– Герцогу это не понравится, – заметил Гаред.
– Я и не надеюсь. Знаю, что не имею права просить…
– Провалиться мне в Недра, если нет, – возразил он. – Лощина в неоплатном долгу перед вами с Рожером, и дома вам с нами ничто не грозит. Герцог и его «деревянные солдаты» не сунутся. – Гаред сплюнул. – Лесоруб лучше всех крошит дерево.
– Так далеко не зайдет, – сказала Лиша. – Покажи им зубы, но не кусай.
– Не буду. Пока Рожер дышит. Если я вернусь и обнаружу, что нет…
Оставив слова висеть в воздухе, он удалился.
Терн посмотрел на поводья, которые бросила ему конюх, и помотал головой. Он любил лошадей, но не доверял им.
– Я побегу.
– Так не годится, Терн, – сказал Тамос. – Я собираюсь гнать до Лощины во весь опор.
Терн пожал плечами:
– Тебе нельзя отставать.
– Ладно, – кивнул Тамос.
Граф выглядел раздраженным, хотя Терн не понимал из-за чего.
– Ты не поспеешь за моей конницей, – предупредил Тамос.
Терн склонил голову набок:
– Почему?
Граф долго смотрел на него.
– Как хочешь, малец. Но если будешь отставать, я заарканю тебя из седла, как оленя.
Терн рассмеялся и удивился тому, что никто не поддержал веселья. Шутка была хороша.
Тамос взобрался в седло и воздел копье, когда распахнулись городские ворота.
– Вперед!
Всадники пустили коней рысью, и Терн побежал. Какое-то время они двигались вровень, но в такой близости к городу дорога была забита, и даже те, кто немедленно посторонился, закупорили улицы и задержали графский отряд. Терн на своих двоих с дороги сошел и избежал как толчеи, так и вопросов и взглядов.
Он быстро опередил конницу и далее собирал пищу, где мог, исследуя местность и подмечая селения и тропы. Матушка сказала, что он будет частым гостем в Энджирсе, а потому лучше ознакомиться с подступами. Он обращал особое внимание на свиной корень и там, где тот не рос, разбрасывал семена. Агрессивный сорняк пробивался почти повсюду.
Даже выждав, Терн был вынужден вечером вернуться по обочине на север, чтобы найти остановившийся на ужин отряд. Из придорожных кустов он с завистью наблюдал за солдатами, которые терпеливо выстроились в очередь за котелком густого супа и краюхой хлеба.
Он прилично набил желудок орехами и корешками, но от запаха хлеба и супа потекла слюна. Он знал, что и ему достанется. Надо было только встать в очередь.
Но все солдаты выглядели одинаково – в положенных деревянных доспехах и плащах, с графским оружием. Они в своей стихии. Терн – нет. На него будут глазеть. Называть Вонючкой или Чернышом, когда решат, что он не слышит. Будут держаться поодаль или – еще хуже – заговаривать с ним.
Хлеба хотелось, но не настолько остро.
Воины быстро вернулись в седла и приготовили оружие, так как солнце уже зашло. Они продолжили путь, с заученной точностью убивая по пути недрил.
Демоны сообразили, что открытой дороги следует избегать, и крались среди деревьев, наблюдая. Лесные твари сдерживались, если добыча могла убежать или дать сдачи. Терн увидел, как один забрался на большое дерево, ветви которого склонялись над дорогой. Демон укрылся в них, выжидая.
Недрила пропустил конницу, однако граф и барон ехали вторым рядом и двигались медленнее. Остальные освободили для них пространство. Оба погрузились в мысли. Для засевшего среди ветвей лесняги они могли с тем же успехом нарисовать на спинах мишени.
Терн бросился к дереву. Еще один лесняга зашипел и попытался заступить ему путь, но Терн помахал полами распахнутой куртки, заляпанной свежим соком свиного корня, и недрила, кашляя, отскочил. Бросив копье и щит, Терн поставил ногу на узловатый нарост и вскарабкался на дерево так же проворно, как демон. Он тщательно выбирал, за что хвататься, и не издал ни звука, пока не ступил на нужную ветку.
Недрила вскинул взгляд, когда Терн с криком метнулся к нему, снимая с пояса меченый нож. Демон изготовился на него прыгнуть, но Терн не дремал и прошмыгнул под мазнувшими воздух когтями. Он ринулся вперед, одной рукой хватая леснягу, а другой – вонзая нож в его похожую на кору броню. По руке растеклась магия, прибавившая выпаду неистовства, и Терн задержал дыхание.
Они рухнули на дорогу, и оказавшийся под ним недрила смягчил падение, но все же удар вышиб из Терна дух. Он мог серьезно пострадать, если бы не гулявшая в теле магия. Терн откатился от демона и вскочил на ноги с ножом наготове, но лесняга не шелохнулся.
– Терн, где ты был, забери меня Недра? – взвился Тамос.
Терн смущенно взглянул на него.
– Недалеко.
– Отмечайся регулярно, – приказал Тамос. – Один Создатель знает, как я найду сопротивление, если потеряю тебя.
Это было странное заявление. Разве можно потерять из виду такое количество людей и коней? Но Терн кивнул и устремился обратно в лес.
– Маленький Вонючка убил леснягу, который мог нас выпотрошить, – услышал он голос Гареда. – Можно было и «спасибо» сказать, а уж потом отрывать башку.
Терн объявлялся, когда отряд делал привал. Он забирал котелок, хлеб и исчезал, убедившись, что граф его увидел. Вестник добирался бы до Лощины неделю, но «деревянные солдаты» Тамоса не спали и поглощали ночью достаточно магии, чтобы ехать весь день. Среди людей росло раздражение, но они сократили число дней и приблизились к Лощине вечером третьего.
– Терн! – позвал Тамос, когда мальчик проскользнул в лагерь за едой. – Иди к нам! – Он сидел с бароном Гаредом и лордом Саментом на бревне, в сторонке от остальных.
– Не шибко воняет? – спросил Терн, направившись к ним.
– А, прости за это, – спохватился Гаред. – Забыл, что у тебя слух, как у летучей мыши. – Он распахнул куртку и принюхался к себе. – Мы скакали не один день, да еще демонов убивали, так что никто не благоухает розами.
Он посмотрел на единственную в процессии карету, где ехала Эмелия Лак с матерью, и чуть улыбнулся.
– Ну, разве что двое.
– К утру будем в Лощине, – сказал Тамос. – Отведем день на сборы и выступим следующим утром. Мы приготовим тебе комнаты…
Терн покачал головой.
– Мне случалось водить народ в Лощину. Знаю, где там корень растет.
– Нельзя же всю жизнь ночевать в кустах, – возразил Тамос.
Терн посмотрел искоса:
– Почему бы и нет?
Тамос открыл рот, затем захлопнул. Он беспомощно взглянул на Гареда.
– Холодает, зима, – напомнил барон.
– Можно костер развести, – пожал плечами Терн.
– Как хочешь, – сказал Тамос. – Сколько нам ехать до монастыря пастыря Алина?
– Десять дней.
– Так долго? – удивился Самент.
– По дорогам нельзя, – объяснил Терн. – Везде дозорные. Пойдем через болота.
– Не нравится мне это, – сказал Гаред. – Лошади переломают ноги, не говоря уже о шеях наездников.
– Тропы петляют. Но я найду – проедем почти посуху.
– Ты можешь нарисовать карту? – спросил Тамос.
Терн помотал головой:
– Читать не умею, а дорогу знаю.
– Мы найдем картографа, – сказал граф.
– Еды достали? – спросил Терн.
– Всё голодный? – улыбнулся Тамос. – Попроси у повара еще хлеба.
– Нет, для монастыря. Переполнен. Толпа голодных.
– Хорошо представляю, – согласился Тамос. – У нас нет времени снарядить подходящий обоз, но если найдем чем прокормить лошадей, то пятьсот конных «деревянных солдат» смогут везти немалый груз.
– Берите больше, если надо так много, – кивнул Терн.
– По-моему, герцог велел взять пятьдесят, – сказал Гаред.
– Да? – Тамос достал сложенный пергамент с королевской печатью и показал на темное пятно. – Не разберешь, что написано. Может, и пятьдесят, но это, конечно, было бы безумием.
– Ясное дело, – поддакнул Гаред.
– Только глупец прикажет обойтись такой малостью, – согласился Самент. – Конечно, там написано «пятьсот».
– Почему не «пять тысяч»? – спросил Гаред.
Тамос покачал головой:
– Мы не можем настолько оголить Лощину. Я не оставлю ее без охраны. Придется обойтись конницей, пока не узнаем больше. Я хочу действовать быстро и маневренно.
Терн с пылом кивнул. У лактонцев не было кавалерии. С пятьюстами «деревянными солдатами» они защитят монастырь почти от кого угодно, а продовольствием удастся накормить великое множество в голодные месяцы.
– Страсть как охота взглянуть на озеро, – сказал Гаред. – Слышал, оно такое большое, что дальнего берега не видать.
Тамос кивнул:
– Я видел однажды, и это было зрелище. Но ты не поедешь, барон. Кто-то должен присматривать за Лощиной.
– Вы говорите так, словно и не вернетесь.
– Рассчитываю, но враг будет так близко, что гарантии нет. Ты должен быть готов принять руководство.
– Народ-то меня слушается, да, – сказал Гаред, – но я не создан для бумаг и политики.
– Мы делаем то, что должны, а не то, что хотим, – ответил Тамос.
– То же самое мне как-то сказал Избавитель.
– Я не знаю, Избавитель Арлен Тюк или нет, – сказал граф. – Но если ты его увидишь…
– Понял, – улыбнулся Гаред. – Пошлю его к вам.
В Лощине Тамос потратил на сборы три дня. Терн в это время осваивался, знакомясь с жителями Леса травниц. Встречались представители народа его отца, красийцы, но остальные были тесийцами и приучились расписывать себя метками. Днем они ходили в просторных рубахах, а ночью, когда голыми руками убивали недрил, – в набедренных повязках.
Терн наблюдал за ними из укрытия, но был заворожен. Их обычаев он не понимал, однако надеялся понять со временем.
В первые дни после выезда из Лощины отряд продвигался неплохо, но в заболоченной приозерной местности дела пошли хуже. Похолодало, и комаров стало меньше, но люди все равно охлопывали себя и бранились.
Терн указал на следы:
– Торфяные демоны.
– Ни разу таких не видел, – сказал Самент.
– Я тоже, – подхватил Тамос.
– Коротышки, – показал руками Терн. – Длинные руки. Слюна пристает ко всему. Обжигает и проедает насквозь, ее не смыть.