– Я тоже, – поддакнула Лиша.
– Она сорнячница, – ответила Джизелл. – О чем еще говорить?
– И что с того? – хмыкнул Рожер. – Я не вижу никакой разницы. Вы обе грозитесь отравить мой чай и не шутите.
– Да, но травница использует искусство во зло, когда человек этого заслуживает, – возразила Джизелл. – Однако ее основная задача – лечить и помогать. Другое дело – сорнячницы.
– Не говоря уж о том, что все они шлюхи, – вставила Вика.
– Вика! – гаркнула Лиша.
Та напряглась, но осталась при своем мнении.
– Прошу прощения, госпожа Лиша, но я говорю честное слово. Сорнячницы содержат почти все городские бордели. Обычно это аптеки с номерами наверху, где торгуют не только лекарствами.
– Большинство из них – подмастерья госпожи Джессы, и она в доле, – сказала Джизелл. – Богатейшая женщина в городе после матери-герцогини, но это грязные деньги, заработанные на разрушенных браках.
Кэди принесла чай, и Джизелл прервалась. Она добавила мед и принялась сосредоточенно помешивать ложечкой.
– Бруна уже выбрала подмастерьем меня и больше никого не хотела, но герцогиня Арейн настояла, чтобы она взяла и Джессу. Девочка была одаренной, но больше интересовалась не лекарствами, а приворотными средствами и ядами. Мы знали только то, что Арейн прочила ее в хозяйки личного борделя для своих сыновей. Герцогиня рассчитывала и в их зрелости сохранить над ними контроль.
– Для того же и дама’тинг создали дживах’шарум, – заметила Аманвах, – хотя наш народ чтит таких женщин и привечает их детей.
– Здесь этому не бывать, – сказала Джизелл. – Нельзя ожидать от мужей верности женам, когда в каждом городском округе торчит бордель. Можно винить пьяниц за то, что мочатся на твое крыльцо, но наливает-то им трактирщик.
– Поэтому Бруна ее и выгнала? – спросила Лиша.
Джизелл мотнула головой:
– Она хотела узнать рецепт жидкого подземного огня. Когда Бруна отказала, Джесса попыталась его украсть.
Лиша округлила глаза. Кое-какие секреты огня знали все достойные своего звания травницы, но Бруна считалась последней, кому было ведомо, как создать это адское варево. Старуха хранила тайну больше ста лет и никогда не делилась ею с подмастерьями. И Лишу научила, только когда почуяла, что знание может утратиться навсегда.
– Почему ты никогда не рассказывала? – спросила она.
– Потому что это тебя не касалось, – ответила Джизелл. – Но теперь, коль скоро тебе придется иметь дело с лживой ведьмой…
– Я думаю, мне пора увидеться с госпожой Джессой, – заметила Лиша.
– Если хочешь, можем пойти сейчас, – предложил Рожер. – Покончим с этим делом.
– Не поздновато? Солнце давно зашло.
Рожер рассмеялся:
– Они только просыпаются и принимают гостей до рассвета.
Лиша повернулась к нему:
– Мы пойдем в бордель?
– Конечно, – пожал плечами Рожер.
– А дома у нее нельзя встретиться?
– Это и есть ее дом.
– Минуточку! – вмешался Гаред. – Нельзя же вести в такое место женщин!
– Почему бы и нет? – спросил Рожер. – Там их всяко полным-полно.
Гаред побагровел, сжав огромный кулак:
– Ты не возьмешь Лишу в какой-то… какой-то…
– Гаред Лесоруб! – прикрикнула Лиша. – Хоть ты теперь и барон, но не тебе рассуждать, куда мне ходить!
Гаред взглянул на нее удивленно:
– Я просто…
– Мне известно, что ты делал, – перебила она. – Сердце твое на месте, а язык – нет. Я пойду, куда захочу, и Уонда – тоже.
– Это будет потеха, – сказала Кендалл. – Я знаю десяток песен об энджирсских публичных домах, но в жизни не думала там побывать.
– И не побываешь. Дживах сен не место в доме хисах. – Аманвах бросила взгляд на Колива. – Как и шаруму.
– Да ладно, Уонда же идет! – начала Кендалл, но Сиквах шикнула на нее, и та, раздосадованно выдохнув, сдалась и скрестила руки.
Аманвах обратилась к Рожеру:
– Но ты считаешь свою дживах ка дурой, муж мой, если думаешь, что я позволю тебе войти в такое место без меня.
К удивлению Лиши, Рожер поклонился жене:
– Разумеется. Учти, пожалуйста, что я бывал там в детстве, и только в детстве. Я не ведал страсти.
– И не изведаешь, – кивнула Аманвах.
– Дама’тинг, я обязан… – начал Колив.
– Ты обязан делать, что тебе велено, шарум, – холодно сказала она. – Я бросила алагай хора. Сегодня ночью мне ничто не грозит.
Дозорный воздержался от дальнейших протестов.
– Никаких карет, – сказал Рожер, когда они покинули лечебницу Джизелл через задний ход.
– Почему нет? – недоуменно спросила Лиша. – Закон не запрещает ездить ночью.
– Да, но и не разрешает. Нас заметят, а мы направляемся в место, где нам нечего делать.
– Ты же вроде сказал, что бордель потайной, – напомнила Лиша. – Если о его существовании никому не известно…
– То люди увидят кареты гостей из Лощины у пансиона госпожи Джессы для одаренных барышень, – договорил Рожер. – Что будет еще занятнее.
– Что такое пансион? – спросила Уонда.
– Место, где барышень учат заарканивать богатых мужей, – объяснил он.
Дощатые тротуары были безлюдны, когда Лиша, Уонда, Аманвах и Гаред тронулись в путь по кривым энджирсским улицам, пересекая проулки и держась в тени.
Они редко оказывались на виду. Меточного освещения не было, а редкие фонари стояли далеко друг от друга – за исключением самых богатых кварталов.
Несмотря на темноту, компания двигалась быстро, благо меточным зрением видела лучше, чем днем. Все были в плащах-невидимках, кроме Аманвах, которая вышила метки серебром на платье.
– Жуть, до чего тихо, – заметила Уонда. – В Лощине в этот час еще открыты лавки.
– В сети Лощины нет таких дыр, чтобы проникли воздушные демоны, – сказал Рожер. – Сегодня на улицах только стража, мы и бездомные.
– Бездомные? – переспросила Уонда. – Ты хочешь сказать, что бедняков выгоняют в ночь?
– Скорее, не пускают внутрь, но да. Я-то здесь вырос и думал, что так и надо. И только когда начал играть по деревням, увидел, какое это зло.
Как по сигналу, донесся треск, и в высоте ожил участок меточной сети. Воздушный демон опустился слишком низко и отскочил от меток. Защитные линии, похожие на паутину, вспыхнули только на миг, но Лиша успела рассмотреть дыры, достаточно большие, чтобы пропустить демона.
Подземник тоже их увидел. Он завис, с силой хлопая огромными кожистыми крылами и оправляясь от потрясения. Затем спикировал, аккуратно пронзил сеть и пролетел над улицами, высматривая жертву.
Лишу подмывало достать хора-жезл и уничтожить пакость, но если маленький отряд боялся выдать себя каретами, то вспышка магии заявила бы о них громогласно.
Однако и отпускать демона на охоту было нельзя.
– Уонда.
– Да, госпожа.
Оглядевшись, Уонда бросилась к дождевой бочке, стоявшей под свесом крыши. Она прыгнула и оттолкнулась от края, едва коснувшись его; схватилась за кромку наклонной кровли, легко подтянулась и побежала поверху, снимая с плеч лук.
Уонда издала клич, настолько похожий на крик воздушного демона, что спрятавшиеся за мечеными ставнями жильцы вряд ли заметили разницу. Демон услышал и, заложив крутой вираж, ринулся к ней.
Уонда поджидала его, стоя твердо и натянув тетиву, так что стрела подрагивала на уровне уха. Казалось, демон уже подлетел вплотную, когда она выстрелила и меченая стрела полыхнула магией, пронзив его грудь. Тварь тяжело рухнула на тротуар.
– Гаред, – сказала Лиша, когда Уонда начала спускаться. – Будь добр, убедись, что он мертв, и найди какой-нибудь желоб, чтобы его туда положить, а то солнце устроит пожар.
– Иду, – отозвался Гаред.
Он подошел к демону и выдернул стрелу, но подземник не дрогнул. Ни желоба, ни фонтана поблизости не нашлось, и Гареду пришлось разрубить тело и побросать останки в дождевую бочку. Уонда приблизилась к луже ихора, погрузила в нее руки и содрогнулась, когда воронцовые метки поглотили энергию. Кровь демона так и будет вонять, но на солнце не загорится.
Уонда подняла голову и, напитанная ночной силой, сверкнула глазами.
– Не желаете, госпожа, чтобы я еще поохотилась, – может быть, их тут больше?
– Мне будет спокойнее, если ты останешься рядом.
Лиша сказала правду, но ей также хотелось уменьшить потребление магии, пока она не разобралась в ее эффектах.
Они быстро перешли во внутренний город, оказавшись невдалеке от дворца Райнбека. Здесь улицы ярко освещались лампами и патрулировались городской стражей, но и от нее удалось без большого труда скрыться.
– Мы почти вернулись во дворец, – заметила Лиша.
– Само собой, – сказал Рожер. – Бордель соединен с дворцом системой туннелей, чтобы Райнбек и его придворные фавориты могли ходить туда круглосуточно.
Они свернули за угол, там и стоял пансион госпожи Джессы для одаренных барышень. Это было роскошное здание в три этажа, с двумя крылами вокруг центральной башни. Как отметила Лиша, башню и само строение расписали мощными метками, вырезанными глубоко, покрытыми лаком и начищенными до блеска. Пометили и фонарные столбы, высившиеся вдоль улицы. Пади городские стены, пансион был бы так же неприступен для подземников, как сам дворец.
Рожер смело подошел к двери и дернул за шелковый шнурок звонка. Лиша могла только предположить, что тот сработал, – снаружи они ничего не услышали. В следующий миг дверь распахнулась, и на пороге возник огромный мужчина. Он не был так высок, как Гаред, но шире в плечах, с бычьей шеей, которая распирала ворот дорогой кружевной сорочки, и с толстыми ручищами, грозившими разорвать по швам бархатную куртку. Лицо было скособочено, нос, похоже, ломался не один раз. Волосы – чуть тронуты сединой, но это лишь добавляло матерости. На поясе, под рукой, висела полированная дубинка.
– Я тебя не знаю. – Простое утверждение здоровяк превратил в угрозу.
– Да неужели, Джакс? – спросил Рожер, отбросив капюшон. – Я немного подрос, но все еще тот же пацан, которого ты подкидывал так высоко, что я доставал до стропил.