Тронув Стелу за подбородок, Ренна чуть запрокинула ей голову, заставляя смотреть в глаза:
– Так поступают животные, Стела Тракт. Так воюют подземники. Только ярость, и никаких мыслей. И вот поэтому в битве за Лесорубову Лощину горстка запуганных дровосеков сумела их побить и обратить в бегство.
Она уронила руку, не отводя взгляда.
– Но когда наступило новолуние и вышли мозговики, демоны перестали переть напролом. Они сражались с умом, как и мы. И мозговики вернутся – это неизбежно, как восход солнца.
У Стелы потекли слезы.
– Я пыталась, госпожа Тюк. Я старалась, и все пошло в Недра. Встретила мальчишку. Хорошего, и я запала на него так, что себя не узнала. Но я до того упилась магией, что не подумала и обидела его. А когда он отвернулся…
– Тебе захотелось одного – растерзать его, – докончила Ренна.
– Ага, – уныло сказала Стела.
– Он еще жив, этот мальчик?
– Не благодаря мне, – шмыгнула носом Стела.
– Еще кого-нибудь убила? – спросила Ренна, вчитываясь в ее ауру. – Не лги мне.
– Нет. – аура подтвердила правдивость ответа. – Иногда хотела. Сломала несколько костей, но никого не убивала.
– Значит, еще не поздно, – сказала Ренна. – Не поздно вернуться и взять себя в руки. Нормальной, раз уж ты ела сердце демона, тебе не быть, но ты сумеешь обуздать себя, как мы с Арленом.
Стела вытаращилась на нее:
– Избавитель тоже срывался?
– Он не любит, когда его так кличут, и ты это знаешь. Но да. Полностью справиться невозможно, но это ладно. Бывает, что ярость нужна. И лютость. Порой это единственное средство против когтей демона, иначе не выжить. Но ты, Стела Тракт, должна помнить, кто твой подлинный враг. И никогда не забывать.
– Демоны, – сказала Стела.
– Да, – согласилась Ренна. – А ты обращаешь ночную силу против дневного люда и становишься не лучше их. Ты этого хочешь?
– Нет, госпожа, – замотала головой Стела.
– А остальные?
Стела обмякла:
– Им крышка, госпожа Тюк. И я была такой же. Немного вернулась в чувство, когда госпожа Лиша меня высушила, но они полны ихора. Не знаю, послушают ли они даже вас.
Ренна накрыла ее руку своей:
– Тогда мы заставим их слушаться.
Открыв дверь и увидев позади Ренны Стелу, Уонда подобралась, но ничего не сказала и посторонилась.
Стела взглянула на нее с болью в ауре:
– Я была сама не своя, Уонда. Понятно, что от этого не легче, но… сама не своя, и прости.
Уонда поджала губы:
– Я понимаю, Стел, каково тебе. Знаю. Но мой папаша говаривал, что «прости» – это только полшага к исправлению содеянного.
– Мы уже занимаемся второй половиной, – сказала Ренна. – Передай Лише, что я загляну, когда потолкую с детьми.
– Да, – кивнула Уонда.
– А Кит? – спросила Стела.
– Он подождет, – ответила Ренна. – Для гарантии хорошего поведения. К тому же я хочу провернуть трюк, который с ним не сработает.
Она взяла руку Стелы, соприкоснувшись с ней метками. Возникло покалывание. Ренна слегка подпитала девушку, после чего Втянула энергию обратно, Читая ее. Кровь изменилась. Может быть, еще мало для самоконтроля – пока, – но, возможно, достаточно для…
Она рассеялась, утянула Стелу в великую метку и полетела к Лесу травниц.
Мигом позже они материализовались на его окраине. Лиша и Арлен построили сеть великих меток Лощины так, чтобы оставить для леса брешь: отчасти потому, что было трудно придать нужную форму стольким деревьям; отчасти ради возможности свободно экспериментировать внутри с магией демонов.
– Сейчас стошнит.
Стела заковыляла в сторону. Остановившись, упала на четвереньки; ее вырвало. Потом она долго не могла отдышаться, наконец вытерла рот.
– И так всегда?
Ренна пожала плечами:
– Меня не накрывало, но я-то до первого раза ела демонов куда дольше, чем ты. Наверно, легче, когда тебя ведут за руку.
– Ага, – согласилась Стела. – Как будто ветряк налетел, схватил меня когтями и потащил по воздуху. Только воздуха не было.
– Встань потверже и Втяни чуток силы, – посоветовала Ренна. – Полегчает.
– Втянуть? – не поняла та.
– Представь, что всасываешь ногами воздух. Вздохни поглубже и достань из великой метки магию. Только немного.
Стела повела бровью, потом зажмурилась, стиснула зубы и усиленно задышала. Вышло слегка комично. Тяги не было, и аура осталась тусклой.
– Не так, – сказала Ренна, подступив и снова взяв ее за руку. – Вот как надо.
Она Втянула, проводя через Стелу магию из великой метки. Аура Стелы сразу сделалась ярче, и та, приосанившись, ахнула:
– Я снова сильная! Как вы это делаете?
Теперь в ее ауре зажглось нетерпение, проснулась жажда магической власти.
– Научу и тебя, и других, по очереди, – ответила Ренна. – Правда, нужно соблюдать осторожность. В великих метках заключена огромная сила. Если пожадничаешь – вспыхнешь, как масло.
Стела сглотнула комок в горле, в ауре полыхнул страх.
– Теперь показывай ваш лагерь, – велела Ренна.
Деревья слились в неразличимое целое, когда они помчались с магической, нечеловеческой быстротой. Ренна пробыла в лесах недолго, зато Стела знала их, как родную гостиную. Через несколько минут Ренна меточным видением засекла проблеск и поняла, что лагерь близко.
Она поймала Стелу за плечо и вынудила резко остановиться:
– Протяни руки.
В ауре Стелы написалось смятение, но она не замешкалась, и Ренна, начертив на ее ладонях и груди метки невидимости, напитала их толикой силы. Затем зарядила собственные метки, и обе растворились в ночи. Она нащупала руку Стелы прежде, чем видимость ухудшилась, и они уже медленнее устремились вперед.
Лагерь никто не охранял; дети сгрудились вокруг помоста, не отрывая глаз от брата Франка, который с криками расхаживал взад и вперед. Перед кафедрой собралось полдюжины юных присных, шерстивших толпу стальными взглядами.
Праведник разительно отличался от скованного Малыша, памятного Ренне по прошлым встречам. Аккуратно подстриженные бородка и волосы дико заросли, изысканные одежды сменились бурой домотканой рясой сельского рачителя, рукава у которой отрезали, чтобы выставить напоказ татуировки. Они светились, и аура горела ярко. Ярче, чем у тех, кто окружал помост.
– Потерпим ли мы это? – вопросил Франк. – Позволим ли держать наших сестру и брата в оковах за одно лишь желание свободно выбегать в открытую ночь?
– Нет! – дружно взревели присные, и многие в толпе подхватили, а ауры покраснели от гнева.
Ренна без труда вычислила меченых шкур по аурам, которые светились почти так же ярко, как у Франка, и костей, вооруженных оружием из демоновой кости. Они лишились вожаков и кипели от ярости. Над ними плавали образы детей, штурмующих крепость Лиши и вышибающих двери. Ренна подумала, что при той энергии, которую накопили их отряды, они с этим запросто справятся.
Но убеждены были не все. Шарумы стояли особняком с Джарит и ее внучкой; они с невозмутимыми аурами наблюдали за толпой. Их вряд ли удастся поколебать, но в той же мере они не собирались и останавливать безумие.
Однако насосы склонялись к тому, чтобы занять позицию Франка. Впереди них со скрещенными руками стояли Каллен Лесоруб и Джас Рыбак. Они тоже были злы, но не так, как другие, ибо вкусили магии меньше, чем остальные отряды. Они не поддержали галдеж.
– Брат Каллен! – воззвал Франк, понимая, кого ему придется убедить. – Ты сомневаешься в нашей правоте?
– Я не меньше других хочу, чтобы Стела и Кит вернулись, – ответил Каллен. – Но это не означает, что я готов вышибать дверь госпожи Лиши.
– Бывают времена, когда твердые в верованиях мужи и жены обязаны восстать против неправедности! – вскричал Франк. – Я присутствовал при том, как Арлен Тюк лично сказал инквизитору Хейсу: «Если выставите блудницу, я переломлю через колено столб и загоню одну половину в вашу дверь, а вторую – в графскую!» Так Избавитель давал нам понять, что те, кто выступает против ночи, неподвластны законам людей.
Ренна вспомнила эти слова. Арлен произнес их в запальчивости, во время распри, которую по иронии судьбы начал сам Франк, высмеявший ее за недостаток манер, когда подал дорогое вино в хрустальной посуде. Теперь воспитанности недоставало ему самому, и он метался зверем, пытаясь именем ее мужа разжечь и склонить к насилию толпу.
«Хватит», – подумала она и отключила метки невидимости.
– Я тоже при этом присутствовала! – выкрикнула Ренна, устремившись в толпу.
К ней обернулись, глаза вытаращились. Дети отпрянули, сминая стоящих сзади и освобождая ей путь к помосту.
– Ренна Тюк, – зашептались вокруг, но Ренна оставила их без внимания, сверля взглядом Франка.
– Узрите! – возопил Франк, указав на нее с напыщенностью жонглера. – Ренна Тюк, суженая Избавителя, возвращается, чтобы вести нас по нашему праведному пути!
– В нападении на Лощину нет ничего праведного! – пролаяла Ренна в ответ.
Франк смешался, но только на миг.
– Ты отрицаешь слова самого Избавителя? «Вы распоясались, – сказал он, – и должны понять, где кончаются метки».
Ренна растаяла и мигом позже соткалась на помосте рядом с Франком. Сграбастав рясу, она с разворота швырнула его с возвышения, и он грянулся навзничь на пятачке, поспешно освобожденном зрителями.
– Метки кончаются, когда ты толкуешь мне смысл мужниных слов! – сказала Ренна. – Тех, что прозвучали в ссоре, которую ты же и начал!
Она направилась к ступеням, не отводя от Франка гневного взгляда, но его юные приспешники преградили ей путь. В их аурах царила неразбериха. Поклоняться их учили ей, но знал их, пестовал и наставлял в преданности Франк. Именно Франк напитал их силой.
С ними придется разобраться – как, может быть, и с другими, но нельзя забывать о главном. Она начертила в воздухе ударную метку, расшвыряла мешавших пройти и стала подкрадываться к их вожаку, как к ночному волку.
Франк поднялся и припал к земле. Он не пострадал, избыток магии укреплял его тело, а в ауре кипело бешенство.