Когда оборотень отпрянул в намерении нанести смертельный удар, к нему метнулся Асом. Ашии захотелось крикнуть, чтобы муж спасался, бежал, но даже при силах вздохнуть она не стала бы так его позорить.
«Мы вместе пойдем одиноким путем». Чего еще желать супружеской паре? Эверам соединил их в жизни. Казалось естественным и умереть как один.
Но Асом ударил, и магия вспыхнула так ярко, что обожгла меченые глаза Ашии. Она заморгала и затрясла головой, словно взглянула на солнце, и пятна огня плясали перед ней несколько секунд. Клешни отброшенной взрывом твари разжались, затем полностью убрались. Ашия зажмурила глаза, потом открыла.
Сияя магией, лапа демона горела и дымилась в зажиме Асома. Муж разделся до простого белого бидо, избавившись даже от сандалий и бинтов на руках.
Теперь Ашия поняла, почему он прятал кисти в последние дни. Его кулаки – все тело – покрывали выпуклые рубцы. Подобно отцу, Асом вырезал на себе метки, дабы одним прикосновением стать анафемой для детищ Най.
До этого он горел тускло, сражаясь без содействия символов и утверждаясь в глазах Эверама и шарумов. Но теперь его кожные метки превратились в огненные письмена, и он светился так ярко, что вокруг образовался нимб, который был явлен всем – как в меточном видении, так и без него.
Он пригибался и уворачивался, тесня демона могучими ударами и отбивая ответные выпады, но даже он, похоже, не мог причинить ему большого ущерба. Демон не шатался сильнее, а напротив – как будто напитывался мощью и стоял все увереннее, подстраиваясь под Асома.
Понял это и Асом.
– Братья! Берите его в кольцо! Не дайте прислужнику Най сбежать!
Он едва успел договорить, когда демон резко перешел в контратаку и щупальце прорвалось за линию обороны Асома. Магия не позволила ему прикоснуться к руке, но муж все равно отлетел.
Ашия уже мчалась к ним. Перекатившись, она завладела копьем. Меточным видением изучила хамелеона, но тот был не похож на известных ей демонов. У каждого подземника – у всех живых существ – имелись линии силы. Суть шарусака дама’тинг заключалась в том, чтобы нарушить эти линии в болевых точках схождения.
Однако линии демона были аморфны, как его тело; они вырастали и укорачивались, постоянно изменяясь. Со всех сторон к ней потянулись рогатые щупальца, но Ашия отсекла их, вращая копьем.
Хамелеон харкнул пламенем, словно огненный демон, но и зажмурился, как огневик, и Ашия быстро шагнула в сторону, чтобы подступить с другого угла. На этот раз она, не пытаясь нанести смертельный удар, принялась быстро разить копьем, нанося неглубокие порезы.
Поначалу каждое ранение сопровождалось яркой вспышкой, ихор демона курился чистой магией, как дымом – костер. Но дальше поток иссякал, а область вокруг раны тускнела, по мере того как стягивалась плоть.
Оборотень заверещал, и на сей раз Ашия не успела уклониться от молнии. Тело пронзило неописуемой болью, которая сковала члены и послала ее в полет. Она подумала, что выронит копье, но, когда грянулась оземь, все еще держала оружие мертвой хваткой. Ашия не выпустила бы его даже при желании.
Затем боль рассеялась так же быстро, как возникла, и мышцы отпустило. Все тело горело, но в нем пока струилась магия, и уже становилось легче. Ашия подняла взгляд и увидела, что Асом возобновил поединок и колотит хамелеона, а братья помогают со всех сторон.
Савас поймал в бола два щупальца, и меченая цепь сковала их, не давая растаять. Еще одно угодило в петлю Халлама.
Но даже это для твари было лишь мелкими неудобствами. Скоро демон вывернется из бола, а Халлама, державшего шест, мотало туда-сюда. Остальные прилагали все усилия, чтобы помочь, но их жестко вытеснили из боя.
Асом продолжал лупить демона, и Ашия, подобравшая щит, различила узор, который проявлялся в ауре твари. Даже такой враг был ограничен в ресурсах; магия приливала и оттекала, залечивая раны мужа, усиливая удары, восстанавливая очертания.
С каждым своим ударом Асом становился чуть ярче, а демон – настолько же тусклее. Продлись это достаточно долго, победа Асома была бы неизбежна.
Ашия вернулась в бой и пырнула тварь, пока ее держали в петле. Она вонзила копье в основание щупальца, отсекая конечность. Демон восстановил пострадавший участок, но щупальце вместе со всей его магией валялось в грязи, уже не являясь частью целого.
Оборотень отрастил на спине глаза и чиркнул рогами и когтями, отгоняя обидчиков, но Ашия видела линии силы и знала, что его внимание приковано к Асому. Тварь сбила его с ног и разинула пасть, которая стремительно достигла гигантских размеров.
Ашия не поняла, намерен ли демон перекусить мужа пополам или проглотить целиком, но всяко не дала ему возможности и приняла на себя удар щупальца, чтобы приблизиться и хорошенько пырнуть. Острые рога разодрали на ней одежду, сорвали пластины и отыскали мягкую плоть. Она ударилась оземь, сплевывая кровь и моля Эверама, чтобы Асом воспользовался ее отвлекающим маневром.
Демон и правда замешкался, но Асом отказался от бегства. Когда тварь взревела от боли, раскрыв чудовищную пасть, Асом сгруппировался и прыгнул в самый зев.
Сила прыжка перенесла его за ряды зубов прямиком в глотку. Ашия увидела, как разломились линии силы, – демон привлек всю энергию на исцеление ран, которые меченая кожа Асома, несомненно, наносила внутри. Конечности расплавились и вновь превратились в кляксу, за исключением тех, что удерживал меченым серебром дама.
Аморфную массу заколотило. Подавившийся демон не мог верещать. Ашия видела, что он разлагается, и понимала, что конец неотвратим, но заберет ли он с собой и ее мужа? Асом был еще жив, еще боролся, но даже он не мог обойтись без воздуха.
С усилием встав, Ашия поковыляла обратно. Дама, сражавшимся вокруг, не разрешались клинки, но ее кривой нож длиною в фут был достаточно остер, чтобы сбрить волоски с паучьей лапы. По рукоятку погрузив лезвие в желеобразную массу, она взрезала тающую тварь.
Внутренности выперли, обрызгав ее ихором, но Ашия не сдалась и полоснула глубже. Наконец в ночной воздух вырвался меченый, светящийся силой кулак Асома. Появилась вторая рука; обе взялись за края раны и разорвали ее изнутри.
На поверхности демона прорезался рот, издав последний вопль, после чего чудовище обмякло и замерло.
Асом стоял покрытый ихором и сияющий как солнце. Как ее благословенный дядя.
Как сам Каджи.
Перед ним упали на колени и братья-дама, и шарумы, включая Хошкамина и Асукаджи. Ашия испытала то же желание. Она понимала, что произошло, но инстинкт коленопреклонения был силен. Она устояла лишь усилием воли.
– Братья, могущество Най вновь возрастает в Ущерб! – возгласил Асом. – Нынче явился лишь первый из Ее кай! Пока мой отец идет к бездне Най за Алагай Ка, шарумам мало держать против Нее оборону. Для победы в Шарак Ка сражаться должен каждый мужчина! Мой отец превратил слабых хаффитов в ха’шарумов! Чинов – в чи’шарумов! Даже женщины, как моя благословенная дживах ка, были названы шарум’тинг!
Он простер руку в сторону собравшихся дама:
– Мы одни во всей Красии ждали приглашения! Но ожиданию конец, братья! Как мой отец призвал на бой других, так и я призываю на алагай’шарак облаченных в белое! И совершенно естественно, что первый шаг в ночь сделал сын Избавителя. Я нарекаю вас шар’дама, воины-священнослужители, и мы проведем Красию через ее темнейшую пору!
Повисло ошеломленное молчание, которое сменилось громовым ликованием. Даже Хошкамин, шарум ка и порождение Джайана, не сумел удержаться и вскинул кулак, присоединившись к хору:
– Шар’дама! Шар’дама! Шар’дама!
Когда Ашия и Асом прокрались во дворцовые покои, Кадживах спала в детской. Асукаджи и остальные дама отправились к дама’тинг залечивать раны, но на Ашии с Асомом, пылавших похищенной магией, уже зажили все синяки и ссадины.
Асом вторгся в опочивальню Ашии, и его намерения угадывались безошибочно. Ашия, обуреваемая тем же желанием, притянула его к себе и откинула для поцелуя покрывало.
В обоих кипели боевой раж и гордость друг за друга – приворотная смесь, которой невозможно противостоять.
Ашия опрокинула мужа на кровать и оседлала:
– Мне говорили, что землепашеские постели находят лучшее применение, нежели только для сна. – Она еще раз поцеловала его.
Член Асома восстал под одеждой, как палаточный шест.
– Я все-таки… пуш’тинг. – Он застонал, когда Ашия сдавила его.
– Завтра – может быть, – ответила она, раздеваясь. – Сегодня – мой муж.
Глава 28Шар’дама
334 П. В., зима
Ты нарушил указ – как мой, так и Шар’Дама Ка, – объявил с Трона черепов Ашан.
Гнев в его голосе услышали все, и он не был притворным. Со своего места над троном Инэвера видела пляску ярости в ауре андраха.
– Вы выступили ночью в Ущерб и сразились на алагай’шарак. Что скажете в свое оправдание?
Все затаили дыхание в ожидании ответа, в огромном зале воцарилась тишина. Он был забит до отказа: пришли все городские дама, а также высокопоставленные шарумы и дама’тинг. Весть о ночном сражении уже разошлась повсеместно, и слово «шар’дама» было у всех на устах. Инэвера сомневалась, что джинна теперь удастся загнать обратно в бутылку.
Асом, ничуть не раскаявшийся, стоял впереди, Асукаджи – рядом. За ними выстроились сводные братья-дама и дамаджи соответствующих племен. Большинство стариков кипели от бешенства, их ауры так и трещали. Их вынудили принять в наследники сыновей Ахмана, но Избавитель исчез, а преступление было налицо, и многие самозабвенно молились, чтобы теперь удалось избавиться от мальчишек и восстановить прямой контроль над племенами.
Инэвера пыталась уладить дело тишком, но Ашан проявил необычайную твердость. Он хотел оказаться подальше от юнцов, на троне, боясь их придушить.
Инэвера хорошо поняла его чувства. Баланс власти в городе уже сместился, как будто ее выстроили на песке. Дама, наследники Ахмана, только недавно надели белое и были слишком молоды и неопытны, чтобы принять и сохранить руководство племенами. Кости предрекли Инэвере победу Джайана на озере, и, несомненно, он воспользуется триумфом, чтобы предъявить права на трон.