Аббан всмотрелся в дальнозор, пересчитал суда и вычислил их размеры, ориентируясь на грузовые трюмы захваченных. Результат его не утешил.
– Если эти корабли нагружены под завязку, лактонцы могут выставить против нас добрых десять тысяч человек, – сказал он. – Впятеро больше, чем наших шарумов.
Керан сплюнул.
– Это чины, хаффит. Не шарумы. Не воины. Десять тысяч мягкотелых, зажатых в воронке доков или бредущих по мелководью. Мы разобьем их. За каждую доску причала, какую они возьмут, их погибнет дюжина.
– Тогда будем надеяться, что их воля сломается до того, как они прорвутся, – отозвался Аббан. – Наверно, пора послать за подкреплением.
– Шарум ка запретил, – напомнил Керан. – Ты слишком распереживался, господин. Это лучшие воины в Красии. Я рассчитываю, что даже в открытом поле даль’шарум уложит десятерых рыбаков.
– Еще бы ты не рассчитывал! Шарумов учат считать, прибавляя нули к пальцам рук и ног.
Керан гневно зыркнул на него, и Аббан ответил тем же.
– Не забывай, кто здесь хозяин, Керан, лишь потому, что к тебе благоволит шарум ка. Это я нашел тебя в луже воняющей кузи мочи, где ты и остался бы, не потрать я на твое мытье драгоценную воду.
Керан сделал глубокий вдох и поклонился:
– Я не забыл мою клятву тебе, хаффит.
– Мы напали на Доктаун ради оброка, – терпеливо, как младенцу, напомнил Аббан. – Все прочее второстепенно. Без него наш народ будет зимой голодать. Мы едва начали подсчитывать объемы продовольствия, не говоря о том, чтобы перевезти в наши закрома. Этот юный болван рискует нашими вложениями, так что прости, если я не расположен выслушивать шарумову похвальбу. Джайан без надобности раздразнил врага, который превосходит нас численно, тогда как время работало на нас и мы могли переждать всю зиму.
Керан вздохнул:
– Он хочет крупной победы, чтобы подкрепить свои притязания на отцовский трон.
– Вся Красия хочет того же, – ответил Аббан. – Джайан ни разу в жизни никого не впечатлил, иначе уже сидел бы на Троне черепов.
– Это не оправдывает его бездумного командования, – подмигнул Керан. – Я не послал за подкреплением, но отправил сводным братьям Джайана сообщения о том, что нам предстоит бой. Сыновья Избавителя превыше всего ставят славу. Они подоспеют даже без приказа.
Аббан помнил себя ребенком, когда Керан походя бил его, пытаясь вылепить из него шарума. Тогда Аббан ненавидел и отчаянно боялся Керана. Он и не мечтал, что придет время и он будет не только командовать этим человеком, но и проникнется к нему симпатией.
Суда приблизились на расстояние выстрела из скорпиона, и Аббан отвернулся от окна. Джайан подал сигнал, и орудийные расчеты мехндингов выпустили в небо двадцать огромных стрел, превосходивших размером и весом копья шарумов. Те взвились, темные и зловещие, достигли пика и по дуге устремились вниз. Аббан настроил резкость дальнозора, чтобы оценить результаты.
Они были более чем плачевны.
Скорпионы мехндингов могли нашпиговать песчаного демона стрелами за четыреста ярдов – с дистанции вдвое большей, чем доставал лучник. Расчеты действовали с такой скоростью, что новые стрелы заряжались прежде, чем предыдущие поражали цель.
Или промахивались.
Шесть стрел упали в воду, не причинив вреда посудинам. Одна отскочила от леера. Другая прошила вражеский парус и распорола его лишь слегка, не повлияв на ход корабля. Еще две ударили в прочные корпуса, что тоже не возымело последствий.
Расчеты перезарядили орудия и выстрелили повторно – с таким же успехом.
– Что, во имя бездны, случилось с этим дурачьем? – осведомился Аббан. – Ведь целое племя только это и умеет! Мехндинги, не способные прицелится, не сто́ят и дерьма на моей подошве.
Керан прищурился, читая сигналы, которые воины подавали с причалов руками.
– Все дело в проклятой погоде. В Копье Пустыни она никогда не мешала, но в зеленых землях стало ясно, что тетива скорпиона не любит влагу и холод.
Аббан посмотрел на него:
– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
Керан мрачно мотнул головой.
Мехндинги пришли в смятение, а лактонские корабли придвинулись еще ближе. Дозорные затрубили, когда враг стал досягаем для лучников, и шарумы мгновенно вернулись в свои отряды, где воздели щиты, сомкнув их, как чешуйки змеиной кожи.
На щиты градом посыпались стрелы, в большинстве своем переломившиеся или отскочившие, но некоторые засели, дрожа. Там и тут раздались крики боли тех, у кого наконечники застряли в предплечьях.
В свободных руках воины держали наготове копья. До подхода лодок остались считаные минуты. Красийцы собрались переждать атаку лучников, после чего выдвинуться, прикрываясь щитами, и сокрушить противника, едва тот высадится.
Но залп за залпом обрушивался на них, и все больше стрел то пробивало щиты, то проникало в зазоры между чешуйками и поражало людей.
Аббан взглянул на корабли, которые подтянулись и замерли аккурат на расстоянии, позволявшем ударить по докам.
– Трусы! – плюнул Керан. – Они боятся воевать по-мужски!
– Это говорит лишь о том, что они умнее, – сказал Аббан. – Нам придется приспособиться, чтобы выжить до подхода братьев шарум ка.
На палубах лактонских кораблей зарядили длинноплечие пращи. Прозвучал рог, и все сработали разом, обрушив на шарумов, которые ничего не видели за щитами, маленькие бочонки.
Снаряды раскололись, разлив по чешуе вязкую жидкость. У Аббана от ужаса все сжалось внутри, когда другая праща послала следом горящий смоляной шар.
Тот угодил лишь в одну группу шарумов, но едва жидкий подземный огонь – еще один секрет травниц – полыхнул белым жаром, шар словно рванулся по причалу, ибо пропитанные адским варевом щиты воспламенялись от мельчайших искр и углей. Люди вопили; огонь проникал сквозь щели и проливался на них, как кислота. Боевой порядок расстроился; объятые пламенем шарумы расталкивали – и поджигали – товарищей, мчась к воде.
Аккурат вовремя, чтобы попасть под очередной шквал стрел, выпущенных с вражеских кораблей. Вне боевого порядка погибли сотни.
– Это быстро становится позором Джайана, а не победой, – сказал Аббан.
Керан кивнул, а хаффит начал прикидывать, какую часть оброка получится унести, если Доктаун падет.
Многие валились на настил, по мере того как прилетали очередные бочонки с подземным огнем, распространяя пламя так стремительно, что казалось, будто им объят весь причал, и оно резво приближалось к наблюдательному пункту Аббана и Керана.
Стрела разбила стекло в дюймах от Аббана. Он со щелчком сложил дальнозор.
– Пора уходить. Просигналь сотне собрать как можно больше повозок с зерном. Мы пойдем по дороге вестников и встретимся с подкреплением.
Керан прикрыл Аббана щитом.
– Шарум ка будет недоволен.
– Шарум ка и так считает хаффитов трусами, – отозвался Аббан, устремляясь к двери со всей скоростью, какую позволял костыль. – От этого его мнение не изменится.
На лице Керана написалось болезненное выражение. Наставник немало потрудился, превращая сотню в воинов – ровню любым шарумам, и те действительно оказались хороши. Бегство плохо скажется на их репутации, но важнее, чтобы они уцелели. Аббан был бы рад пожертвовать тысячей шарумов, нежели рискнуть одним из своей сотни в бессмысленном бою.
К минуте, когда они очутились на улице, все было в пламени и дыму, но Джайан не сдавался. К докам погнали копьями сотни доктаунцев, в страхе вцепившихся друг в друга.
– По крайней мере, мальчишка не полный придурок, – отметил Аббан. – Если враг разглядит…
Похоже было, что разглядел, так как поток стрел прервался, а мехндинги открыли ответный огонь. Расчеты скорпионов еще не пристрелялись, но дело шло на лад. Из пращей полетела во вражеские паруса горящая смола, тогда как шарумы-лучники собирали свою жатву.
– Уже удираешь, хаффит? – спросил Джайан, подходя к беглецам со своими командирами и телохранителем.
– Я удивлен, что ты здесь, шарум ка, – ответил Аббан. – Ждал, что ты встанешь на причале в первых рядах, готовый отразить нападение.
– Я убью сотню этих трусов, когда они наконец сойдут с кораблей, – ответил Джайан. – До этого пусть трудятся мехндинги.
Аббан посмотрел на лактонские корабли, но те, похоже, довольствовались безопасной удаленностью и оставались на расстоянии полета стрелы. Катапульты продолжали поливать огнем все открытые участки причала.
– Корабли! – вскричал Аббан, неуклюже развернувшись с дальнозором в сторону захваченных судов. Казалось, что время еще есть. Лактонцы пока не атаковали их драгоценную добычу, и на палубах было движение.
– Быстро! – скомандовал он Керану. – Их надо облить, пока…
Но тут он настроил фокус и увидел, что на палубах выстроились не свои с ведрами, а суетятся, поспешно вытравливая канаты и разворачивая паруса, лактонские матросы, многие – нагие по пояс и мокрые.
Они оказались еще и лучниками: едва их заметили шарумы – открыли огонь, выгадывая драгоценное время и обрубая швартовы.
Первый угнанный корабль был самым большим и красивым. На стяге изображался силуэт смотрящей вдаль женщины, позади которой повесил голову мужчина, держащий цветок.
Из рядов доктаунцев раздался ликующий возглас.
– Капитан Делия вернулась за «Плачем дворянина»! – крикнул один. – Я знал, что она не оставит его в лапах пустынных крыс! – Он сунул в рот пальцы и пронзительно свистнул. – Эй, кэп! Сваливай!
Джайан собственноручно пронзил его копьем, а телохранитель угостил древком всех, кто посмел торжествовать, но вред уже был нанесен. Отплыли еще два судна из тех, что побольше; матросы улюлюкали и показывали шарумам голые зады.
Воины бросились на оставшиеся корабли, чтобы не потерять еще больше. Матросы даже не потрудились вступить в бой. Они разлили и подожгли масло, после чего попрыгали за борт и устремились к ждавшим невдалеке лодчонкам. Шарумы, все до единого не умевшие плавать, метали в них копья, но без толку. Вдали лактонские корабли прекратили стрельбу и торжествующе повернули назад. Шесть остановились на полпути и бросили якоря, а остальные направились к озерному городу.