нет. Как давно он решил, что больше в ней не нуждается?
Инэвера вздохнула, пытаясь обрести центр. Да, она нарушила гендерное равновесие и вооружила женщин копьями, но никогда не стремилась вытеснить мужчин.
Асом мог думать иначе. При его дворе многие считали, что нужно вернуться к старым обычаям, когда женщины помалкивали. Были покорны.
Прозябали в рабстве.
Она содрогнулась. Хорошо, что успела оправиться за миг до того, как ожила серьга.
Она провела ухоженным ногтем по хрящику, отсчитывая серьги с целью выяснить, кто выходит на связь. Дело должно быть достаточно важным, чтобы потревожить Дамаджах во время заседания.
Палец остановился на мочке, и сердце застыло. Эта серьга не вибрировала много месяцев.
С тех пор, как Ахман канул во тьму.
Глава 16Близкие334◦П.◦В.
Пар’чин вывел Джардира из башни на пустошь.
– Ты уверен, что научился? – В ауре Пар’чина проступила тревога, и это трогало.
Джардир уже дважды пытался его убить, а брат-землепашец продолжал беспокоиться о его благополучии.
– Со мной все будет хорошо, Пар’чин, – ответил Джардир, подавляя сомнения собственные.
– Становится ветрено, будь готов… – начал Пар’чин.
Джардир фыркнул:
– Хватит, Пар’чин! Надо мной кудахтали мать и пятнадцать жен. Не суй мне еще и свою титьку.
– Если бы попытался, ситуация вышла бы неловкая. – Пар’чин протянул руку, но Джардир отверг ее и крепко обнял своего аджин’пала.
– Время работает против нас, – сказал тот. – Дела уладь, но не увлекайся.
– И ты, Пар’чин. Будь осторожен, пока остаешься без дживах. Честь Шанвах безгранична, но ее любовь к отцу – слабость, которой Алагай Ка при случае воспользуется.
– Это я понял, – кивнул Пар’чин. – Просто… возвращайся скорее, ладно?
– Да, – ответил Джардир, вынул из-за спины копье Каджи и взял его поперек, как дама – посох-кнут.
Электрумные острие и древко испещряли тысячи меток. Джардир, как и в случае с короной, разобрался в назначении многих, но другие остались загадкой, а некоторые он обнаружил только недавно.
Он положил большие пальцы на метки воздуха и, сконцентрировав волю, призвал заключенную в древнем оружии мощь. Затем подпрыгнул, собирая ветра, чтобы взмыть в поднебесье.
Он поднимался все выше и громко смеялся, глядя, как удаляется и съеживается земля. Хлеставший в лицо ветер бодрил, легкие наполнялись прохладой и свежестью. В ночном небе ярко горели звезды, и он ощущал небывалое единство с красотой творения Эверама.
Как и предупредил Пар’чин, на высоте воздушные потоки были сильнее, но Джардир держался устойчиво, пока не вошел в низко висящую тучу. Внезапно ослепленный и иссеченный водой и льдом, он растерялся и камнем устремился к ала.
Ему удалось стянуть энергию заново, и она смягчила удар, но не помешала падению – Джардир кубарем покатился в открытое поле сквозь высокие полузамерзшие травы.
Бранясь и сплевывая труху, он встал и отряхнулся. Накопленная сила уберегла его от травм, но Лишин плащ-невидимка испачкался, и это как бы замарало ее честь. Джардиру стало больно, и он пропустил через метки плаща энергию, выпаривая пятна, как воду с жаровни.
«По крайней мере, я слишком далеко, чтобы мой позор увидел Пар’чин», – подумал он.
Джардир начал собирать волю для новой попытки, но прервался, заслышав глухое рычание. До прыжка полевого демона остался миг, однако Джардиру, закаленному десятилетиями боев с алагай, этого хватило. Крутанувшись, он пронзил тварь копьем и Втянул его магию через древко, как через соломинку.
Затем опять взмыл в небо, слегка покачиваясь при наборе высоты, но в конце концов выровнялся. В облаках было холодно, но он Втянул еще энергии, согрелся и устремился на север, к Дару Эверама.
Ночь разрезал пронзительный крик, и Джардир, обернувшись, увидел тройку воздушных демонов. Они гнались за ним и сокращали разрыв, вздымая и опуская огромные кожистые крылья.
Можно было ускориться, но он счел ниже своего достоинства улепетывать от тварей и позволять им хищничать на Ала. Вместо этого он взмыл вверх и описал петлю, пропуская демонов вперед. Стараясь не расстроить хрупкое согласие Тяги и меток, державшее его на плаву, Джардир навел на одного из демонов копье Каджи и послал разряд магии, который распорол небеса и пролетел мимо мчавшейся твари. Он выстрелил еще и еще, пробил крыло, и демон, кувыркаясь, полетел на землю. До ала было больше мили. При падении с такой высоты ему не поможет даже могущественная целительная магия алагай.
Другие демоны снова его засекли, развернулись и понеслись в лобовую атаку, выставив крыльевые когти. Поднажав и устремившись навстречу, Джардир не доверился очередному разряду и не порадовал себя попыткой поглотить, не прерывая полета, отдачу от прямого столкновения.
Он располагал и другими возможностями. Когда один демон скрылся в облаке, Джардир нарисовал холодовые метки. Влага пристала к коже подземника и превратилась в ледяной кокон, после чего гад камнем рухнул вниз.
Последний демон быстро приближался. Джардир не стал ни бить, ни улетать, а просто завис на месте, притворяясь легкой мишенью. Одновременно он привел в действие корону, окружив себя непроницаемым для прислужников Най щитом.
Демон врезался в барьер с такой силой, что его полые кости раздробились, как у птицы, ударившейся о толстое оконное стекло. Брызнул ихор, оставив черные потеки, когда алагай отлип. Но и демонскую кровь сдуло, как только Джардир убрал заслон и продолжил полет.
Уже освоившись, он вытянулся в струну, чтобы уменьшить сопротивление ветра, и разглядел дорогу вестников – тончайшую нить далеко внизу, которая верным путем направила его к дому.
Он не пытался связаться с Инэверой, пока не отлетел подальше от башни, дабы прислужники Най не уловили колебания воздуха. Последнее, чего он хотел, – навести их на узилище Алагай Ка. Они с Пар’чином решили, что на дорогу часа хватит, но в небе трудно определить время, можно лишь строить догадки.
До Дара Эверама еще оставались сотни миль – слишком далеко, чтобы туда дотянулся крохотный хора-камень в серьге, но Джардир впервые в жизни полностью контролировал свои силы и до конца понимал принцип действия этой капельки магии. Ему было достаточно сосредоточиться и усилить серьгу короной, чтобы ее близнец зажужжал в ухе дживах ка.
Несомненно, она придет в ярость, но Джардир не сдержал улыбки при мысли о приготовленном сюрпризе, и у него зашлось сердце от возможности услышать ее голос.
Время тянулось долго. Наконец он почувствовал, что канал открылся и магия свободно протекла сквозь серьгу Инэверы и вернулась обратно, в его собственную.
– Кто это? – гневно осведомилась Инэвера. – Кто посмел?!
– Спокойно, дживах, – отозвался Джардир. – Кого же ты ждешь, как не родного мужа?
– Ахман Джардир мертв, – проскрежетала Инэвера. – Меня не обманет оборотень, подражающий его голосу.
Джардир нахмурился. Он предусмотрел многое, но не прямое отрицание.
– Жена моя, это я. Мы познакомились в шатре дама’тинг, когда Хасик сломал мне руку. Ты научила меня принимать боль. Ты была прекрасна, и я годами хранил в памяти твое лицо, пока не увидел его вновь в день нашей свадьбы.
Последовала пауза, сменившаяся шепотом таким робким, какого Джардир ни разу не слышал от своей бесстрашной суженой:
– Ахман?
Джардиру сдавило горло.
– Да, возлюбленная.
– Что это за звук? – Голос Инэверы дрожал. – Ты говоришь с Небес?
Джардир не сразу понял, о чем она. Затем рассмеялся:
– Нет, дживах. Это только ветер, и он свистит, пока я мчусь к тебе.
– Как такое возможно? – спросила Инэвера. – Кости сказали – ты мертв.
– Неужели? Ты учила меня, что алагай хора не лгут, но иногда имеют в виду не то, что мы думаем.
– Полгода назад они сообщили, что алагай отправились осквернить тело шар’дама ка.
– Это правда, но они хотели замарать не меня, – ответил Джардир.
– Но и не Пар’чина, – сказала Инэвера. – Ты бы вернулся, если бы победил его.
– Нет, не Пар’чина. Князья алагай отправились в Анох-Сан, чтобы сровнять с землей город Каджи и обгадить его кости.
Ветер свистел, и Джардир еле расслышал, как пресеклось дыхание Инэверы. Слушая ее голос, он невольно поднажал от нетерпения – хотелось поскорее снова обнять жену.
– И ты этого не допустил, – сообразила она.
– Нет, – согласился Джардир. – И да. Зная на сей раз, куда ударят князья алагай, мы выковали союз, который был бы невозможен в иных условиях. С Пар’чином вместе мы прибыли в Анох-Сан и дождались, когда они пожалуют к месту упокоения Каджи.
– Что было дальше? – спросила Инэвера.
– Я не могу сказать, пока мы не останемся наедине под защитой короны, – ответил Джардир. – Расскажи о себе. Месяцы, проведенные без меня, не могли не быть трудными, но нет никого на Ала, кто вынес бы это бремя лучше. Все ли у тебя хорошо?
– Мое сердце разбилось, но я не сломлена.
Услышав это, Джардир облегченно вздохнул.
– Твоя слава не имеет границ, – сказал он. – Ты посадила Ашана на трон?
Последовала долгая пауза. Достаточно длительная – Джардир даже направил через серьгу каплю магии, желая убедиться, что связь не нарушилась.
– Жена?
– Пожалуй, об этом тоже лучше поговорить при встрече, – сказала наконец Инэвера.
Когда Джардир спланировал к своему дворцу на вершине высокого холма посреди Дара Эверама, Инэвера уже ждала на крыше. Прозрачные алые одежды колыхались в ночном воздухе, подсвеченные сияющими украшениями. Он видел изгибы ее тела под шелком, оставляющим мало места воображению.
Когда-то он ненавидел этот бесстыдный наряд, напоминавший, что его власть над первой женой ни в коей мере не безгранична. Но сейчас, после многомесячной разлуки, он думал лишь о ее красоте. Джардир вдохнул аромат ее духов, растекшийся в ночном воздухе, и естество его возбудилось.
Едва он приземлился, она упала в его объятия, и он сжал ее так, что хрустнули кости. Ее тело было мягким, но в нем чувствовалась и сила. Он знал, как крепки ее мускулы, когда напрягутся. Сказать предстояло очень многое, но он на миг отбросил все мысли, зарылся носом в ее намасленные волосы и насладился запахом.