Но хотя до суда ему ничего не грозило, трупов было слишком много, чтобы отделаться испугом. А Сиквах? Куда подевалась Сиквах? Стража заявила, что так и не нашла ее после нападения. Похищена неведомым лордом, с которым был в сговоре Джасин? Взятие в заложницы даже племянницы Избавителя означало войну, к которой никто не был готов.
Размышления отвлекли Лишу от длительного подъема на вершину башни, к такой же, как у Рожера, келье. Стражник кивнул и открыл дверь. К Лише успели привыкнуть.
– Джона, – произнесла она, когда узник оторвался от книг.
Пока рачители обсуждали его дальнейшую участь, ему вменили в послушание копировать Канон.
– Лиша! – Джона быстро поднялся и подошел к ней. – Да пребудет с тобой свет Создателя. Как у тебя дела? Ты выглядишь усталой. – Он убрал с единственного в камере стула книги и придвинул его к ней. – Не желаешь воды?
Лиша с улыбкой покачала головой:
– Впору забыть, что ты здесь пленник.
Джона пренебрежительно отмахнулся:
– Служкой в Лощине я жил в келье поменьше. У меня есть книги и Канон. Меня навещаете вы с Викой. Чего мне еще желать?
– Свободы, – сказала Лиша.
Джона пожал плечами:
– Освобожусь, когда на то будет воля Создателя.
– Тебе надо беспокоиться о воле Райнбека.
Плечи рачителя снова дернулись.
– Поначалу я беспокоился. Меня допрашивали неделями, не давали толком спать, лишали книг и всего, с чем можно скоротать время. Зато сейчас, – он любовно погладил кожаный переплет, – я умиротворен. Рачители уверены, что я не знаю никаких секретов, которые дали бы им превосходство над Избавителем, а моя ересь – на устах у половины герцогства. Рано или поздно им надоест держать меня в заключении.
– Особенно когда не стало Арлена, – сказала Лиша.
– Он жив, – возразил Джона.
– Ты не можешь этого знать. Тебя там не было.
– У меня есть вера. Удивляет только, что после всех испытаний ее нет у тебя.
– Может, у Создателя и есть план, но добра я не видела, – заметила Лиша.
– Испытывают нас всех, – сказал Джона. – Но если оглянуться – что бы ты изменила? Вышла бы за Гареда и зажила бы обычной жизнью? Осталась в Энджирсе, когда в Лощине свирепствовал мор? Плюнула в лицо пустынному демону в ответ на дружеский прием?
Лиша покачала головой:
– Конечно нет.
– Уничтожила бы жизнь, которую носишь под сердцем?
Лиша сурово взглянула ему в глаза и приложила руку к животу:
– Ни за что.
– Вот именно, – подчеркнул Джона. – Это и есть вера. Ее не взвесить на весах, как твои травы. Не классифицировать по книгам и не проверить химикатами. Но она здесь, сильнее всей науки старого мира. Только Создатель видит путь целиком. Он делает из нас то, что желает – в чем нуждается мир. Но кое-что осмыслить мы можем, если оглянемся.
– Тамоса послали в Лактон, – дрожащим голосом сообщила Лиша.
– Зачем?
– Предотвратить войну, – шмыгнула она носом. – Или, быть может, начать. Это ведомо только Создателю.
Джона ласково тронул ее за плечо:
– Я видел его всего ничего, когда они с инквизитором отправили меня сюда. Но я знаю тебя, Лиша. Твое сердце нелегко завоевать. Он должен быть хорошим человеком.
Лишу затошнило. Джона – ее старейший и ближайший друг, но некоторые вещи она от него скрывала.
– Последнее время я несколько вольно распоряжалась сердцем, – сказала она. – Арлен вскружил мне голову, а Ахман покорил, но Тамос… – Она обхватила себя руками. – Тамос – единственный, кого я когда-либо любила. И я предала его. Он уехал – вероятно, на смерть, с моим скальпелем в сердце. Как это может быть планом Создателя?
Джона обнял ее, и она, плача, приникла к нему.
– Не знаю, – ответил рачитель, гладя ее по голове. – Но ты поймешь его, когда все останется позади. Это истинно, как восход солнца.
В полуденный час на подъездной дорожке и огромных ступенях дворца царило многолюдье, народ был поглощен разговорами и делами. Но когда Лиша вышла из кареты, придворные и слуги враз умолкли и отвели взоры.
– Скажи, что мне это снится, – попросила Лиша.
– Да нет, – отозвалась Уонда, сверля глазами толпу в поисках угрозы. – Пока вы обходили башни рачителей, я порасспрашивала во дворе. За ночь сплетни разнеслись как пожар. Беда, что во дворце торчала половина, мать его, города.
Уонда махнула рукой, и с боков встали четыре женщины-лесоруба – следить за обстановкой. Все беспрепятственно поднялись по ступеням, прошли через двери и вступили в большой зал.
Там оказалось немного лучше. Дворцовые слуги были более вышколены, но даже они краем глаза посматривали на Лишу и ее свиту.
– Что говорят люди? – спросила Лиша.
Уонда пожала плечом:
– Больше несут маревниковый бред, но все уразумели главное: скрипач-колдун из Лощины убил герцогского герольда. Основная разница в том, как это подается.
– И как же?
– В городе раскол, все то же, что и в Лощине, и всюду, – сказала Уонда. – Простой народ считает господина Тюка Избавителем, а знатные – напастью.
– Какое отношение это имеет к Рожеру? – спросила Лиша, хотя догадаться могла легко.
Они вошли в жилое крыло, оставив сонм любопытных позади, но Уонда не отпустила охрану. Лиша сомневалась, что юная телохранительница, будь это в ее силах, еще хоть раз оставила бы ее одну.
– Вы с Рожером помогли ему спасти Лощину, – ответила Уонда. – Меточная ведьма и колдун-скрипач. Народ считает, что когда Избавителя нет, ты говоришь от его лица. Даже в соборе некоторые твердят, что если Рожер убил Джасина, значит Создатель решил, что Джасина надо убить.
– Это нелепо.
– Ну да, может быть, – согласилась Уонда, хотя и не слишком уверенно. – Но правда оно или нет, а, если с Рожером что-нибудь случится, народ это просто так не оставит. Настроен поломать кое-кому кости.
– Если с Рожером что-нибудь случится, я и сама задам жару, – сказала Лиша.
– Честное слово, – кивнула Уонда.
Свернув за угол, они увидели столпотворение у двери в покои Рожера и его женщин. Четыре дворцовых стражника тянули шеи, пытаясь пригвоздить взглядом четверку богатырей-лесорубов, поставленных Гаредом у противоположной стены.
При виде Лиши толпа расступилась, и Уонда постучалась.
Через секунду дверь отворила Кендалл.
– Благодарение Создателю! – Она посторонилась, впуская Уонду и Лишу, а их охрана присоединилась к компании в коридоре.
Кендалл быстро закрыла дверь и опустила брус.
– Ты видела Рожера?
– Видела, – ответила Лиша.
– И в добром ли здравии наш муж? – спросила Аманвах, возникшая на пороге своих покоев.
Как обычно, юная дама’тинг выглядела расслабленной и невозмутимой, хотя Лиша сомневалась, что это так.
– Уверена, он уже сам тебе сообщил, что в добром, – сказала она.
– Конечно, – кивнула Аманвах, – хотя мужчины часто скрывают боль, чтобы не расстраивать жен.
– Я и не знала, что Рожер из таких, – улыбнулась Лиша.
Аманвах и ухом не повела.
– Его избили до полусмерти, но твои хора помогли, – продолжила Лиша. – Теперь он снова полон сил, только пары зубов не хватает.
Аманвах чуть заметно кивнула.
– А Сиквах?
– О ней вестей нет, – вздохнула Лиша. – Если ее похитили ради выкупа, то прячут надежно.
– Это недопустимо, – сказала Аманвах. – Нас даже не выпускают из покоев на ее поиски.
– Вы свидетели убийства в герцогском дворце. Никто вас так просто не выпустит. И нет ни единого места, где вы поискать можете, а шпионы Арейн – нет.
– Я не доверяю шпионам-чинам, – возразила Аманвах. – Они наверняка причастны к ее исчезновению.
Лиша бросила взгляд на ее мешочек с хора.
– Мы можем поговорить наедине?
– Эй! – Кендалл было воспротивилась, но Аманвах шикнула на нее и кивнула в сторону своей комнаты.
Лиша последовала за дама’тинг, отмечая, что все окна зашторены. Даже дверь была завешена плотной тканью, и, когда Аманвах ее закрыла, их окутала тьма. Лиша потянулась к собственному мешочку с хора, другой рукой доставая очки.
Но Аманвах не представляла угрозы. Меченые монеты на ее платке светились, сливаясь с аурой. Ни Лиша, ни Аманвах и близко не сравнялись с Арленом в чтении аур, но лгать друг дружке им все равно было трудно.
– Не хочешь ли чаю? – предложила Аманвах.
Лиша осознала, что задерживает дыхание. Она выдохнула и кивнула:
– Создатель – да.
Чайная чашка слабо светилась, будучи помечена, чтобы снаружи оставаться холодной, а внутри – горячей. Столь легкомысленное обращение с сильной магией многое говорило о дама’тинг, которые пользовались хора веками. При всем своем могуществе Лиша плохо разбиралась в тонкостях их мастерства.
– Что тебе сообщили кости? – Лиша пригубила чай и почувствовала, как расслабляется всем телом. Возможно, с чашкой поступили и не столь легкомысленно.
– Алагай хора не лгут, – ответила Аманвах, отпив свой чай, – но и не говорят всего, о чем нам хочется знать. Сегодня я сделала расклад трижды. Они ничего не сказали о судьбе Сиквах, а будущее мужа остается… расплывчатым.
В ее ауре не было лжи.
– Расплывчатым? – не поняла Лиша. – Что это значит?
– В нем участвует слишком много сил, чтобы судить наверняка. Избыток планов и желаний людей, заинтересованных в исходе. Он не в безопасности. Это мне видно.
– Он заперт в башне на высоте трехсот футов, это одно из самых охраняемых и надежно помеченных мест, – напомнила Лиша.
– Ха! – отмахнулась Аманвах. – Ваши землепашеские укрепления – жалкое зрелище. Их преодолеет любой красийский дозорный. Естественно, справятся и здешние враги. – Она покачала головой. – Надо было не слушать мужа и еще несколько недель назад приказать Коливу убить этого Соловья.
– Не кори себя. Вряд ли было бы лучше. Ты играешь в политику, которую не понимаешь.
– Там, где замешана кровь, политика всегда одна. Если тебя пытаются убить и терпят фиаско, нельзя предоставлять новый шанс.
– Теперь Рожера убьют судьи, – сказала Лиша.