашу неполноценность!
– Тогда ты не был готов.
– Он проник во дворец, Инэвера! Проскользнул мимо работы наших лучших метчиков как ни в чем не бывало!
– С тех пор мы приняли меры. Теперь князьям алагай труднее миновать наши метки, а я брошу кости и спрошу, какие участки сети самые слабые, – и укреплю их.
Джардир кивнул.
– А паутина?
– О ней мне нечего сказать, – пожала плечами Инэвера.
– И ты меня не отговариваешь?
Его дживах ка печально покачала головой:
– Такова инэвера. Победа в Шарак Ка – твоя задача, муж мой.
«Или поражение». Инэвера этого не сказала, но за нее постаралась аура. Его успех не гарантирован.
– Где же демоны нанесут основной удар? – задал Джардир главный вопрос. – Куда мне поставить войска?
Инэвера снова бросила кости и долго взирала на результат. Затем вздохнула:
– Я не знаю. Слишком много посторонних влияний. В ближайшие дни я попытаюсь еще.
– Ежедневно, – уточнил Джардир. – Если понадобится – сто раз. Важнее нет ничего.
Инэвера слегка поклонилась и в последний раз подняла кости:
– Сейчас погадаем на день грядущий.
Джардир кивнул. Этому правилу они уже двадцать лет следовали каждую ночь. Иногда кости не сообщали ничего – по крайней мере, Инэвера ничем не делилась, – но время от времени предупреждали о потайных клинках и ядах, а также о выгоде, которую не стоит упускать.
Инэвера вылила на кости остаток его крови и встряхнула их со словами, которые Джардир слышал неоднократно:
– Эверам, Дарующий Свет и Жизнь, молю тебя, подари сей недостойной слуге знание того, что грядет. Скажи мне об Ахмане, сыне Хошкамина, последнем из рода Джардира, седьмого сына Каджи.
Она бросила, и кости широко раскатились, а символы образовали пульсирующий узор, который он не надеялся оценить.
– Сегодня ты принесешь дама’тинг могущественный дар, – сообщила Инэвера.
– Любезно с моей стороны, – обронил Джардир.
Он не заметил по жене обмана, но это не означало, что дар будет принесен добровольно и его не выманят хитростью.
Инэвера ничем не показала, что услышала.
– Сегодня ночью ты приобретешь воинов, но потеряешь других днем.
– Приобрету ночью? – переспросил Джардир. – Потеряю днем? Как это возможно?
– Не знаю, – ответила Инэвера.
Но по ауре Джардир увидел, что сказана лишь полуправда, и ему пришлось подавить гнев. Что у нее за тайны? Как ему привести свой народ к победе, если родная жена утаивает что-то о его воинах?
Как часто случалось в последние недели, его мысли переключились на Лишу Свиток. Эта женщина бывала в своем роде занозой, но он не верил, что хоть раз ему солгала. Была бы рядом она, а не эта… туннельная гадюка.
– Завтра, вскоре после восхода солнца, нежданный вестник принесет дурные новости, – продолжила Инэвера.
– Такое происходит ежедневно, – бросил Джардир и потерял интерес.
Инэвера покачала головой:
– Этот прошел через смерть, чтобы доставить послание.
На сей раз Джардир насторожился и посмотрел на нее; она же щурилась на кости.
– Его сообщение причинит тебе боль.
Он не увидел обмана, но ее аура колыхнулась. Выражение лица не изменилось, но Джардиру все было ясно как день.
Сострадание. Она не знала, в чем дело, но ее сердце воззвало к нему, когда стало понятно, что мужу сделают больно. Его боль – ее боль.
Гнев исчез, и он нежно прикоснулся к ее лицу. Она взглянула в ответ, и никогда ее аура не сияла так ярко.
Что бы она ни испытывала, когда бы ни предавала его, – она любит.
«О моя дживах ка, – скорбно подумал Джардир, – как я тебя обидел!»
– Избавителя нельзя беспокоить, хаффит!
До слуха Джардира донесся рык Хасика, тот проник сквозь завешенные стены и дверь опочивальни Инэверы. С Короной на голове Джардир мог услышать даже ветер, что колеблет крылья птиц высоко в небесах, а его аджин’пал – человек не из тихих.
Он сел и разбудил Инэверу.
Аббан.
С улыбкой посмотрев на Инэверу, Джардир попытался передать всю свою любовь к ней, но знал, что цели не достигает. Ее ответная улыбка была искренней, а аура отразила его любовь с не меньшим пылом.
Он снова поцеловал ее:
– Долг призывает меня, любимая.
Жена кивнула и помогла ему облачиться в одежды, после чего стала искать собственные. Одевшись, они покинули опочивальню и вернулись в тронный зал.
Тот опустел – что неудивительно после урока Асома. Джардир потянул носом, вобрал запах крови Дамаджи, которая запятнала ковер.
Указал на несколько капель:
– Ичах.
Принюхался снова, повернулся и показал на участок в нескольких шагах:
– Кезан.
Инэвера кивнула, вынула из мешочка специальные тряпицы и аккуратно собрала как можно больше крови для своих заклинаний. Если его Дамаджи устроят заговор после такого унижения, Джардир желает об этом знать. Его сыновья из Джама и Ханджин еще носят бидо най’дама, но он воспитает их сам, если того потребует объединение племен.
Он взошел по ступеням на Трон черепов, откинул меченый плащ и сел. Дождался Инэверы, которая устроилась ниже, и громко хлопнул в ладоши. В дверях возник Хасик и низко поклонился.
– Введи Аббана, – велел Джардир.
На лице Хасика написалось удивление, но он кивнул, и через секунду на пороге появился тучный хаффит и склонился низко, насколько позволил костыль.
– Аббан, друг мой! – Джардир поманил хаффита.
Инэвера подвинулась, и ему было незачем смотреть на ее ауру, чтобы понять чувства. Он видел ауру Аббана и знал, что и хаффит испытывает то же самое к его первой жене.
«Не важно, – подумал он. – Пусть учатся терпеть друг друга».
Аббан остановился у подножия трона, но Джардир махнул ему, чтобы подошел ближе.
– Можешь подняться на три ступени, – улыбнулся он, – по числу ног.
Аббан усмехнулся и постучал по ноге костылем:
– Мои жены скажут тебе, что в таком случае я могу взойти и на четвертую.
К удивлению Джардира, Инэвера рассмеялась, и Джардир кивнул:
– Я помню тебя еще в бидо и думаю, что жены льстят тебе, но мне приятен смех Дамаджах. Можешь подняться на четвертую.
Аббан поспешил повиноваться и не испытывать судьбу.
– Мы обсудили твой план и находим его здравым, – сказал Джардир. – Мы атакуем Доктаун на первый снег. Начинай подготовку, но никому ни слова.
Аббан поклонился.
– Чем дольше все останется в тайне, тем меньше вероятности, что лактонцам придется бежать. Будь моя воля, то даже твои полководцы не знали бы ничего до сигнала к атаке.
– Хороший совет, – согласилась Инэвера.
Джардир кивнул:
– Но ты пришел не поэтому, Аббан, а я тебя не звал. Что выманило тебя из паутины?
– Мои люди сделали… тонкое открытие, – произнес Аббан и быстро зыркнул на Инэверу.
Джардир вздохнул. Неужто никому нет веры при его дворе?
– Говори.
Аббан опять поклонился и сунул руку в карман красивого бурого жилета, который носил поверх цветастой шелковой рубахи. И вынул кусок серебристого металла.
Инэвера застыла, да и Джардир узнал его сразу. Он спрыгнул с трона и выхватил его у хаффита, но не продержал и секунды, потому что Инэвера, в свою очередь, отобрала металл у него, поднесла к свету и принялась рассматривать со всех сторон.
– Это тот самый металл, из которого изготовлены Копье и Корона Каджи, – произнесла она и выдала тоном все свои мысли.
Аббан кивнул:
– Наши металлурги давно пытались постичь секреты артефактов первого Избавителя. Для золота слишком бледные, но также не из платины и не из серебра. Нашей лучшей догадкой было белое золото – сплав чистого золота и никеля. Базарные ювелиры применяли его веками.
Хаффит улыбнулся:
– Оно дешевле золота, но продается почти вдвое дороже глупцам, которые считают его экзотическим. Вот это, – он показал на кусок, – электрум.
– Электрум? – переспросил Джардир.
– Естественный сплав серебра и золота, как мне сказали, – пояснил Аббан.
Глаза Джардира сузились.
– Кто сказал?
Аббан повернулся и звучно, как недавно Джардир, хлопнул в ладоши. В дверях мгновенно нарисовался Хасик.
– Введи нашего гостя, – велел Аббан.
Хасик свирепо уставился на него, но Джардир не отменил приказа, и он исчез, а затем ввел райзонца. Тот был стар и щурился на свет, лицо и кисти перепачканы. В руках держал шляпу.
– Ренник, мастер из золотого прииска шар’дама ка, – представил его Аббан.
Хасик грубо схватил старика, поверг на колени и упер лбом в пол.
– Довольно, – произнес Джардир. – Хасик! Оставь нас.
Воин поджал губы, но поклонился и вновь исчез.
– Эй, мастер Ренник, подойди к трону, – приказал Джардир. – Расскажи, что тебе известно об этом металле.
Теребя шляпу, как прачка, Ренник приблизился: