Война с демонами. Книги 1-5 — страница 4 из 426

Лесорубова Лощина331–332 п. в

Глава 25Новая площадка331 п. в

Дождь полил сплошной стеной, и Рожер прибавил ходу, проклиная свое невезение. Он и сам собирался покинуть Пастуший Дол, но не в такой спешке и не при таких обстоятельствах.

Конечно, пастух был в своем праве. Ну да, мужлан больше заботился о своей отаре, чем о супруге, и она сама заманила Рожера в постель, но разве приятно вернуться домой пораньше из-за дождя и обнаружить, что твоя жена кувыркается с пришлым парнем?

Вообще-то, даже хорошо, что льет дождь, не то обманутый муж поднял бы половину пастухов в погоню. Местные мужчины очень ревнивы — небось потому, что часто оставляют своих женщин в одиночестве, отправляясь пасти драгоценные стада. У пастухов плохое чувство юмора. Им не нравится, когда шутят с их женами или отарами…

Пастух гонялся за Рожером по комнате, пока жена не запрыгнула ему на спину, что позволило жонглеру схватить сумки и выскочить за дверь. Сумки у Рожера всегда были наготове. Этому его научил Аррик.

— Ночь, — пробормотал Рожер, ступив в большую грязную лужу. Холодная вода просочилась сквозь мягкий кожаный сапог, но юноша не осмелился остановиться и развести костер.

Он поплотнее завернулся в лоскутный плащ. И почему ему все время приходится убегать? За последние два года он успел не меньше трех раз пожить в Запечном Углу, Опушке и Пастушьем Доле, но все равно ощущал себя чужаком. Местные рождались и умирали, ни разу не покинув родной деревни, и всячески уговаривали Рожера остепениться.

«Женись на мне». «Женись на моей дочери». «Поселись у меня в трактире, и мы напишем твое имя над дверью, чтобы привлечь посетителей». «Согрей меня, пока мой муж в поле». «Помоги нам собрать урожай и перезимуй с нами».

Все их предложения означали одно: «Хватить скитаться, пора пустить корни».

И каждый раз Рожер немедленно отправлялся в путь. Приятно чувствовать себя нужным, но в качестве кого? Мужа? Отца? Работника? Рожер был жонглером и никем иным быть не желал. Стоит только сорвать колосок или помочь поймать отбившуюся от стада овцу, как тебя мгновенно превратят в кого-то другого.

Он коснулся златовласого талисмана в потайном кармашке и ощутил, что дух Аррика присматривает за ним. Рожер знал, что уловит разочарование мастера, если повесит свой лоскутный наряд на гвоздь. Аррик умер жонглером, и Рожер тоже умрет жонглером.

Как и обещал Аррик, деревушки отточили умения Рожера. За два года непрерывных представлений простой скрипач и акробат стал чем-то большим. Без руководства Аррика Рожеру пришлось окрепнуть и вырасти, изобрести новые способы развлекать людей в одиночку. Он постоянно выдумывал фокусы и разучивал мелодии, но прославился не только как фокусник и музыкант, но и как рассказчик.

В деревнях любили послушать истории, особенно о дальних краях. Рожер покорно рассказывал о местах, где был и не был; о соседних поселках и городах, существовавших лишь в его воображении. Истории с каждым разом становились длиннее, и персонажи жили собственной жизнью, полной приключений. Джак Краснобай, который знал язык подземников и вечно обводил глупых чудовищ вокруг пальца пустыми обещаниями. Марко Шатун, который перебрался за Милнские горы и нашел цветущий край, где подземников почитают, словно богов. И разумеется, Меченый.

Весной по деревушкам ходили герцогские жонглеры, которые оглашали указы, и самый последний поведал о диком человеке, который бродит по лесам, убивает демонов и пожирает их плоть. Жонглер уверял, что это чистая правда: мол, ему рассказал татуировщик, который нанес метки на спину дикаря; есть и другие свидетели. Слушатели завороженно внимали и на следующий вечер попросили Рожера пересказать историю. Он повиновался, украсив ее собственными выдумками.

Слушатели любили задавать вопросы и пытались поймать его на противоречиях, но Рожеру нравилось плести слова и убеждать деревенских в своих нелепых россказнях. По иронии судьбы, сложнее всего оказалось убедить деревенских в том, что подземники пляшут под его скрипку. Разумеется, он мог доказать это в любое время, но Аррику нравилось повторять: «Стоит взяться доказывать что-то одно, и придется доказывать все».

Рожер посмотрел на небо. «Скоро придется играть подземникам», — подумал он. Небо хмурилось весь день, и становилось все темнее. За высокими городскими стенами демонов почти не видели и считали бредом сивой кобылы то, что подземники могут подняться в пасмурный день, но Рожер многому научился за пару лет скитаний по деревушкам. Большинство демонов дожидается заката, но если в тучах не будет ни единого просвета, то самые смелые подземники примут день за ночь.

Рожер промок, замерз и не хотел рисковать. Он огляделся в поисках подходящего места для лагеря. До Опушки он доберется в лучшем случае завтра. Скорее всего, придется две ночи провести в дороге. У него засосало под ложечкой.

К тому же в Опушке ничуть не лучше, чем в Доле. Или в Запечном Углу, если на то пошло. Рано или поздно он обрюхатит какую-нибудь женщину или, хуже того, влюбится и не успеет оглянуться, как будет доставать скрипку из футляра только по праздникам, пока не придется отдать ее за починку плуга или горсть семян. Тогда он станет как все.

«Или можно вернуться домой».

Рожер часто подумывал вернуться в Энджирс, но всегда находил причины отложить возвращение еще на сезон. Да и что хорошего в городе? Узкие улицы, забитые людьми и животными; деревянные настилы, провонявшие навозом и мусором. Нищие и воры. Вечная нехватка денег. Люди, которые мастерски не обращают друг на друга внимания.

«Нормальные люди», — подумал Рожер и вздохнул. Деревенские вечно лезут в чужие дела и без раздумий пускают на постой незнакомцев. Похвально, но в глубине души Рожер был городским пареньком.

Вернуться в Энджирс означало возобновить дела с гильдией. Без лицензии долго не протянуть, зато с ней можно жить припеваючи. Опыта, приобретенного в деревушках, достаточно, чтобы получить лицензию, особенно если какой-нибудь член гильдии замолвит за него словечко. Аррик поссорился с большинством коллег, но, может, ему удастся разжалобить кого-нибудь рассказом об ужасной участи мастера.

Рожер спрятался под деревом, разложил круг и набрал немного сухих веток, чтобы развести костерок. Он старательно подбрасывал хворост в огонь, но ветер и дождь свели его усилия на нет.

— В Недра деревушки, — выругался Рожер в темноте, которую нарушали лишь вспышки магии, когда демоны испытывали метки на прочность. — В Недра их все.

* * *

Энджирс не слишком изменился за прошедшие годы. Он словно стал меньше, но Рожер отвык от городской тесноты и к тому же на пару дюймов подрос. Теперь ему было шестнадцать — взрослый мужчина по любым меркам. Он постоял у городских ворот, размышляя, правильно ли поступает.

У него были кое-какие припасы и немного деньжат, которые он старательно выуживал из шапки для сборов и откладывал на случай возвращения. Негусто, но на пару ночей убережет от навесов.

«Если мне нужны только еда и крыша над головой, то никогда не поздно вернуться в деревушки», — подумал он.

Можно направиться на юг в Крестьянский Пень и Лесорубову Лощину или на север, в отстроенный герцогом на энджирском берегу Ривербридж.

«Если», — мысленно повторил он, собрался с духом и вошел в ворота.

Он отыскал дешевый постоялый двор, достал свой лучший лоскутный наряд, переоделся и сразу отправился дальше. Дом гильдии жонглеров находился рядом с центром, где его обитатели могли с удобством договариваться о выступлениях в любых концах города. Все лицензированные жонглеры могли жить в доме, если безропотно соглашались на любую работу и отдавали гильдии половину выручки.

«Глупцы, — кривился Аррик. — Отдавать половину выручки за крышу над головой и три миски жидкой похлебки? Тоже мне жонглеры».

В его словах была доля истины. Лишь самые старые и бездарные жонглеры жили в общем доме и соглашались на работу, от которой воротили нос остальные. И все же это лучше, чем побираться, и безопаснее, чем поселиться под навесом для нищих. Метки на доме гильдии надежнее, а его обитатели не так вороваты.

Рожер вошел в дом и после расспросов вскоре постучал в нужную дверь.

— Ась? — Старик открыл дверь и сощурился, глядя в коридор. — Кто там?

— Рожер Восьмипалый, сударь, — ответил Рожер и, не заметив узнавания в слезящихся глазах, добавил: — Я был подмастерьем Аррика Сладкоголосого.

Недоуменное выражение лица немедленно сменилось кислым, и старик попытался ретироваться.

— Мастер Джайкоб, прошу вас. — Рожер придержал створку.

Старик вздохнул, вернулся в каморку и с трудом сел. Рожер вошел и притворил за собой дверь.

— Чего тебе надо? — спросил Джайкоб. — Я старик, и у меня нет времени на плутни.

— Мне нужен поручитель, чтобы подать прошение о лицензии.

Джайкоб сплюнул.

— Что, Аррик тебе надоел? Его пьянство мешает твоему успеху, и ты решил оставить его гнить и начать новую жизнь? — хмыкнул старик. — Поделом ему. Со мной он обошелся не лучше четверть века назад.

Он поднял взгляд на Рожера.

— Поделом ему или нет, я не стану помогать предателю…

— Мастер Джайкоб! — Рожер вскинул руки, чтобы оборвать его тираду. — Аррик мертв. Его сожрали демоны по дороге в Опушку два года назад.

* * *

— Держи спину прямо, мальчик, — учил его Джайкоб, пока они шли по коридору. — Смотри цеховому мастеру в глаза и помалкивай, покуда к тебе не обратятся.

Он повторил наставления уже десяток раз, но Рожер только кивал. Он был слишком юн для получения собственной лицензии, но Джайкоб сказал, что история гильдии помнит жонглеров и помоложе. Лицензию дают за умение и талант, а не за возраст.

Добиться приема у цехового мастера было непросто даже с поручителем. Джайкоб не выступал много лет, и хотя гильдейские почтительно относились к его преклонным годам, в приемном крыле его не столько уважали, сколько игнорировали.

Секретарь цехового мастера продержал их у кабинета несколько часов, где они в отчаянии наблюдали за приходом и уходом других посетителей. Рожер сидел прямо и боролся с желанием пошевелиться или расслабиться, а луч света, проникавший в окно, медленно полз через комнату.

— Цеховой мастер Чоллс готов вас принять, — наконец произнес секретарь, и Рожер мгновенно очнулся. Он вскочил и протянул Джайкобу руку, чтобы помочь ему встать.

Рожер не видел ничего подобного кабинету цехового мастера с тех пор, как покинул герцогский дворец. На полу лежал толстый теплый ковер с разноцветными узорами, на обшитых дубовыми панелями стенах висели изящные масляные светильники вперемежку с натюрмортами, изображениями великих битв и портретами красивых женщин. Стол был сделан из полированного темного ореха, пресс-папье служили замысловатые статуэтки — миниатюрные копии статуй на пьедесталах, расставленных по комнате. На стене за столом красовалась большая печать с символом гильдии жонглеров — тремя разноцветными шариками.

— Мастер Джайкоб, у меня мало времени. — Цеховой мастер Чоллс даже не потрудился оторвать взгляд от кипы бумаг на столе.

Он был грузным мужчиной лет пятидесяти, не меньше, одетым в расшитый наряд, который больше подобал купцу или аристократу, нежели жонглеру.

— На него у вас время найдется, — возразил Джайкоб. — Это подмастерье Аррика Сладкоголосого.

Чоллс поднял взгляд, но только чтобы покоситься на Джайкоба.

— Не знал, что вы с Арриком до сих пор общаетесь. — Он совершенно игнорировал Рожера. — Слышал, вы разругались.

— Время лечит, — сухо произнес Джайкоб, не желая лгать сверх необходимого. — Я больше не питаю ненависти к Аррику.

— Зато другие питают, — хохотнул Чоллс. — Почти все в этом здании вцепились бы ему в глотку при первой возможности.

— Не выйдет, — возразил Джайкоб. — Аррик мертв.

Чоллс помрачнел:

— Очень жаль. Потеря любого из нас — трагедия. Его сгубило пьянство?

Джайкоб покачал головой:

— Подземники.

Цеховой мастер нахмурился и сплюнул в латунное ведерко возле стола, которое, похоже, стояло там специально для этого.

— Когда и где? — спросил он.

— Два года назад по дороге в Опушку.

Чоллс печально покачал головой.

— Кажется, его подмастерье играл на скрипке, — наконец сказал он, взглянув на Рожера.

— Играл, — подтвердил Джайкоб. — И не только. Позвольте представить вам Рожера Восьмипалого.

Рожер поклонился.

— Восьмипалого? — внезапно оживился цеховой мастер. — Слыхал я об одном Восьмипалом, который выступает в западных весях. Это ты, мальчик?

Рожер удивленно кивнул. Арлен говорил, что в деревушках легко прославиться, но юноша все равно испытал потрясение. Интересно, хвалят его или ругают?

— Не обольщайся. — Чоллс словно прочитал его мысли. — Деревенские любят преувеличивать.

Рожер кивнул, глядя в глаза цеховому мастеру:

— Да, сударь. Я понимаю.

— Итак, приступим. Покажи мне, что ты умеешь.

— Прямо здесь? — нерешительно спросил Рожер. Кабинет был просторным и уединенным, но на толстых коврах, среди дорогой мебели особо не покувыркаешься и не пометаешь ножи.

Чоллс нетерпеливо отмахнулся:

— Ты много лет выступал с Арриком, значит должен уметь жонглировать и петь.

Рожер с трудом сглотнул.

— Чтобы получить лицензию, нужно показать нечто большее, чем азы.

— Сыграй ему, мальчик, как сыграл мне, — уверенно произнес Джайкоб.

Рожер кивнул и чуть дрожащими руками достал скрипку из футляра, но когда его пальцы легли на гладкое дерево, страх растаял, как мыло в горячей воде. Он заиграл, отдавшись музыке и забыв о цеховом мастере.

Это длилось недолго — очарование музыки нарушили крики. Смычок соскользнул со струн, и в наступившей тишине за дверью раздался оглушительный рев:

— Нет, я не стану ждать, пока какой-то бездарный подмастерье закончит выступать! Прочь!

Спорщики, похоже, обменялись тумаками. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался мастер Джасин.

— Прошу прощения, цеховой мастер, — извинился секретарь. — Он отказался ждать.

Чоллс жестом отпустил секретаря. Джасин бросился к цеховому мастеру.

— Вы отдали герцогский бал Идуму? — рявкнул он. — Я десять дет выступал на балу! Я все расскажу дяде!

Чоллс, не сдавая позиций, скрестил на груди руки:

— Герцог сам попросил вас сменить. Если вашему дяде что-то не нравится, пусть говорит с его светлостью.

Джасин нахмурился. Даже первый министр Джансон вряд ли вступится за племянника перед герцогом.

— Если это все, Джасин, прошу нас оставить, — продолжил Чоллс. — Юный Рожер проходит испытание на лицензию.

Взгляд Джасина метнулся на Рожера и вспыхнул узнаванием.

— Смотрю, ты бросил пьянчугу, — фыркнул он. — Надеюсь, не обменял его на эту старую развалину? — Он подбородком указал на Джайкоба. — Предложение в силе, если хочешь на меня поработать. Пусть Аррик подбирает за тобой объедки.

— Мастера Аррика убили на дороге подземники два года назад, — сообщил Чоллс.

Джасин перевел взгляд на цехового мастера и расхохотался:

— Замечательно! Эта новость с лихвой возмещает потерю герцогского бала!

Рожер ударил его.

Он стоял над мастером, сам не понимая, как это вышло; окровавленные костяшки пальцев гудели. Нос Джасина хрустнул под его кулаком, похоронив все надежды на лицензию, но в этот миг Рожеру было все равно.

Джайкоб оттащил его от Джасина, когда тот вскочил и принялся размахивать кулаками:

— Я убью бедя, мелкий…

Чоллс мгновенно встал между ними. Джасин рвался на свободу, но могучий цеховой мастер держал крепко.

— Джасин, довольно! — рявкнул Чоллс. — Никого ты не убьешь!

— Ды бидел, что он сделал! — Из носа Джасина лила кровь.

— И слышал, что ты сказал! У меня тоже чесались руки!

— Как бне петь себодня ночью? — Нос Джасина уже начал распухать, и его речь становилась все более неразборчивой.

— Я кого-нибудь найду на замену, — нахмурился Чоллс. — Гильдия покроет убытки. Дэвед!

Секретарь сунул голову в дверь.

— Отведи мастера Джасина к травнице и вели прислать счет.

Дэвед кивнул и бросился на помощь Джасину. Мастер оттолкнул его.

— Ды еще божалеешь, — пообещал он Рожеру на прощание.

Чоллс протяжно выдохнул, когда дверь за Джасином закрылась.

— И наломал же ты дров! Никому не пожелаю такого врага.

— Он уже был моим врагом, — возразил Рожер. — Вы слышали, что он сказал.

— Слышал, — кивнул Чоллс. — Но ты все равно должен был сдержаться. А вдруг тебя оскорбит покровитель? Или сам герцог? Гильдейские не могут колотить любого, кто их злит.

Рожер повесил голову.

— Понимаю, — прошептал он.

— Ты только что обошелся мне в круглую сумму, — добавил Чоллс. — Придется не одну неделю улещивать Джасина деньгами и лучшими предложениями. Я буду не я, если ты мне не заплатишь, скрипач.

Рожер с надеждой поднял взгляд.

— Пробная лицензия. — Чоллс взял лист бумаги и перо. — Будешь выступать под присмотром мастера гильдии, платить ему из выручки и отсылать мне половину собранной суммы, пока я не сочту твой долг уплаченным. Понятно?

— Еще как понятно, сир! — обрадовался Рожер.

— И держись тише воды ниже травы, — предупредил Чоллс. — Не то я разорву твою лицензию, и тогда прощай, Энджирс.

* * *

Рожер играл на скрипке, но уголком глаза следил за Абрумом, крепким подмастерьем Джасина. Джасин завел обычай отправлять на выступления Рожера кого-нибудь из подручных. Юноше было не по себе оттого, что за ним наблюдают слуги озлобленного мастера, но после стычки в кабинете прошло уже несколько месяцев, и все как будто обошлось. Мастер Джасин быстро поправился и вскоре вновь купался в похвалах на всех великосветских собраниях в Энджирсе.

Рожер мог бы даже осмелиться понадеяться, что все забыто, если бы подмастерья не приходили почти каждый день. Иногда в толпе рыскал лесной демон Абрум, иногда скальный демон Сали потягивала эль в глубине трактира, но как бы безобидно они ни выглядели, это не было совпадением.

Рожер закончил представление поклоном, подбросив смычок в воздух, и выпрямился как раз вовремя, чтобы поймать его. Толпа разразилась аплодисментами, и чуткий слух юноши уловил звон металлических монет на дне шапки, с которой Джайкоб пробирался сквозь толпу. Рожер невольно улыбнулся. Старик заметно повеселел за последнее время.

Собирая инструменты, Рожер оглядел редевшую толпу, но Абрум уже испарился. И все же они с Джайкобом поскорее собрались и пошли кружным путем, чтобы их не выследили. Близился закат, и улицы стремительно пустели. Зима была на исходе, но на деревянном настиле еще виднелись пятна снега и льда, и люди отсиживались дома.

— Даже без доли Чоллса хватит, чтобы оплатить аренду на много дней вперед. — Джайкоб позвенел мешочком с выручкой. — Вот закроешь долг и разбогатеешь!

— Мы разбогатеем, — поправил Рожер.

Джайкоб засмеялся, приплясывая и хлопая Рожера по спине.

— Ты только посмотри на себя, — покачал головой Рожер. — Где тот шаркающий полуслепой старик, который открыл мне дверь несколько месяцев назад?

— Это все потому, что я снова выступаю, — беззубо улыбнулся Джайкоб. — Конечно, я не пою и не кидаю ножи, но моя кровь, заплесневевшая за двадцать лет, бурлит в жилах даже оттого, что я просто хожу с шапкой. Мне кажется, я мог бы…

— Что? — подтолкнул Рожер.

— Хотя бы… Не знаю — может, рассказать историю? Или выступить мишенью твоих острот? Я не стану тебя затмевать…

— Ну конечно! Я бы сам попросил, но мне казалось, я и так требую слишком много, таская тебя по всему городу на мои представления.

— Мальчик! Я сто лет уже не был так счастлив!

Усмехаясь, они повернули за угол и наткнулись на Абрума и Сали. Позади них широко улыбался Джасин.

— Друг мой, какая приятная встреча! — воскликнул Джасин.

Абрум ударил Рожера по плечу, выбив из юноши дух. Рожер согнулся пополам и рухнул на промерзший настил. Не успел он встать, как Сали с размаху пнула его в челюсть.

— Оставьте его в покое! — Джайкоб бросился на Сали. Тяжеловесная певица расхохоталась, схватила старика и приложила о стену здания.

— Не волнуйся, дед, тебе тоже достанется! — пообещал Джасин, пока Сали осыпала Джайкоба тумаками.

Рожер слышал, как хрустят ломкие кости, как с губ мастера срываются слабые хрипы. Он не падал только благодаря стене. Доски настила кружились перед глазами, но Рожер сумел встать и вцепился в гриф скрипки обеими руками, отчаянно размахивая импровизированной дубинкой.

— Вам это с рук не сойдет! — крикнул он.

Джасин засмеялся:

— И куда ты пойдешь? Кому поверят городские магистраты — уличному музыкантишке или племяннику первого министра? Нажалуешься стражникам — и мигом повиснешь в петле.

Абрум с легкостью перехватил скрипку, вывернув Рожеру руку и врезав коленом в пах. Рожер ощутил, как ломается кость, как горит огнем низ живота, как скрипка опускается на затылок, сбивая с ног и разлетаясь вдребезги.

Сквозь звон в ушах Рожер слышал стоны Джайкоба. Абрум встал над скрипачом, улыбнулся и занес тяжелую дубинку.

Глава 26Лечебница332 п. в

— Эй, Джизелл! — окликнул Скот, когда старая травница подошла к нему с тазиком воды. — Может, для разнообразия поручишь это своей ученице?

Он кивнул в сторону Лиши, которая меняла повязку другому мужчине.

— Ха! — фыркнула Джизелл, крепко сбитая женщина с короткими седыми волосами и зычным голосом. — Если я позволю ей обтирать больных, через неделю сляжет половина Энджирса.

Все засмеялись. Лиша покачала головой, но тоже улыбнулась. Скот был безобиден. Он был вестником; лошадь сбросила его на дороге. Ему повезло, что он выжил — со сломанными руками сумел выследить лошадь и забраться обратно в седло. Жены у него не было, и гильдия вестников поместила его в лечебницу Джизелл, пока он не сможет о себе позаботиться.

Джизелл намочила тряпку в теплой мыльной воде и приподняла покрывало. Ее движения были уверенными и ловкими. Вестник громко задышал, когда Джизелл уже заканчивала, и травница рассмеялась.

— Я и помою не хуже, — громко заявила она, глянув вниз. — Не стоит разочаровывать бедняжку Лишу.

Больные засмеялись над товарищем по несчастью. Лежать в постели было скучновато.

— Она бы наткнулась на это при других обстоятельствах, — проворчал Скот, густо покраснев, но Джизелл только снова прыснула.

— Бедняга Скот неровно к тебе дышит, — сказала Джизелл Лише позже, когда они растирали в аптеке травы.

— Неровно дышит? — развеселилась Кэди, молоденькая ученица. — Да он по уши влюблен!

Ученицы дружно захихикали.

— По-моему, он душка, — заметила Рони.

— У тебя все душки, — фыркнула Лиша. Рони только что расцвела и помешалась на мальчиках. — Надеюсь, тебе хватит ума не влюбиться в парня, который умоляет его обтереть.

— Не подсказывай, — хмыкнула Джизелл. — Рони охотно обтерла бы всех мужчин в лечебнице.

Девушки покатились со смеху, и даже Рони не стала отпираться.

— Хотя бы покрасней для приличия, — сказала ей Лиша, и те снова залились хохотом.

— Хватит! Брысь отсюда, пустомели! — засмеялась Джизелл. — Мне надо поговорить с Лишей.

Девицы высыпали за дверь.

— К тебе неравнодушны почти все мужчины в лечебнице, — сказала Джизелл, когда они остались одни. — Тебе не повредит поговорить с кем-нибудь не только о здоровье.

— Ты совсем как моя мама, — поморщилась Лиша.

Джизелл стукнула пестиком по столу:

— Ничего подобного! — Она достаточно узнала об Элоне за прошедшие годы. — Я просто не хочу, чтобы ты назло ей померла старой девой. Любить мужчин не преступление.

— Я люблю мужчин, — возразила Лиша.

— Что-то незаметно.

— Надо было броситься обтирать Скота?

— Разумеется, нет. По крайней мере, не у всех на глазах, — подмигнула Джизелл.

— Теперь ты говоришь, как Бруна, — застонала Лиша. — Мое сердце сальными шуточками не завоюешь.

Лиша привыкла к заигрываниям. У нее была фигура матери, и мужчины постоянно обращали на нее внимание, нравилось ей это или нет.

— А чем завоюешь? Какой мужчина преодолеет метки твоего сердца?

— Мужчина, которому можно доверять. Которого можно поцеловать в щеку, не опасаясь, что он станет похваляться друзьям, будто завалил меня за амбаром.

— Легче встретить дружелюбного подземника, — фыркнула Джизелл.

Лиша пожала плечами.

— Ты боишься, — обвинила Джизелл. — Ты так долго не решалась расстаться со своим бутоном, что превратила самое обычное, естественное дело в непреодолимую преграду.

— Ерунда.

— Неужели? Я видела, как женщины приходят к тебе за советом в постельных делах. Ты мнешься, тычешь пальцем в небо и густо краснеешь. Разве можно советовать другим, как поступать со своими телами, не познав собственного?

— Я прекрасно знаю, что куда вставляется, — скривилась Лиша.

— Ты понимаешь, о чем я.

— И что ты предлагаешь? Затащить в постель первого встречного, чтобы поскорее с этим покончить?

— А хотя бы и так!

Лиша сердито глянула на нее, но Джизелл даже не вздрогнула.

— Ты так долго оберегала свой бутон, что в твоих глазах ни один мужчина не достоин его сорвать. Что толку прятать цветок от чужих глаз? Кто вспомнит о его красоте, когда он увянет?

Лиша приглушенно всхлипнула, и Джизелл прижала ее к груди.

— Тише, девочка, тише, — погладила она ее по волосам. — Все не так уж и плохо.

* * *

После ужина, проверив метки и отправив учениц корпеть над книгами, Лиша и Джизелл наконец улучили минутку, чтобы заварить травяной чай и открыть сумку утреннего вестника. На столе стояла полная лампа с подрезанным фитилем, чтобы надолго хватило.

— Пациенты весь день и письма всю ночь, — вздохнула Джизелл. — Хвала свету, что травницам не нужно спать!

Она перевернула сумку вверх дном, рассыпав пергаменты по столу.

Они быстро отобрали письма для пациентов. Затем Джизелл взяла первую попавшуюся связку и взглянула на имя.

— Это тебе.

Она передала связку Лише, выхватила из стопки очередное письмо, вскрыла и стала читать.

— Это от Кимбер, — сказала она через мгновение. Кимбер была еще одной ученицей Джизелл, отправленной в чужие края — селение Крестьянский Пень, находившееся южнее в одном дне езды. — Бондарю стало хуже, сыпь снова расползлась.

— Спорим, она неправильно заваривает чай? — простонала Лиша. — Вечно она не дает ему как следует настояться, а потом удивляется, почему ее зелья не лечат. Я ее придушу, если мне придется отправиться в Крестьянский Пень заваривать чай за нее!

— И она это знает, — засмеялась Джизелл. — Вот почему на этот раз она написала мне!

Смех был заразителен, и Лиша вскоре присоединилась к веселью. Девушке нравилась Джизелл. Старая травница бывала жесткой, как Бруна, но не упускала случая потешиться.

Лиша всем сердцем скучала по Бруне и при мысли о прежней наставнице вновь взяла письма. Был четвертак — день, когда вестник приезжает из Крестьянского Пня и Лесорубовой Лощины и отправляется на юг. Разумеется, имя на первом письме в стопке было выведено аккуратным отцовским почерком.

Еще было письмо от Вайки. Его Лиша прочла первым и, как всегда, невольно стиснула кулаки, убедившись, что древняя, как сама вечность, Бруна до сих пор жива и здорова.

— Вайка родила, — сообщила она. — Мальчик, Джейм. Шесть фунтов одиннадцать унций.

— Это третий?

— Четвертый.

Вайка вышла замуж за Малыша Джону — ныне рачителя Джону — вскоре после приезда в Лесорубову Лощину и немедленно принялась рожать ему детей.

— Ну все, теперь она не вернется в Энджирс, — посетовала Джизелл.

Лиша засмеялась:

— Думаю, она уже после первого решила не возвращаться.

Трудно было поверить, что прошло семь лет с тех пор, как они с Вайкой поменялись местами. Временный уговор стал постоянным, и это вполне устраивало Лишу.

Что бы Лиша ни делала, Вайка останется в Лесорубовой Лощине, и ее, похоже, любили больше, чем Бруну, Лишу и Дарси, вместе взятых. При этой мысли Лиша ощутила себя вольной птицей. Она обещала вернуться, если Лесорубова Лощина будет в ней нуждаться, но Создатель позаботился об этом. Лиша может сама выбирать свое будущее.

Отец написал, что подхватил простуду, но Вайка его лечит и он надеется вскоре поправиться. Следующее письмо было от Мэйри. Ее старшая дочь расцвела, и ее сговорили; Мэйри вот-вот станет бабушкой. Лиша вздохнула.

В связке было еще два письма. Лиша переписывалась с Мэйри, Вайкой и отцом почти каждую неделю, но мать писала ей реже и обычно со злости.

— Все в порядке? — Джизелл подняла взгляд от письма и увидела, что Лиша хмурится.

— Всего-навсего письмо от мамы. — Лиша пробежала строчки глазами. — Тон меняется в зависимости от ее настроения, но смысл один: «Возвращайся домой и рожай детей, пока не состарилась и Создатель не иссушил твое чрево».

Джизелл хмыкнула и покачала головой.

В письмо Элоны был вложен еще один листок — вероятно, от Гареда, хотя письмо было написано рукой матери, поскольку Гаред был неграмотен. Но как бы Элона ни старалась изобразить, будто письмо написано под диктовку, Лиша не сомневалась, что по меньшей мере половина слов, если не все, принадлежит ее матери. Содержание писем Гареда, как и материнских, никогда не менялось. У Гареда все хорошо. Гаред скучает по Лише. Гаред ждет Лишу. Гаред любит Лишу.

— Мать считает меня полной дурой, — скривилась Лиша, читая письмо. — Так я и поверила, что Гаред попытался сочинить стишок, тем более нерифмованный.

Джизелл засмеялась, но осеклась, когда увидела, что Лише совсем не весело.

— А если она права? — внезапно спросила Лиша. — Неприятно думать, что Элона может быть хоть в чем-нибудь права, но я хочу иметь детей, и не нужно быть травницей, чтобы понимать: время уходит. Ты сама сказала, что я впустую потратила лучшие годы.

— Я этого не говорила.

— Все так, — печально сказала Лиша. — Я не утруждала себя поисками мужчин; они сами находили меня, хотела я того или нет. Просто я всегда думала, что однажды меня найдет тот, кто станет частью моей жизни, а не потребует, чтобы я стала частью его.

— Мы все об этом мечтаем, дорогая, и это приятные мечты, но возлагать на них надежды не стоит.

Лиша скомкала письмо в кулаке.

— Значит, ты собираешься вернуться и выйти замуж за этого Гареда? — спросила Джизелл.

— Создатель, конечно же нет! Только не это!

Джизелл фыркнула:

— Прекрасно. Можно не убиваться.

— Как бы мне ни хотелось ребенка, я лучше умру старой девой, чем раздвину ноги перед Гаредом. Беда в том, что он не позволит никому в Лощине приблизиться ко мне.

— Этой беде легко помочь. Рожай детей здесь.

— Что?

— Лесорубова Лощина в надежных руках. Я лично обучила Вайку, и в любом случае ее сердце давно уже там. — Джизелл наклонилась и положила мясистую руку на руку Лиши. — Оставайся. Назови Энджирс своим домом и возглавь лечебницу, когда я уйду на покой.

Глаза Лиши широко распахнулись. Она открыла рот, но ничего не смогла произнести.

— За эти годы я узнала от тебя не меньше, чем ты от меня, — продолжила Джизелл. — Я не доверю свое дело никому другому, даже если завтра вернется Вайка.

— Не знаю, что и сказать, — выдавила Лиша.

— А ты не спеши. — Джизелл похлопала Лишу по руке. — Я пока не собираюсь на покой. Просто подумай об этом.

Лиша кивнула. Джизелл распахнула объятия, и девушка упала в них, крепко прижавшись к старшей подруге. Они отстранились друг от друга и подскочили, услышав крики на улице.

— На помощь! На помощь!

Женщины взглянули на окно. Уже стемнело.

Открывать ставни по ночам считалось преступлением, за которое в Энджирсе грозила порка, но Лиша и Джизелл, не раздумывая, отодвинули засов и увидели трех городских стражников, которые бежали по дощатому настилу. Двое из них кого-то несли.

— Эй, в лечебнице! — крикнул бежавший впереди стражник при виде открытых ставней и залитой светом комнаты. — Откройте дверь! Убежища! Убежища и исцеления!

Лиша и Джизелл дружно бросились к лестнице и едва не скатились по ней, спеша открыть дверь. Была зима, и хотя городские метчики усердно очищали охранную сеть от снега, льда и жухлых листьев, воздушные демоны прорывались в город каждую ночь, охотясь за бездомными попрошайками и поджидая глупцов, которые осмелятся нарушить комендантский час и закон. Воздушный демон мог бесшумно упасть камнем, раскинуть когтистые крылья, вспороть жертве брюхо и унести тело в задних лапах.

Женщины добрались до площадки и распахнули дверь, следя за приближением мужчин. Притолока была расписана метками; травницам и их пациентам ничего не угрожало даже с открытой дверью.

— Что случилось? — крикнула Кэди, перегнувшись через перила наверху лестницы. Позади нее высыпали из комнаты остальные ученицы.

— Надевайте фартуки и спускайтесь! — приказала Лиша, и девочки спешно повиновались.

Мужчины были еще далеко, но мчались во весь опор. У Лиши засосало под ложечкой от пронзительных воплей в небе. Суматоха и свет привлекли воздушных демонов.

Стражники быстро приближались, и Лиша осмелилась надеяться, что они доберутся до лечебницы невредимыми, но один из мужчин поскользнулся на полосе льда и грянулся оземь. Он завопил, и человек, которого он нес, скатился на настил.

Стражник со вторым мужчиной на плече что-то крикнул товарищу, пригнул голову и прибавил ходу. Свободный стражник развернулся и бросился на помощь упавшему.

Хлопок кожистых крыльев, и голова бедолаги, отлетев от тела, покатилась по доскам. Кэди завизжала. Не успела из раны брызнуть кровь, как воздушный демон завопил и взмыл в небо с мертвецом в когтях.

Стражник с грузом пересек метки и оставил свою ношу в безопасности. Лиша взглянула на последнего стражника, пытавшегося встать, и ее лоб прорезала морщинка.

— Лиша, нет! — Джизелл попыталась схватить ученицу, но Лиша ловко увернулась и выбежала на настил.

Она бежала зигзагами под звенящие крики воздушных демонов в ледяном небе. Один подземник все же попытался спикировать и промахнулся всего на несколько дюймов. Демон с грохотом покатился по настилу, но быстро вскочил; толстая шкура смягчила удар. Лиша уклонилась и бросила подземнику в глаза горсть ослепляющего порошка Бруны. Тварь взревела от боли, и Лиша побежала дальше.

— Спасай его, не меня! — крикнул стражник, когда она приблизилась, указывая на неподвижное тело на мостовой.

Нога стражника была согнута под странным углом — явно сломана. Лиша взглянула на второго мужчину, ничком лежавшего на дощатом настиле. Двоих ей не унести.

— Не меня! — повторил стражник.

Лиша покачала головой.

— Тебя дотащить больше шансов, — безапелляционно заявила она, подхватила его за руку и подняла.

— Пригнись, — выдохнул стражник. — Воздушные демоны не любят пикировать к самой земле.

Лиша сгорбилась, шатаясь под весом крупного мужчины и понимая, что с такой черепашьей скоростью им не выжить, как ни пригибайся.

— Вперед! — крикнула Джизелл.

Лиша подняла взгляд и увидела, что Кэди и другие ученицы выбежали на настил, держа над головами белые простыни. Ткань трепетала повсюду, и воздушные демоны не могли выбрать цель.

Под прикрытием простыней госпожа Джизелл и первый стражник примчались к ним на помощь. Джизелл помогла Лише, а стражник отнес в дом бесчувственное тело. Страх придал всем сил, и они быстро преодолели оставшееся расстояние, после чего укрылись в лечебнице и заперли дверь на засов.

* * *

— Этот мертв, — сухо сообщила Джизелл. — Уже больше часа.

— Я чуть не околел, спасая мертвеца? — воскликнул стражник со сломанной лодыжкой.

Лиша, не обращая на него внимания, подошла ко второму раненому. Худой, с круглым веснушчатым лицом, он казался скорее мальчиком, чем мужчиной. Его сильно избили, но он дышал, и его сердце билось ровно. Лиша проворно осмотрела раненого, срезая разноцветные лоскуты, ощупывая кости и проверяя, откуда взялась кровь, которая пропитала жонглерский наряд.

— Что случилось? — спросила Джизелл пострадавшего стражника, осматривая трещину в его лодыжке.

— Мы возвращались из последнего дозора, — ответил стражник сквозь зубы. — Нашли на настиле этих двоих, судя по виду — жонглеров. Наверное, их ограбили после выступления. Оба были живы, но очень плохи. Уже стемнело, но без травницы они вряд ли пережили бы ночь. Я вспомнил о вашей лечебнице, и мы побежали во весь опор. Держались под свесами крыш, чтобы воздушные демоны не углядели.

Джизелл кивнула:

— Вы правильно поступили.

— Скажите это бедолаге Джонсину, — возразил стражник. — Создатель, как я посмотрю в глаза его жене?

— Утро вечера мудренее. — Джизелл поднесла фляжку к губам мужчины. — Пей.

Стражник с подозрением посмотрел на нее:

— Что это?

— Сонное зелье. Мне надо вправить лодыжку. Держу пари, тебе это не понравится.

Стражник поспешно выпил.

Лиша промывала раны младшего жонглера, когда тот ахнул и сел. Один его глаз заплыл, другой горел зеленым огнем и зыркал по сторонам.

— Джайкоб! — крикнул юноша.

Он забился, и Лиша, Кэди и здоровый стражник с трудом его уложили. Жонглер обратил на Лишу пронизывающий взгляд единственного глаза:

— Где Джайкоб? Он цел?

— Старик, который был с тобой? — спросила Лиша, и юноша кивнул.

Лиша замялась, подбирая слова, и ее молчание стало ответом. Жонглер взвыл и снова забился. Стражник прижал его и заглянул ему в лицо:

— Ты видел, кто это сделал?

— Он сейчас не в состоянии… — начала Лиша, но стражник сверкнул на нее глазами.

— Я потерял товарища. У меня нет времени ждать. — Он снова повернулся к пареньку. — Кто?

В глазах юноши стояли слезы. После долгой паузы он покачал головой, но стражник не удовлетворился таким ответом:

— Ты наверняка что-то видел.

— Довольно! — Лиша схватила стражника за запястья и потянула. Мгновение он сопротивлялся, затем уступил.

— Подожди в другой комнате, — приказала она.

Тот нахмурился, но повиновался.

Когда Лиша снова повернулась к юноше, он плакал навзрыд.

— Выгони меня обратно в ночь. — Он показал ей изуродованную руку. — Я должен был умереть давным-давно, и все, кто пытается меня спасти, умирают.

Лиша взяла искалеченную руку в ладони и заглянула юноше в глаза:

— Ничего, я рискну. — Она сжала его кисть. — Нам, уцелевшим, надо держаться друг друга.

Она поднесла фляжку сонного зелья к его губам и держала за руку, вливая в него свои силы, пока он не смежил веки.

* * *

Звуки скрипки наполняли лечебницу. Пациенты хлопали в ладоши, ученицы приплясывали на ходу. Даже у Лиши и Джизелл походка стала пружинистой.

— А юный Рожер еще беспокоился, что не сможет заплатить! — заметила Джизелл, когда они готовили обед. — Я даже подумываю платить ему, чтобы приходил развлекать пациентов, когда поправится.

— Пациенты и девушки его обожают, — согласилась Лиша.

— Я видела, как ты танцевала, когда думала, что никто не смотрит!

Лиша улыбнулась. Отложив скрипку, Рожер рассказывал истории, собирая учениц у изножья кровати, или показывал им приемы макияжа, которым якобы научился у герцогских куртизанок. Джизелл по-матерински опекала его, а ученицы души в нем не чаяли.

— Значит, дам ему кусок потолще. — Лиша отрезала ломоть мяса и положила на тарелку поверх горки картошки и фруктов.

Джизелл покачала головой:

— И куда все девается? Вы с девочками больше месяца кормите его на убой, а он до сих пор тощий, как тростинка. Обед! — закричала она, и девушки бросились на кухню за подносами.

Рони направилась прямиком к самому тяжелому подносу, но Лиша выхватила его у товарки.

— Сама отнесу. — Она улыбнулась при виде общего разочарования.

— Рожеру надо отдохнуть и поесть, а не рассказывать истории на ушко, пока вы нарезаете ему мясо, — объявила Джизелл. — Еще успеете за ним поухаживать.

— Перерыв! — крикнула Лиша, влетев в комнату.

Можно было и не говорить. Смычок мгновенно соскользнул со струн с душераздирающим стоном. Рожер улыбнулся, помахал рукой и сбил на пол деревянную кружку, пытаясь отложить скрипку. Сломанные пальцы и рука неплохо срослись, но нога в гипсе еще висела на веревках, и дотянуться до тумбочки было непросто.

— Похоже, ты проголодался, — засмеялась Лиша, поставила поднос на колени юноше и взяла скрипку. Рожер нерешительно взглянул на поднос и улыбнулся травнице.

— Ты не поможешь нарезать? — Он поднял изуродованную руку.

Лиша вскинула брови:

— На скрипке ты играл ловко. Что случилось с твоими пальцами?

— Просто я терпеть не могу есть в одиночестве, — засмеялся Рожер.

Лиша улыбнулась, присела на краешек кровати и взяла нож и вилку. Она отрезала добрый кусок мяса, обмакнула его в подливку, добавила немного картошки и поднесла вилку к губам Рожера. Юноша улыбнулся, и капля подливки вытекла у него изо рта. Лиша усмехнулась. Рожер покраснел, его бледные щеки стали одного цвета с волосами.

— Я и сам могу держать вилку, — сказал он.

— Мне нарезать мясо и уйти?

Рожер отчаянно замотал головой.

— Тогда цыц. — Она поднесла к его губам второй кусок.

— Знаешь, это не моя скрипка. — Помолчав, Рожер взглянул на инструмент. — Это скрипка Джайкоба. Моя сломалась, когда…

Он осекся, и Лиша нахмурилась. Прошел месяц, но Рожер по-прежнему отказывался говорить о нападении даже под нажимом стражника. Он послал за своими немногочисленными пожитками, но, насколько знала Лиша, так и не связался с гильдией жонглеров и не сообщил, что произошло.

— Ты не виноват, — сказала Лиша, заметив, что его глаза затуманились. — Ты его не убивал.

— Я его все равно что убил.

— Что ты имеешь в виду?

Рожер отвел глаза:

— Я… вынудил его вернуться на сцену. Он был бы жив, если бы…

— Разве он не говорил, что это лучшее, что с ним случилось за последние двадцать лет? — возразила Лиша. — За эти короткие дни он прожил больше, чем за долгие годы в гильдейской каморке.

Рожер кивнул, но в глазах стояли слезы. Лиша сжала его руку.

— Травницы часто видят смерть. Поверь, еще никто не отправлялся к Создателю, успев завершить все земные дела. Каждому отмерен свой срок, и продлить его не дано.

— И все же он слишком короток для тех, кого я встречаю на своем пути, — вздохнул Рожер.

— Я видела безвременную смерть многих, кто и не слышал о Рожере Восьмипалом. Это тоже твоя вина?

Она сунула ему в рот ломтик мяса, и Рожер взглянул на нее.

— Мертвым не полегчает, если ты разрушишь свою жизнь чувством вины, — добавила Лиша.

* * *

Когда прибыл вестник, у Лиши в руках была охапка белья. Она сунула письмо Вайки в фартук и занялась другими делами. Когда она убрала выстиранное белье, прибежала девчушка и доложила, что пациент кашляет кровью. Затем пришлось вправлять сломанную руку и заодно дать урок ученицам.

Не успела она оглянуться, как солнце уже село и девушки легли спать. Лиша прикрутила фитили, чтобы лампы светили тусклым оранжевым светом, и в последний раз прошла между кроватями, чтобы проверить, все ли пациенты хорошо себя чувствуют, прежде чем подняться наверх. По пути она поймала взгляд Рожера. Юноша поманил ее, но она улыбнулась и покачала головой. Она наставила на него палец, затем сложила руки словно в молитве, прижалась к ним щекой и закрыла глаза.

Рожер нахмурился, но она подмигнула ему и пошла дальше, зная, что он не отправится следом. Гипс сняли, но юноша жаловался на боль и слабость, хотя перелом зажил хорошо.

В конце комнаты Лиша остановилась налить себе воды. Стояла теплая летняя ночь, и кувшин запотел. Лиша рассеянно вытерла руку о фартук и почувствовала хруст бумаги. Она вспомнила о письме Вайки, вытащила его, сломала печать большим пальцем и наклонила лист к лампе, не отрываясь от чашки.

Через мгновение глиняная чашка упала на пол и раскололась, но Лиша этого не заметила. Она сжала в кулаке листок и выбежала из комнаты.

* * *

Когда Рожер нашел Лишу, она тихо плакала в темной кухне.

— Что случилось? — спросил он, тяжело опираясь на трость.

— Рожер? — Лиша шмыгнула носом. — Почему ты не в постели?

Рожер не ответил. Он подошел и сел рядом:

— Плохие новости из дома?

Лиша посмотрела на него и кивнула.

— Помнишь, мой отец простудился? — Она подождала, пока Рожер кивнет. — Он шел на поправку, но болезнь вернулась. Это оказалась горячка. Прокатилась по всей Лощине. Большинство должно выздороветь, но самые слабые…

Она снова заплакала.

— Кто-то знакомый? — спросил Рожер и немедленно себя выругал. Ну конечно же, кто-то знакомый. В деревушках все друг друга знают.

Лиша не заметила оговорки.

— Моя наставница, Бруна. — На фартук падали крупные слезы. — Еще несколько человек и пара детишек, которых я даже ни разу не видела. Всего дюжина, и половина города до сих пор не поправилась. Мой отец совсем плох.

— Соболезную, — произнес Рожер.

— Не жалей меня, это моя вина.

— Что?

— Я должна была быть там. Я не всегда была ученицей Джизелл. Я обещала вернуться в Лесорубову Лощину, когда закончу учиться. Если бы я сдержала обещание, я была бы сейчас там, и тогда…

— Я видел в Опушке, как люди умирали от горячки. Их смерть тоже на твоей совести? А тех, кто умирает в этом самом городе, потому что ты не можешь помочь всем?

— Это не то же самое, и ты это знаешь.

— Неужели? Ты сама сказала, что мертвым не полегчает, если ты разрушишь свою жизнь чувством вины.

Лиша взглянула на него круглыми мокрыми глазами.

— И что ты намерена делать? — спросил Рожер. — Плакать ночь напролет или собираться?

— Собираться?

— У меня есть переносной круг вестников. Утром отправимся в Лесорубову Лощину.

— Рожер, ты еле ходишь! — запротестовала Лиша.

Рожер поднял трость, положил на кухонную стойку и встал. Он двигался немного скованно, но без посторонней помощи.

— Притворялся ради теплой постели и любящих женщин?

— Ничего подобного! — покраснел Рожер. — Просто я… еще не готов выступать.

— Но ты сможешь дойти до Лесорубовой Лощины? Это неделя без лошади.

— Вряд ли мне придется делать по пути сальто. Смогу.

Лиша скрестила руки на груди и покачала головой:

— Нет. Я запрещаю.

— Ученицам своим запрещай.

— Ты мой пациент, — парировала Лиша, — и я запрещаю тебе подвергать свое здоровье опасности. Я найму вестника.

— Удачи. Следующий вестник на юг отправится только через неделю, а свободных в это время года нет. Придется выложить целое состояние, чтобы кто-нибудь бросил все дела и отвез тебя в Лесорубову Лощину. К тому же я могу отогнать подземников игрой на скрипке. Вестники такого не умеют.

— Ну конечно можешь. — По тону Лиши было ясно, что она ему ничуть не поверила. — Но мне нужна быстрая лошадь, а не волшебная скрипка.

Не обращая внимания на протесты Рожера, она загнала его обратно в постель и поднялась наверх, чтобы собрать вещи.

* * *

— Ты уверена? — спросила Джизелл наутро.

— Надо ехать. Вдвоем Вайка и Дарси не справятся.

Джизелл кивнула:

— Рожер, похоже, думает, что проводит тебя.

— Ничего подобного, — отрезала Лиша. — Я найму вестника.

— Он все утро собирал свои вещи.

— Он едва встал с кровати.

— Пфф! Почти три месяца прошло. Он все утро ходит без палки. Похоже, просто хотел задержаться рядом с тобой.

Лиша выпучила глаза:

— По-твоему, Рожер…

— Не всякий мужчина вызовется защищать тебя от подземников, — пожала плечами Джизелл.

— Джизелл, я гожусь ему в матери!

— Пфф! Тебе всего двадцать семь, а Рожер говорит, что ему двадцать.

— Рожер много чего говорит.

Джизелл снова пожала плечами.

— Ты уверяешь, что у тебя нет ничего общего с моей матерью, но вы обе способны превратить любую трагедию в обсуждение моей личной жизни.

Джизелл открыла рот, чтобы ответить, но Лиша взмахнула рукой.

— Прошу прощения. Мне нужно нанять вестника.

Она в ярости выскочила из кухни, и Рожер, который подслушивал у двери, едва успел отскочить и спрятаться.

* * *

Благодаря отцовским договоренностям и заработку у Джизелл Лиша сумела получить в Герцогском банке вексель на сто пятьдесят милнских солнц. Энджирским крестьянам такие деньги и не снились, но вестники не рискуют своей шкурой за клаты. Лиша надеялась, что денег хватит, но слова Рожера оказались пророческими… а может, он накаркал.

Весенняя торговля была в самом разгаре, и разобрали даже худших вестников. Скот был в отъезде, а секретарь в гильдии вестников просто отказался помочь. Максимум, что он мог предложить, — подождать неделю до следующей поездки на юг.

— Да я пешком быстрее дойду! — воскликнула Лиша.

— Иди, — сухо ответил секретарь.

Лиша прикусила язык и вышла. Она сойдет с ума, если придется ждать целую неделю. Если ее отец за это время умрет…

— Лиша? — окликнул мужской голос.

Она остановилась как вкопанная и медленно обернулась.

— Это ты! — Марик бросился к ней, распахнув объятия. — Я и не знал, что ты до сих пор в городе!

Лиша от потрясения позволила себя обнять.

— Что ты делаешь в доме гильдии? — Марик отступил и окинул ее оценивающим взглядом.

Он был по-прежнему красив со своими волчьими глазами.

— Мне нужно в Лесорубову Лощину. В городе бушует горячка, людям нужна моя помощь.

— Пожалуй, я могу тебя отвезти. Отправлю кого-нибудь в Ривербридж вместо себя.

— У меня есть деньги, — заверила Лиша.

— Ты же знаешь, денег я не беру. — Марик придвинулся ближе, глядя на нее с вожделением. — Меня интересует только одно.

Он стиснул ее ягодицу, и Лиша подавила желание отстраниться. Она подумала о людях, которые в ней нуждаются, и вспомнила слова Джизелл о цветах, которых никто не видел. Возможно, встреча с Мариком — дар Создателя. Лиша с трудом сглотнула и кивнула.

Марик увлек ее в темную нишу за главным залом, прижал к стене за деревянной статуей и страстно поцеловал. Через мгновение Лиша ответила на поцелуй, обвила шею вестника руками, ощутила во рту его теплый язык.

— На этот раз я не подведу, — пообещал Марик, положив ее руку на свое твердое естество.

Лиша застенчиво улыбнулась.

— Я приду к тебе в гостиницу на закате, — сказала она. — Мы… проведем вместе ночь и отправимся в путь на рассвете.

Марик огляделся и покачал головой. Он снова прижал Лишу к стене и расстегнул одной рукой ремень.

— Я ждал слишком долго, — пропыхтел он. — Я готов и своего не упущу!

— Я не буду в коридоре! — Лиша оттолкнула его. — Кто-нибудь увидит!

— Никто не увидит. — Марик поцеловал ее еще раз. Он извлек свой напряженный член и принялся задирать ее юбки. — Ты здесь как по волшебству, и на этот раз я готов. Чего тебе еще надо?

— Уединение! Кровать! Пару свечей! Хоть что-нибудь!

— И поющего жонглера под окном? — передразнил Марик, щупая ее между ног. — Можно подумать, ты девственница.

— Я и есть девственница! — прошипела Лиша.

Марик отстранился, держа в руке член, и саркастически посмотрел на нее:

— В Лесорубовой Лощине все знают, что этот болван Гаред присунул тебе раз десять, не меньше. Столько лет прошло, хватит врать!

Лиша нахмурилась, врезала ему коленом в пах и выбежала из дома гильдии, оставив Марика стонать на полу.

* * *

— Никто не согласился тебя отвезти? — спросил вечером Рожер.

— Только в обмен на постель, — проворчала Лиша, умолчав, что была готова зайти далеко.

Она до сих пор опасалась, что совершила большую ошибку. Может, стоило уступить Марику? Но даже если Джизелл права и ее девственность — не самое большое сокровище, не стоит расставаться с ней так задешево.

Она зажмурилась слишком поздно, и по щекам потекли слезы. Рожер коснулся ее лица, и она взглянула на него. Он улыбнулся и достал у нее из-за уха разноцветный носовой платок. Лиша невольно рассмеялась и промокнула глаза.

— Я могу тебя отвезти, — повторил он. — Я пришел в Энджирс из Пастушьего Дола, а значит, и до Лесорубовой Лощины доберусь.

— Правда? — Лиша шмыгнула носом. — Это не очередная байка о Джаке Краснобае и волшебной скрипке?

— Правда, — заверил Рожер.

— Почему ты мне помогаешь?

Рожер улыбнулся и взял ее ладонь искалеченной рукой:

— Мы же уцелевшие. Нам, выжившим, надо держаться друг друга.

Лиша всхлипнула и обняла юношу.

* * *

«Я совсем рехнулся?» — спросил себя Рожер, когда они выехали за ворота Энджирса. Лиша купила лошадь, хотя ездила верхом плохо, а Рожер и вовсе не умел. Он сидел у нее за спиной, а она держала поводья. Пешком они шли бы ненамного медленнее.

Даже от неспешной езды одеревеневшие ноги пронзала боль, но Рожер не жаловался. Надо помалкивать, пока город не скроется из виду, иначе Лиша развернет лошадь.

«И правильно сделает, — подумал он. — Ты жонглер, а не вестник».

Но Лиша нуждалась в нем, а ее желания стали для него законом, едва он ее увидел. Рожер знал, что травница считает его ребенком, но все изменится, когда он отвезет ее домой. Она увидит, что он может позаботиться о себе… и о ней.

Да и зачем оставаться в Энджирсе? Джайкоба больше нет, и гильдия, наверное, считает, что Рожер тоже мертв. Оно и к лучшему. «Нажалуешься стражникам — и мигом повиснешь в петле», — сказал Джасин, однако Рожер прекрасно понимал: едва Соловей узнает, что он жив, нажаловаться он не успеет.

Он посмотрел вперед, и у него засосало под ложечкой. До Запечного Угла и Крестьянского Пня день езды, но Лесорубова Лощина намного дальше — наверное, ночи четыре. Рожер ни разу не проводил больше двух ночей подряд под открытым небом, да и то лишь однажды. Перед глазами встала картина смерти Аррика. Он не переживет, если Лиша погибнет!

— Как самочувствие? — спросила девушка.

— Что?

— У тебя дрожат руки.

Рожер посмотрел на свои кисти на ее талии и увидел, что они действительно подрагивают.

— Ерунда, — выдавил он. — Просто холодок по спине пробежал.

— Терпеть это не могу, — призналась Лиша, но Рожер едва услышал. Он смотрел на свои руки и пытался усилием воли унять дрожь.

«Ты актер! — выбранил он себя. — Притворись храбрецом!»

Он вспомнил о Марко Шатуне, отважном путешественнике из своих историй. Рожер столько раз описывал Марко и изображал его приключения, что запросто сыграл бы его даже во сне. Юноша выпрямился, дрожь в руках улеглась.

— Скажи, когда устанешь, и я заберу поводья.

— Я думала, ты раньше не ездил на лошади?

— Нужда научит, — ответил Рожер, как отвечал Марко Шатун, повстречав нечто новое.

Марко Шатун не боялся учиться.

* * *

Когда Рожер взял поводья, лошадь зашагала бодрее, но все равно они добрались до Крестьянского Пня уже на закате. Они привязали лошадь в конюшне и отправились на постоялый двор.

— Жонглер? — спросил трактирщик, забирая лоскутный плащ Рожера.

— Рожер Восьмипалый из Энджирса, держу путь на запад.

— Впервые слышу, — проворчал трактирщик, — но денег за постой не возьму, если выступишь.

Рожер взглянул на Лишу. Девушка пожала плечами и кивнула. Улыбаясь, он достал мешок с чудесами.

Дома и строения Крестьянского Пня соединял меченый настил. Рожер впервые видел деревушку, в которой люди выходили по ночам и свободно, хотя и торопливо перемещались между зданиями.

В итоге зал набился битком, что весьма порадовало Рожера. Он выступал впервые за несколько месяцев, но чувствовал себя как рыба в воде, и вскоре зрители дружно хлопали и смеялись над историями о Джаке Краснобае и Меченом.

Когда Рожер вернулся на свое место, Лиша немного раскраснелась от вина.

— Потрясающе, — похвалила она. — Я так и думала!

Рожер просиял и собрался что-то сказать, когда к ним подошли двое мужчин с кувшинами в руках. Один они протянули Рожеру, другой Лише.

— Спасибо за представление, — молвил старший. — Я знаю, этого слишком мало…

— Все замечательно, спасибо огромное! Присаживайтесь. — Рожер указал на свободные места за столом.

Незнакомцы сели.

— Что привело вас в Пень? — спросил первый мужчина. Он был невысоким, с густой черной бородой. Его товарищ — рослым, широкоплечим и молчаливым.

— Мы направляемся в Лесорубову Лощину, — ответил Рожер. — Лиша — травница, а в деревне бушует горячка.

— Путь неблизкий, — заметил бородач. — Где вы собираетесь ночевать?

— Пустяки! У нас есть круг вестников.

— Переносной круг? — удивленно переспросил мужчина. — Должно быть, дорого обошелся.

Рожер кивнул:

— Даже не представляете насколько.

— Что ж, не будем мешать отдыхать. — Мужчины поднялись из-за стола. — Вам рано вставать.

Они подсели к третьему мужчине за другим столом. Рожер и Лиша допили эль и поднялись в свою комнату.

Глава 27Сумерки332 п. в

— Гляньте-ка! Я жонглер! — Один из мужчин нахлобучил на голову лоскутный колпак с бубенцами и заскакал по дороге.

Бородач загоготал, а здоровяк — крупнее их обоих, вместе взятых, — промолчал. Все трое улыбались.

— Интересно, что эта ведьма в меня кинула? — поежился бородач. — Сунул голову в ручей, но глаза жжет до сих пор.

Усмехаясь, он поднял повыше круг и поводья лошади.

— И все-таки нам повезло сорвать легкий куш!

— Можно несколько месяцев отдыхать. — Мужчина в лоскутном колпаке побренчал монетами в кошельке. — И к тому же на нас ни царапины!

Он подпрыгнул и ударил пятками друг о дружку.

— Это на вас ни царапины, — хохотнул бородач, — а на моей спине хватает! Такая задница стоит не меньше круга, и плевать, что из-за чертова зелья я толком не видел, что куда сую.

Мужчина в лоскутном колпаке засмеялся, а молчаливый великан захлопал в ладоши, усмехаясь.

— Надо было взять ее с собой, — заметил мужчина в лоскутном колпаке. — В чертовой пещере холодает.

— Ну и дурак, — фыркнул бородач. — У нас теперь есть лошадь и круг вестников. Больше не нужно торчать в пещере, вот что здорово. В деревне поговаривают, мол, герцог прознал, что путников щиплют на выезде. Завтра на рассвете отправимся на юг, пока райнбекские псы не пустились в погоню.

Разбойники настолько увлеклись разговором, что не замечали ехавшего навстречу мужчину на черном коне, пока до него не осталась всего дюжина ярдов. Путник держался в тени деревьев у лесной дороги и в сумерках напоминал призрака в развевающихся одеждах.

Когда разбойники его обнаружили, то перестали веселиться и оскалились. Бородач бросил переносной круг на землю, отстегнул от седла толстую дубинку и пошел вперед. Он был крепким и коренастым, с редеющими волосами и кустистой неухоженной бородой. Молчун за его спиной замахнулся палицей размером с молодое дерево, а мужчина в лоскутном колпаке потряс зазубренным копьем.

— Это наша дорога, — объявил бородач путнику. — Мы согласны тебя пропустить, если уплатишь налог.

Вместо ответа тот выехал из тени.

С его седла свисал колчан с тяжелыми стрелами; под рукой виднелся тугой лук. Под другую сторону седла на лямках было приторочено длинное копье, рядом с ним — круглый щит. Позади седла были привязаны короткие копья, их наконечники хищно сверкали на закатном солнце.

Однако странник не потянулся к оружию, а лишь откинул капюшон. Глаза разбойников широко распахнулись. Предводитель попятился и подхватил переносной круг:

— На этот раз пропустим.

Он оглянулся на товарищей. Даже здоровяк побледнел от страха. Держа оружие наготове, они бочком обошли гигантского коня и попятились.

— И чтоб мы тебя больше не видели! — крикнул бородач, когда они отошли на безопасное расстояние.

Путник не обратил на них внимания.

* * *

Голоса удалялись, и Рожер боролся со страхом. Разбойники сказали, что убьют его, если он снова попытается встать. Юноша сунул руку в секретный кармашек, но от талисмана остались только щепки и клок золотистых с проседью волос. Наверное, куколка сломалась, когда молчун пнул его в живот. Рожер выронил обломки талисмана из онемелых пальцев в грязь.

Всхлипы Лиши разрывали ему сердце, он боялся поднять взгляд. Он уже совершил эту ошибку, когда великан слез с его спины, чтобы попользоваться Лишей в свой черед. Другой разбойник быстро занял его место, устроившись у Рожера на спине как на скамье, чтобы полюбоваться зрелищем.

Великан казался глуповатым, но если ему и недоставало жестокости товарищей, то его тупая похоть была ужасна сама по себе — животные инстинкты в теле скального демона. Жаль, нельзя выцарапать себе глаза и забыть, как он подскакивал на Лише.

Хватило же ума разболтать, куда они направляются и чем богаты! А ведь Рожер вырос в городе и привык не доверять незнакомцам! Видно, он слишком много времени провел в западных деревушках.

«Марко Шатун им бы не поверил», — подумал он.

Вообще-то, не совсем так. Марко постоянно обманывали или охаживали дубинкой и бросали на верную смерть, но он спасался, потому что не терял головы.

«Он спасался, потому что ты так хотел», — напомнил себе Рожер.

Он представил, как Марко Шатун поднимается и отряхивается, и в конце концов набрался сил и мужества встать на колени. Тело пронзила боль, но кости, похоже, были целы. Левый глаз заплыл и почти не видел, во рту стоял привкус крови из разбитой верхней губы. Тело покрывали синяки, однако Абрум отделал его сильнее.

Но на этот раз стражники не придут на помощь и не отнесут его в безопасное место. Ни мать, ни мастер не заслонят его от демонов.

Лиша снова застонала, и Рожер содрогнулся от чувства вины. Он пытался защитить ее честь, но их было трое, все сильнее его и вооружены. Что он мог поделать?

«Лучше бы они меня убили, — подумал он, оседая на землю. — Лучше умереть, чем видеть…»

«Трус! — рявкнул голос в его голове. — Вставай. Ты ей нужен».

Шатаясь, Рожер встал и огляделся. Лиша, свернувшись калачиком, лежала на грязной лесной дороге и рыдала. Она даже не нашла в себе сил прикрыть срам. Разбойников видно не было.

Впрочем, какая разница? Они забрали переносной круг, оставив их с Лишей на верную смерть. До Крестьянского Пня почти день езды, а впереди жилья нет на много миль. Стемнеет через час с небольшим.

Рожер подбежал к Лише и упал рядом с ней на колени.

— Лиша, ты цела?

Он выругал себя за дрожащий голос. Ей нужен сильный мужчина.

— Лиша, умоляю, ответь. — Он сжал ее плечо.

Лиша не отзывалась, сжавшись в комок, дрожа и рыдая. Рожер гладил ее по спине и шептал слова утешения, бережно одергивая платье. Лиша затворилась в дальнем уголке сознания, чтобы вынести муку, и не желала его покидать. Рожер попытался обнять ее, но она яростно его оттолкнула, снова сжалась и залилась слезами.

Рожер оставил ее в покое и порылся в грязи. Бандиты обшарили сумки, забрали все ценное, а остальное швырнули на землю, высмеяв и испортив. Одежда Лиши была раскидана по дороге, а разноцветный мешок с чудесами Аррика — втоптан в грязь. Его содержимое частично исчезло, частично было испорчено. Разноцветные жонглерские шарики валялись в грязи, но Рожер не стал их поднимать.

Он заметил скрипичный футляр на обочине, куда его зашвырнул молчун, и в сердце затеплилась надежда выжить. Он бросился к скрипке и увидел, что футляр взломан. Саму скрипку еще можно было спасти — настроить и натянуть новые струны, — но смычка нигде не было видно.

С нарастающей паникой Рожер ворошил сухие листья и подлесок, но тщетно. Смычок исчез. Юноша вернул скрипку в футляр, расстелил на траве одну из длинных юбок Лиши и увязал в нее несколько вещиц, которые еще на что-то годились.

Порыв ветра нарушил тишину, зашелестел листвой. Рожер посмотрел на закатное солнце и только сейчас по-настоящему осознал, что скоро они умрут. Жалкие тряпки и скрипка без смычка — к чему они мертвецам?

Рожер покачал головой. Они пока что не умерли, и пережить ночь вполне можно, если не впадать в панику. Он сжал футляр скрипки, чтобы набраться сил. Если они переживут эту ночь, можно срезать прядь волос Лиши и сделать новый смычок. Скрипка поможет уберечься от подземников.

Лес по обе стороны дороги выглядел мрачным и опасным, но Рожер знал, что подземники обожают человечину и стянутся к дороге. Лес — единственная надежда найти укрытие или укромную поляну, чтобы нарисовать круг.

«Как? — спросил ехидный голос. — Ты же так и не удосужился научиться».

Рожер вернулся к Лише и осторожно опустился рядом с ней на колени. Она продолжала дрожать и беззвучно плакать.

— Лиша, — тихо произнес он, — нам надо убраться с дороги.

Она не обратила внимания.

— Лиша, нам нужно найти укрытие.

Он осторожно потряс ее. Она не ответила.

— Лиша, солнце садится!

Травница перестала рыдать и распахнула испуганные глаза. Она взглянула на встревоженное лицо Рожера, покрытое синяками, сморщилась и снова зарыдала.

Но Рожер знал, что на мгновение достучался до нее, и решил не сдаваться. Ей пришлось пережить нечто ужасное, но быть растерзанной демонами еще хуже. Он схватил ее за плечи и как следует встряхнул.

— Лиша, возьми себя в руки! — крикнул он. — Надо срочно искать укрытие, не то к утру наши останки будут разбросаны по всей дороге!

Он намеренно сгустил краски, и это сработало: Лиша очнулась. Она задыхалась, но больше не плакала. Рожер вытер ей слезы рукавом.

— Где искать? — пискнула Лиша, больно вцепившись ему в руки.

Рожер снова призвал образ Марко Шатуна, и на этот раз маска пристала быстрее.

— Для начала нужно убраться с дороги, — заявил он с уверенностью, которой вовсе не испытывал. Как будто у него был план.

Лиша кивнула и позволила поднять себя на ноги. Она скривилась от боли, и сердце Рожера сжалось.

Лиша оперлась на Рожера, и они побрели в лес. Меркнущий свет почти не проникал сквозь полог листвы, под ногами хрустели ветки и палые листья. Сладковато пахло гнилью. Рожер терпеть не мог лес.

Он лихорадочно вспоминал истории о людях, которые пережили ночь под открытым небом, и отбрасывал словесную шелуху в поисках спасительной истины.

Все истории сходились в одном: пещеры лучше всего. Подземники предпочитают охотиться на открытых пространствах, и безопаснее укрыться в пещере с парой простых меток у входа, чем пытаться спрятаться. Рожер помнил не меньше трех последовательных меток из круга. Возможно, этого хватит, чтобы защитить вход.

Но Рожер не знал ближайших пещер и понятия не имел, как их искать. Он беспомощно огляделся и потащил Лишу на звук бегущей воды. Подземники руководствуются зрением, слухом и нюхом. Если нет настоящего убежища, надо хотя бы замаскироваться. Может, получится зарыться в ил на речном берегу.

Но это оказался лишь ручеек. Нечего было и думать спрятаться. Рожер поднял из воды гладкий камешек, швырнул его и зарычал от досады.

Он обернулся и увидел, что Лиша сидит на корточках в воде, которая едва достигает лодыжек, снова плачет и плещет себе в лицо. На грудь. Между ног.

— Лиша, нам надо идти…

Он попытался схватить ее за руку, но она взвизгнула, отпрянула и снова наклонилась к воде.

— Лиша, на это нет времени!

Он рывком поднял ее на ноги и потащил обратно в лес, понятия не имея, что ищет. В конце концов он сдался, заметив небольшую полянку. Прятаться негде, единственная надежда — нарисовать круг. Рожер отпустил Лишу, бросился к полянке, смахнул гниющие листья с мягкой влажной земли.

* * *

Лиша смотрела, как Рожер сгребает палую листву, и постепенно ее взгляд становился осмысленным. Ее ноги до сих пор дрожали, и она привалилась к дереву.

Несколько минут назад она думала, что никогда не оправится от учиненного насилия, но подземники должны были вот-вот подняться, и она была почти благодарна им за то, что перестала воскрешать в памяти мучительные мгновения.

Ее бледные щеки были перемазаны грязью и засохшими подтеками слез. Она попыталась пригладить порванное платье и хотя бы отчасти восстановить попранное достоинство, но боль между ног не позволяла забыть, что ее честь запятнана навсегда.

— Почти стемнело! — простонала она. — Что нам делать?

— Я начерчу круг. Все будет хорошо. У меня получится, — пообещал Рожер.

— Да ты вообще умеешь рисовать метки?

— Ну конечно… наверное, — неубедительно ответил тот. — Круг был у меня много лет. Я помню символы.

Он поднял палочку и принялся чертить линии на земле, поглядывая на темневшее небо.

Он храбрился ради нее. Лиша взглянула на Рожера и испытала угрызения совести за то, что втянула его в неприятности. Он уверял, что ему двадцать, но она знала, что он с лихвой прибавил себе лет. Нельзя было тащить его в такое опасное путешествие.

Он выглядел почти как при их первой встрече — распухшее лицо в синяках, расквашенный нос, разбитые губы. Рожер вытер кровь рукавом, делая вид, будто ему все нипочем. Лиша видела его притворство насквозь и знала, что он тоже обезумел от страха, но все равно немного успокоилась.

— По-моему, ты рисуешь неправильно, — заглянула она через плечо.

— Все получится, — отрезал Рожер.

— О да, подземникам понравится. — Ее возмутил его снисходительный тон. — Круг не задержит их ни на секунду!

Лиша огляделась.

— Можно залезть на дерево, — предложила она.

— Подземники лазают лучше, — возразил Рожер.

— Тогда давай поищем, где спрятаться.

— Мы искали до последнего. Времени едва хватит, чтобы начертить круг, но в нем нам ничто не грозит.

— Сомневаюсь, — фыркнула Лиша, оценивая неровные линии на земле.

— Если бы у меня была скрипка… — начал Рожер.

— Хватит пороть чушь! — Острый приступ раздражения пересилил унижение и страх. — Одно дело — заливать ученицам при свете дня, будто можешь зачаровывать демонов игрой на скрипке, но что толку врать на краю могилы?

— Я не вру! — уперся Рожер.

— Как скажешь, — вздохнула Лиша, скрестив руки на груди.

— Все будет хорошо, — повторил тот.

— Создатель! Ты можешь перестать врать хотя бы на минуту? Ничего хорошего не будет, и ты это знаешь. Рожер, подземники — не разбойники. Они не довольствуются…

Она взглянула на свои порванные юбки и осеклась.

Рожер страдальчески сморщился, и Лиша поняла, что переборщила. Ей хотелось на ком-то сорвать злобу, и легко было винить в случившемся Рожера с его пустыми обещаниями. Но в глубине души она знала, что виновата больше. Он оставил Энджирс ради нее.

Она взглянула на темневшее небо. Успеет ли она извиниться до того, как их разорвут в клочья?

Позади зашелестели кусты. Юноша и девушка в страхе обернулись. На поляну вышел мужчина в сером одеянии. Лицо его скрывала тень капюшона, и хотя у него не было оружия, Лиша почуяла опасность в его повадках. Если Марик был волком, то этот мужчина выглядел львом.

Она пыталась сохранять спокойствие. Надругательство было еще свежо в памяти, и на мгновение Лиша задумалась, что лучше — еще одно изнасилование или демоны.

Рожер вскочил, схватил ее за руку и толкнул себе за спину. Он выставил палку, как копье, оскалил зубы.

Мужчина, не обращая на это внимания, осмотрел круг.

— Дыры в сети здесь, здесь и здесь, — указал он.

Незнакомец пнул землю рядом с особенно корявым символом.

— А это вообще не метка.

— Ты можешь исправить? — Лиша вывернулась из рук Рожера и с надеждой бросилась к мужчине.

— Лиша, нет, — горячо зашептал Рожер, но она отмахнулась.

Мужчина даже не взглянул на нее.

— Нет времени. — Он указал на подземников, которые уже начали сгущаться на краю поляны.

— О нет! — мертвенно побледнела Лиша.

Первым соткался воздушный демон. Он зашипел при виде добычи и припал к земле, но незнакомец не позволил ему прыгнуть. На глазах у изумленной Лиши мужчина бросился на подземника и схватил его за лапы, не давая расправить крылья. Плоть демона зашипела и задымилась под пальцами.

Воздушный демон завизжал и открыл пасть, полную острых, как иголки, зубов. Мужчина дернул головой, скинув капюшон, метнулся вперед и врезал лысой макушкой в рыло подземнику. Демон отлетел назад во вспышке магии и грохнулся на землю, оглушенный. Мужчина растопырил пальцы и вонзил их подземнику в горло. Снова вспышка и фонтан черного ихора.

Мужчина резко повернулся и прошел мимо Рожера и Лиши, вытирая ихор с пальцев. Девушка увидела его лицо — в нем оказалось мало человеческого. Волосы незнакомца были полностью выбриты, даже брови, и их место занимали татуировки. Начертания вокруг глаз, на макушке, вдоль ушей, на щеках, даже на подбородке и вокруг рта.

— Мой лагерь рядом. Идемте со мной, если хотите дожить до рассвета, — предложил он, не обращая внимания на ее взгляд.

— А как же демоны? — спросила Лиша, бросаясь бежать вместе с Рожером.

Пара лесных демонов, узловатых и корявых, словно услышала ее и встала у них на пути.

Незнакомец скинул одежду, оставив только набедренную повязку, и Лиша увидела, что татуировки покрывали не только голову. Мускулистые руки и ноги пестрели замысловатой вязью, на локтях и коленях виднелись более крупные знаки. Защитный круг на спине, еще одна большая татуировка посреди мощной груди. Метки покрывали каждый дюйм его тела.

— Меченый, — выдохнул Рожер. Имя показалось Лише смутно знакомым.

— С демонами я разберусь. Держи. — Незнакомец сунул Лише свою одежду.

Он побежал на подземников, сделал сальто, развернулся и ударил демонов пятками в грудь. Вспыхнула магия, лесные демоны разлетелись в стороны.

Они неслись по лесу, не разбирая дороги. Меченый мчался во весь опор, разметая подземников, которые бросались на них со всех сторон. Лесной демон спрыгнул на Лишу с дерева, но Меченый размозжил ему череп татуированным локтем. Воздушный демон спикировал на Рожера, готовясь вонзить в него когти, однако Меченый сбил тварь на землю, пробив кулаком крыло.

Прежде чем Рожер успел его поблагодарить, Меченый уже мчался дальше, петляя между деревьев. Рожер помогал Лише не отставать и распутывал ее юбки, когда материя цеплялась за кусты.

Они вылетели из леса, и Лиша увидела через дорогу костер — лагерь Меченого, но между ними и убежищем стояло несколько подземников, в том числе массивный восьмифутовый скальный демон.

Он заревел и ударил себя в мощную бронированную грудь огромными кулаками; его зазубренный хвост метался из стороны в сторону. Великан отшвырнул других подземников, не желая делиться добычей.

Меченый бесстрашно направился к чудовищу, пронзительно свистнул и расставил ноги, готовясь прыгнуть, когда тот нападет.

Но прежде чем скальный демон успел ударить, из его груди вышли два мощных рога, искрившиеся магией. Меченый немедленно врезал подземнику по колену татуированной пяткой и сбил тварь на землю.

Когда демон упал, Лиша увидела за его спиной еще одно чудовище. Угольно-черный зверь выдернул рога из подземника и с тихим ржанием загарцевал на спине демона, выбивая копытами громовую дробь магии.

Меченый бросился на оставшихся демонов, но подземники разбежались. Огненный демон плюнул в него, но мужчина поднял раскрытые ладони, и струя огня превратилась в прохладное дуновение, пройдя сквозь меченые пальцы. Дрожа от страха, Рожер и Лиша последовали за Меченым в его лагерь и с невероятным облегчением ступили в защитный круг.

— Сумеречный Плясун! — Меченый свистнул еще раз.

Огромный конь перестал топтать поверженного демона и галопом ворвался в круг.

Как и его хозяин, Сумеречный Плясун выглядел порождением ночных кошмаров. Жеребец был огромен, намного крупнее любого коня, какого когда-либо видела Лиша. Его шкура была черной как смоль и лоснилась, а тело защищали металлические меченые доспехи. К барду[6] на голове были приделаны длинные металлические рога с выгравированными метками, и даже на черных копытах были вырезаны волшебные символы, покрытые серебром. Огромный зверь походил на демона больше, чем на коня.

С черного кожаного седла свисало разное оружие, в том числе тисовый лук и колчан стрел, длинные ножи, бола и копья разной длины. Полированный металлический щит, круглый и выпуклый, был перекинут через луку седла, чтобы его проще было схватить. По ободу щита вились замысловатые метки.

Сумеречный Плясун смирно ждал, пока Меченый проверит, не ранен ли он. Конь словно не замечал демонов, которые шныряли всего в нескольких футах. Убедившись, что скакун не пострадал, Меченый повернулся к Лише и Рожеру, которые робко стояли в центре лагеря. Голова у них шла кругом от событий последних минут.

— Разведи огонь, — велел мужчина Рожеру. — У меня есть хлеб и мясо, можешь поджарить.

Он направился к припасам, потирая плечо.

— Ты ранен. — Лиша очнулась от потрясения и бросилась осматривать его раны.

На плече была царапина, на бедре — глубокий порез. Его кожа была жесткой и грубой от шрамов, но прикасаться к ней было приятно. Кончики ее пальцев покалывало, как бывает, когда гладишь кота.

— Ерунда, — отмахнулся Меченый. — Иногда подземникам удается вонзить коготь в плоть до того, как сработают метки.

Он попытался отстраниться, потянувшись к одежде, но Лиша так легко не сдалась.

— Демоны не наносят ерундовых ран, — возразила она. — Садись, перевяжу.

Она усадила его на большой камень. По правде говоря, она боялась Меченого немногим меньше, чем подземников, но всю жизнь помогала больным, и привычная работа отвлекала от боли, которая еще грозила ее накрыть.

— Травы в седельной сумке, — указал мужчина.

Лиша достала мешочек и в свете костра принялась перебирать его содержимое.

— А яблуневых листьев у тебя, часом, нет?

Мужчина посмотрел на нее.

— Нет. Зачем? Зато свиного корня много.

— Да так, — пробормотала Лиша. — Честное слово, вы, вестники, считаете свиной корень лекарством от всего.

Она взяла мешочек, ступку и пестик и опустилась на колени у ног мужчины, растирая в кашицу свиной корень и еще кое-какие травы.

— Почему ты решила, что я вестник?

— А кто еще бродит по дорогам в одиночку?

— Я уже много лет не вестник. — Мужчина даже не вздрогнул, когда она промыла его раны и наложила жгучую кашицу. Рожер сощурился, глядя, как она наносит мазь на крепкие мышцы Меченого.

— Ты травница? — спросил тот, когда она прокалила иглу и вдела нитку.

Лиша кивнула, не отводя глаз от работы, заправила за ухо пышную прядь волос и принялась зашивать порез на бедре. Меченый молчал, и она осмелилась заглянуть ему в глаза. Они были темными и из-за меток вокруг глазниц казались запавшими, глубоко посаженными. Лиша долго не выдержала и отвела взгляд.

— Я Лиша, — представилась она, — а ужин готовит Рожер. Он жонглер.

Меченый кивнул Рожеру, но тот, как и Лиша, быстро отвел взор.

— Спасибо, что спас нам жизнь, — поблагодарила Лиша.

Мужчина только хмыкнул. Девушка на мгновение остановилась, но он даже не подумал представиться в ответ.

— А тебя как зовут? — наконец спросила она.

— Меня давно не называют по имени.

— Но у тебя должно быть имя!

Мужчина пожал плечами.

— И как нам тебя называть?

— Вам не надо меня называть. — Он заметил, что она закончила шить, отстранился и завернулся с головы до ног в серое одеяние. — Вы мне ничего не должны. Я помог бы любому в вашем положении. Завтра я провожу вас в Крестьянский Пень.

Лиша посмотрела на Рожера у костра, затем снова на Меченого:

— Мы только что вышли из Пня. Нам надо в Лесорубову Лощину. Ты не мог бы помочь нам добраться?

Серый капюшон качнулся влево и вправо.

— Если мы вернемся в Пень, то потеряем не меньше недели!

Меченый пожал плечами:

— Это не моя забота.

— Мы можем заплатить, — выпалила Лиша.

Мужчина взглянул на нее, и она виновато отвела глаза.

— Конечно, не сразу, — поправилась она. — На нас напали разбойники. Отобрали лошадь, круг, деньги, даже еду.

Ее голос стал тише.

— Отобрали… все. — Она вскинула глаза. — Но в Лесорубовой Лощине я смогу заплатить.

— Мне не нужны деньги, — отрезал Меченый.

— Пожалуйста! — взмолилась Лиша. — Это срочно!

— Увы.

Рожер, хмурясь, подошел к ним:

— Лиша, все в порядке. Если этот бессердечный тип нам не поможет, найдем дорогу сами.

— Дорогу? — взвилась Лиша. — Мы найдем только смерть, пока ты пытаешься заворожить демонов своей дурацкой скрипкой!

Рожер уязвленно отвернулся, но Лиша не обратила внимания и снова поворотилась к Меченому.

— Пожалуйста! — Она схватила его за руку, когда он тоже от нее отвернулся. — Три дня назад вестник прибыл в Энджирс и сообщил о горячке в Лощине. Болезнь уже унесла дюжину человек, в том числе величайшую травницу на свете. Оставшиеся травницы не смогут вылечить всех. Им нужна моя помощь.

— То есть я должен не просто свернуть со своего пути, но и отправиться в деревню, где бушует горячка? — Меченый явно не собирался этого делать.

Лиша заплакала и упала на колени, цепляясь за его одеяние.

— Мой отец очень болен, — прошептала она. — Если я не доберусь вовремя, он может умереть.

Меченый неуверенно положил руку ей на плечо. Лиша почувствовала, что смогла тронуть его сердце, хотя и не знала чем.

— Пожалуйста, — повторила она.

Меченый долго смотрел на нее.

— Ладно, — наконец молвил он.

* * *

Лесорубова Лощина находилась в шести днях езды от Форта Энджирс, на южной опушке Энджирского леса. Меченый сказал, что до деревни добираться четыре ночи. Три, если прибавить ходу. Он ехал рядом с Лишей и Рожером, придерживая своего огромного коня, чтобы те поспевали пешком.

— Мне нужно разведать дорогу, — сказал он спустя какое-то время. — Вернусь через час.

Он ударил скакуна пятками и умчался. Сердце Лиши сжалось от страха. Меченый пугал ее немногим меньше, чем разбойники или подземники, но рядом с ним, по крайней мере, бояться было больше некого.

Она почти не спала. Губа болела — она слишком часто прикусывала ее, чтобы не заплакать. Когда все уснули, она вымылась с головы до ног, но все равно чувствовала себя грязной.

— Я слышал о нем, — сказал Рожер. — И сам кое-что сочинил. Я думал, он просто легенда, но на свете нет двух разрисованных мужчин, которые убивают подземников голыми руками.

— Ты назвал его Меченым, — припомнила Лиша.

Рожер кивнул:

— Так его зовут в историях. Настоящего имени никто не знает. Я узнал о нем больше года назад, когда один из герцогских жонглеров проезжал через западные веси. Я думал, это просто байка, но, похоже, герольд не врал.

— Что он сказал?

— Что Меченый бродит по ночам, охотясь на демонов. Он сторонится людей, выходит из леса только за припасами и платит старинным золотом. Иногда рассказывают, как он спас кого-то на дороге.

— Это как раз чистая правда. Но если он умеет убивать демонов, то почему никто не попытался выведать его секреты?

Рожер пожал плечами:

— Если верить историям, никто не смеет. Даже герцоги его боятся, особенно после того, что случилось в Лактоне.

— А что там случилось?

— Якобы начальники доков из Лактона подослали шпионов, чтобы украсть его боевые метки. Дюжину воинов в доспехах, с оружием. Одних он убил, других — искалечил.

— Создатель! — Лиша прижала ладонь ко рту. — Мы путешествуем с чудовищем!

— Кое-кто говорит, что он наполовину демон, — согласился Рожер, — сын подземника от женщины, плод насилия.

Он вздрогнул и покраснел, сообразив, что́ сказал, но его неосторожные слова, напротив, приободрили перепуганную Лишу.

— Бред, — покачала она головой.

— Другие говорят, что никакой он не демон, — продолжил Рожер, — а сам Избавитель, явившийся освободить мир от Напасти. Рачители молятся ему и просят его благословения.

— Я скорее поверю, что он наполовину подземник. — В голосе Лиши не чувствовалось уверенности.

Они шли в неловкой тишине. Днем раньше Рожер не давал Лише ни минуты покоя и постоянно пытался произвести на нее впечатление своими россказнями и музыкой, но сейчас он смотрел вниз, погрузившись в раздумья. Лиша знала, что он страдает, и в глубине души ей хотелось его утешить, но кто утешит ее? Ей было нечем поделиться.

Вскоре вернулся Меченый.

— Вы идете слишком медленно. — Он спешился. — Если не хотите ночевать на дороге в четвертый раз, сегодня надо проделать тридцать миль. Садитесь на коня, я побегу рядом.

— Тебе нельзя бегать, — возразила Лиша. — Порвешь шов на бедре.

— Порез за ночь зажил.

— Чепуха! Он был дюйм глубиной!

Лиша подошла к нему, встала на колени и отвела свободное одеяние от мускулистой татуированной ноги, чтобы доказать свою правоту.

Она сняла повязку и вытаращилась. Порез уже затянулся новой розовой плотью, стежки торчали из совершенно здоровой кожи.

— Невероятно, — выдавила она.

— Это была простая царапина. — Меченый вспорол шов острым ножом и вытащил нитки. Лиша открыла рот, но Меченый встал, подошел к Сумеречному Плясуну, взял поводья и протянул ей.

— Спасибо, — потрясенно поблагодарила она, беря их. Все ее знания обратились в ничто. Кто этот человек? И человек ли он?

Сумеречный Плясун скакал легким галопом. Меченый неутомимо бежал рядом длинными прыжками, без труда поспевая за конем. Мили таяли под его татуированными ногами. Отдыхали путники только по просьбе Рожера и Лиши. Девушка исподтишка наблюдала за Меченым в тщетных поисках следов усталости. Когда они наконец разбили лагерь, Меченый накормил и напоил коня, дыша спокойно и размеренно, хотя его спутники стонали и растирали ноющие конечности.

* * *

У костра царило неловкое молчание. Давно стемнело, но Меченый разгуливал по лагерю, собирал хворост, снимал доспехи с Сумеречного Плясуна, чесал огромного коня. Он переходил из конского круга в людской, не обращая ни малейшего внимания на лесных демонов, которые рыскали вокруг. Один подземник прыгнул на него из кустов и врезался в метки всего в нескольких дюймах от спины Меченого. Тот даже не вздрогнул.

Пока Лиша готовила ужин, Рожер расхаживал по лагерю враскорячку, пытаясь размять ноги, затекшие за день быстрой езды.

— У меня яйца всмятку от этой скачки, — простонал он.

— Полечить? — предложила Лиша.

Меченый фыркнул. Рожер уныло взглянул на нее.

— Само пройдет, — выдавил он, продолжая расхаживать.

Через мгновение он остановился и уставился на дорогу.

Все подняли глаза и увидели жуткое оранжевое свечение из пасти и глаз огненного демона задолго до того, как подземник с визгом прибежал на четвереньках.

— Интересно, почему огненные демоны не сожгли лес дотла? — поинтересовался Рожер, глядя на огненный след твари.

— Сейчас узнаешь, — пообещал Меченый.

Веселье в его голосе смутило Рожера еще больше, чем обычная монотонная скороговорка. Путники примолкли. За огненным демоном с воем неслись три могучих лесных. Один держал в пасти обмякшее тело другого огненного демона, с которого капал черный ихор.

Беглец так старался оторваться от преследователей, что не замечал других лесных демонов в кустах у обочины. Внезапно один из них прыгнул, пригвоздил бедолагу к земле и вспорол ему брюхо черными когтями. Тварь душераздирающе заверещала, и Лиша заткнула уши.

— Лесные демоны ненавидят огненных, — пояснил Меченый, когда все было кончено. Его глаза блестели от удовольствия.

— Почему? — спросил Рожер.

— Потому что огненные могут поджечь лесных, — ответила Лиша.

Меченый удивленно посмотрел на нее и кивнул.

— Если могут — почему не поджигают?

Меченый засмеялся.

— Иногда поджигают, — признал он, — но огненным демонам вовек не сравняться с лесными. Лесные уступают в силе только скальным и ловко прячутся среди деревьев.

— Поистине велик план Создателя, — заметила Лиша.

— Чепуха, — возразил Меченый. — Если бы огненные демоны все сожгли, им было бы не на кого охотиться. Природа нашла решение.

— Ты не веришь в Создателя? — спросил Рожер.

— Нам и без него проблем хватает, — нахмурился Меченый, давая понять, что тема закрыта.

— Некоторые называют тебя Избавителем, — осмелился заметить Рожер.

Меченый фыркнул:

— Избавитель не придет, жонглер. Хочешь, чтобы демоны умерли, — убивай их своими руками.

Словно в ответ, воздушный демон отлетел от сети Сумеречного Плясуна, и воздух на миг озарился вспышкой магии. Конь рыл землю копытами, словно ему не терпелось броситься в бой, но оставался на месте в ожидании приказа хозяина.

— Почему конь ничего не боится? — спросила Лиша. — Даже вестники привязывают лошадей по ночам, чтобы не убежали, а твой, похоже, рвется в бой.

— Я купил Сумеречного Плясуна еще жеребенком. Он всегда был покрыт метками и потому не боится подземников. Его отец и мать были самыми крупными и злобными животинами, каких я нашел.

— Но он кажется таким смирным, когда мы на нем едем! — удивилась Лиша.

— Я научил его сдерживаться. — В обычно бесцветном голосе Меченого обозначилась гордость. — Он платит добром за добро, но если ему или мне что-то угрожает, нападет без раздумий. Однажды он раздробил череп вепрю и спас меня от верной гибели.

Покончив с огненными демонами, лесные принялись рыскать вокруг меток, подбираясь все ближе и ближе. Меченый натянул свой тисовый лук и достал колчан стрел с тяжелыми наконечниками, но не мешал подземникам бросаться на преграду. Когда все поели, он выбрал стрелу без меток, достал из рисовального набора резец и принялся разукрашивать древко.

— Если бы не мы… — начала Лиша.

— Я был бы там, — ответил Меченый, не глядя на нее. — Охотился.

Лиша кивнула и на время замолчала, наблюдая за ним. Рожер поерзал при виде восхищения в ее глазах.

— Ты бывал у меня на родине? — тихо спросила Лиша.

Меченый с любопытством посмотрел на нее, но не ответил.

— Если ты пришел с юга, то, наверное, побывал в Лощине.

Меченый покачал головой:

— Я обхожу деревни стороной. Стоит кому-то заметить меня — жди толпу разъяренных мужиков с вилами.

Лиша хотела возразить, но осознала, что жители Лесорубовой Лощины повели бы себя именно так.

— Они просто боятся, — проговорила она, запинаясь.

— Я знаю. И потому их не трогаю. В мире есть не только города и веси, и если ими нужно пожертвовать… — Он пожал плечами. — Пусть люди прячутся по домам, как курицы в курятник. Трусы не заслуживают лучшего.

— Тогда почему ты спас нас от демонов? — спросил Рожер.

Меченый снова пожал плечами:

— Потому что вы люди, а они — мерзкие твари. И потому что вы до последнего боролись за жизнь.

— А что еще нам оставалось? — удивился Рожер.

— Многие просто лежали бы и ждали конца.

* * *

На четвертый день путешествия они покрыли хорошее расстояние. Ни Меченый, ни его конь, похоже, не знали усталости. Сумеречный Плясун без труда поспевал за размашистым шагом хозяина.

Когда они наконец разбили лагерь на ночь, Лиша сварила жидкий суп из остатков припасов Меченого, но никто не наелся.

— Как же мы без еды? — спросила она Меченого, когда Рожер доел суп.

Меченый пожал плечами.

— Я на вас не рассчитывал, — наконец сказал он, устроился поудобнее и принялся тщательно выводить на ногтях метки.

— Еще два дня езды на голодный желудок! — простонал Рожер.

— Можно вдвое быстрее, если ехать по ночам. — Меченый подул на ноготь, чтобы высохла краска. — Сумеречный Плясун обгонит большинство подземников, а остальных я убью.

— Слишком опасно, — покачала головой Лиша. — Наша смерть никому не поможет. Придется затянуть пояса.

— Я не выйду ночью из круга, — согласился Рожер, уныло потирая живот.

Меченый указал на подземника, который шастал у лагеря:

— Можем съесть его.

— Ну и шутки! — поморщился Рожер.

— Даже думать противно, — присоединилась Лиша.

— Да ладно, не так уж и плохо.

— Ты правда ел демонов? — не поверил Рожер.

— Жить захочешь — еще и не то съешь.

— Нет уж, я не стану их есть, — отрезала Лиша.

— Я тоже! — поддакнул Рожер.

— Ладно. — Меченый вздохнул, встал, взял лук, колчан со стрелами и длинное копье. Он скинул одеяние, обнажив татуированное тело, и подошел к краю круга. — Пойду поохочусь.

— Не надо!.. — крикнула Лиша, но мужчина не обратил на нее внимания и растворился в ночи.

Через час с лишним он вернулся, держа за уши пару пухлых кроликов, сунул добычу Лише, уселся на место и взял тоненькую рисовальную кисть.

— Ты умеешь играть? — спросил он Рожера, который как раз закончил натягивать новые струны и настраивал скрипку.

Рожер подскочил.

— Д-да, — выдавил он.

— Сыграй что-нибудь. Сто лет не слышал музыки.

— Я бы с удовольствием, — печально сказал Рожер, — но разбойники забросили мой смычок в лес.

Меченый кивнул и на мгновение задумался. Затем резко встал и достал большой нож. Рожер отшатнулся, но Меченый всего лишь вышел из круга. Лесной демон зашипел на него, но Меченый ответил тем же, и подземник в страхе отступил.

Вскоре Меченый вернулся с гибкой веткой, срезая острым ножом кору.

— Какой длины был смычок? — спросил он.

— Во-восемнадцать дюймов, — промямлил Рожер.

Меченый снова кивнул, обрезал ветку и подошел к Сумеречному Плясуну. Конь даже не пошевелился, когда хозяин срезал волос из его хвоста. Меченый сделал на ветке зарубку, крепко привязал конский волос с одной стороны и опустился на колени рядом с Рожером, согнув ветку.

— Скажи, как сильно натянуть.

Рожер положил на волос пальцы искалеченной руки. По его знаку Меченый привязал другой конец и отдал готовый смычок.

Юноша просиял, натер волос канифолью и взял скрипку. Он прижал инструмент к подбородку и на пробу провел по струнам новым смычком. Не идеально, но играть можно. Он еще раз подтянул струны и уверенно заиграл.

Его ловкие пальцы наполнили воздух пленительной мелодией, и мысли Лиши обратились к Лесорубовой Лощине. Как там дела? Вайка написала письмо почти неделю назад. Что ждет Лишу в родной деревне? Возможно, больные уже выздоровели, никто больше не умер и все эти мучения были напрасны.

А может, Лиша нужна дома как никогда.

Она заметила, что музыка подействовала и на Меченого. Он перестал работать и тоскливо уставился в ночь. Тени легли на его лицо, закрыли татуировки, и Лиша разглядела, что когда-то он был красив. Какая боль привела его на этот путь, заставила изуродовать себя и променять людское общество на компанию подземников? Ей захотелось исцелить его, хотя он казался совершенно здоровым.

Внезапно Меченый встряхнулся, и Лиша очнулась от раздумий. Он указал в темноту.

— Смотри, — прошептал он. — Танцуют.

Лиша удивленно вгляделась. И правда, подземники перестали испытывать метки на прочность, прекратили даже шипеть и визжать. Они окружили лагерь, покачиваясь в такт музыке. Огненные демоны скакали и кружились, завитки пламени срывались с узловатых конечностей. Воздушные демоны кувыркались и ныряли. Лесные вышли из-под полога деревьев, но не обращали внимания на огненных, завороженные музыкой.

Меченый взглянул на Рожера.

— Как ты это делаешь? — восхищенно спросил он.

Рожер улыбнулся:

— У подземников прекрасный слух.

Он встал и подошел к краю круга. Демоны столпились, не сводя с него глаз. Он пошел вдоль круга, и зачарованные подземники последовали за ним. Он остановился и покачался из стороны в сторону, не переставая играть. Подземники точь-в-точь повторили его движения.

— Я не верила тебе, — тихо повинилась Лиша. — Ты и правда можешь их околдовать.

— Это еще не все, — похвастался Рожер.

Он резко ударил по струнам, испортив мелодию. Вместо чистых нот из-под смычка посыпались нестройные визгливые звуки. Подземники завыли и попятились прочь, прикрывая уши когтистыми лапами. Они отступали все дальше и дальше под натиском музыки, растворяясь в тенях за кругом света от костра.

— Далеко они не уйдут, — сказал Рожер. — Вернутся, едва я перестану играть.

— Что еще ты умеешь? — тихо спросил Меченый.

Рожер улыбнулся. Ему было одинаково приятно выступать как перед двумя зрителями, так и перед восторженной толпой. Он заиграл мягче, хаос сменился пленительной мелодией. Подземники вернулись на зов музыки.

— Смотрите! — Рожер снова изменил мелодию, ноты стали пронзительными и скрежещущими. Даже Лиша и Меченый стиснули зубы и отшатнулись.

Подземники отреагировали более бурно. Они разозлились, завизжали, заревели и принялись с неукротимой яростью бросаться на преграду. Метки снова и снова вспыхивали и отбрасывали тварей назад, но демоны не сдавались и бились об охранную сеть в безумной надежде схватить Рожера и заставить замолчать навеки.

Два скальных демона присоединились к толпе, растолкали мелюзгу и навалились на метки. Меченый молча встал рядом с Рожером и поднял лук.

Зазвенела тетива, и тяжелая стрела вонзилась в грудь ближайшего скального демона, как молния, на миг озарившая все вокруг. Меченый выстреливал в полчища раз за разом, и его руки мелькали нечеловечески быстро. Меченые стрелы выкашивали подземников. Немногим удавалось подняться, но и тех разрывали сородичи.

Рожер и Лиша стояли и в ужасе смотрели на бойню. Смычок жонглера соскользнул со струн и безжизненно повис в искалеченной руке.

Демоны продолжали голосить, но теперь уже от страха и боли, ибо желание бросаться на метки пропало, когда музыка смолкла. И все же Меченый стрелял снова и снова, пока у него не закончились стрелы. Он схватил копье и метнул в спину убегавшего лесного демона.

Царил хаос, уцелевшие подземники улепетывали со всех ног. Меченый сорвал одежду, готовясь выскочить из круга и убивать демонов голыми руками.

— Не надо! — бросилась к нему Лиша. — Они бегут!

— Нашла кого щадить! — Лицо Меченого исказилось от злобы, и Лиша в страхе отступила, не сводя с него глаз.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Останься.

Лиша боялась, что он ее ударит, но Меченый лишь глядел на нее, тяжело дыша. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он успокоился и оделся, вновь прикрыв метки.

— Зачем? — нарушила молчание Лиша.

— Круг не рассчитан на такую толпу. — Голос Меченого вновь стал холодным и бесцветным. — Мог не выдержать.

— Ты мог бы попросить меня перестать играть, — сказал Рожер.

— Да, — согласился Меченый. — Это так.

— Так почему не попросил? — не унималась Лиша.

Меченый не ответил. Он вышел из круга и принялся вырезать стрелы из трупов демонов.

* * *

Когда Лиша крепко уснула, Меченый подошел к Рожеру. Жонглер смотрел на поверженных демонов и подскочил от испуга, когда воин присел на корточки рядом с ним.

— Ты обладаешь властью над подземниками, — констатировал Меченый.

Рожер пожал плечами:

— Ты тоже. Мне никогда не сравняться с тобой.

— Можешь меня научить?

Рожер обернулся и посмотрел в колючие глаза Меченого:

— Зачем? Ты убиваешь демонов без счета. Тебе незачем их отпугивать.

— Я думал, что знаю своих врагов. Ты показал мне, что я ошибаюсь.

— По-твоему, они не такие уж плохие, если любят музыку?

Меченый покачал головой:

— Они не меценаты, жонглер. Перестанешь играть — разорвут моментально.

Рожер кивнул, признавая его правоту:

— Тогда зачем тратить время и учиться завораживать чудовищ, которых намного проще убить?

Лицо Меченого окаменело.

— Ты научишь меня или нет?

— Научу… — Рожер пораскинул мозгами. — Если ты мне заплатишь.

— У меня куча денег, — заверил Меченый.

Рожер отмахнулся:

— Деньги я и сам могу заработать. Мне нужно нечто более ценное.

Меченый молчал.

— Возьми меня с собой! — выпалил Рожер.

Меченый покачал головой:

— Ни за что.

— Скрипку не освоишь за ночь, — настаивал Рожер. — Пройдут недели, прежде чем ты начнешь играть хотя бы сносно, но этого мало, чтобы зачаровать даже самого непритязательного подземника.

— Зачем тебе это?

— Истории о твоих странствиях соберут полные залы!

— А она? — Меченый кивнул на Лишу.

Рожер взглянул на травницу, грудь которой мерно вздымалась и опадала во сне, и значение его взгляда не ускользнуло от Меченого.

— Она попросила проводить ее домой, не более того, — наконец сказал Рожер.

— А если она попросит тебя остаться?

— Не попросит, — тихо произнес юноша.

— Малыш, это не история о Марко Шатуне. Мне ни к чему спутник, который прячется по ночам.

— Скрипка снова со мной, — с напускной храбростью заявил Рожер. — Я не боюсь.

— Одной смелости мало. В глуши нужно убивать, если не хочешь быть убитым, и речь не только о демонах.

Рожер выпрямился и проглотил комок в горле:

— Все, кто пытался меня защитить, умерли. Пора учиться самому за себя постоять.

Меченый задумчиво разглядывал молодого жонглера.

— Идем, — наконец сказал он, вставая.

— Из круга?

— Боишься? Такой спутник мне не нужен.

Рожер с сомнением огляделся, и Меченый добавил:

— Все подземники на много миль слышали, что я сделал с их сородичами. Вряд ли мы сегодня увидим еще демонов.

— А как же Лиша? — Рожер медленно встал.

— Сумеречный Плясун защитит ее в случае опасности. Идем.

Меченый вышел из круга и растворился в ночи.

Рожер выругался, схватил скрипку и пошел за воином по дороге.

* * *

Они пробирались между деревьев. Рожер крепко держал футляр. Он хотел было достать скрипку, но Меченый не велел.

— Не привлекай внимания, — прошептал он.

— Ты же говорил, что мы не встретим подземников, — прошипел Рожер, но Меченый не ответил, уверенно скользя через тьму, словно ясным днем.

— Куда мы идем? — в сотый раз спросил Рожер.

Они поднялись на небольшой пригорок. Меченый бросился на землю ничком и указал вниз:

— Смотри!

Рожер увидел трех знакомых мужчин и стреноженную лошадь. Все четверо спали в еще более знакомом переносном круге.

— Разбойники, — выдохнул Рожер.

Его скрутил приступ страха, ярости и беспомощности, и он мысленно вновь пережил муки, которым их подвергли негодяи. Немой пошевелился во сне, и Рожер испуганно вздрогнул.

— Я выслеживал их с тех пор, как наткнулся на вас, — пояснил Меченый. — Заметил их костер сегодня, когда охотился.

— Зачем ты привел меня сюда?

— Я подумал, что ты, быть может, захочешь вернуть круг.

Рожер взглянул на Меченого:

— Если мы втихомолку украдем у них круг, подземники растерзают их во сне.

— Демоны разбежались. У них больше шансов выжить, чем было у вас.

— Но почему ты решил, что я захочу рисковать?

— У меня есть глаза. И уши. Я знаю, что они с тобой сделали… и с Лишей.

Рожер помолчал.

— Их трое, — наконец сказал он.

— Это глушь. Хочешь жить в покое — возвращайся в города.

Последнее слово прозвучало ругательством.

Но Рожер знал, что покоя нет и в городах. Против воли он вспомнил, как Джайкоб рухнул на землю; услышал смех Джасина. Он мог бы искать справедливости, но трусливо сбежал. Он всю жизнь бежит, и другие умирают вместо него. Глядя на костер, юноша рассеянно ощупал кармашек, но талисмана в нем больше не было.

— Я ошибся? — спросил Меченый. — Вернемся в лагерь?

Рожер сглотнул.

— Вернемся. Как только заберу то, что принадлежит мне, — решил он.

Глава 28Секреты332 п. в

Лиша проснулась под тихое ржание. Она открыла глаза и увидела, как Рожер чистит гнедую кобылу. Лиша купила ее в Энджирсе и на мгновение осмелилась поверить, что последние два дня ей приснились.

Но тут огромный Сумеречный Плясун заслонил лошадь, и все вернулось на свои места.

— Рожер, — тихо позвала Лиша, — где ты взял мою лошадь?

Рожер открыл рот, чтобы ответить, но в этот миг в лагерь вернулся Меченый с парой мелких кроликов и горстью яблок.

— Я заприметил ваших друзей прошлой ночью, — пояснил он, — и решил, что будет быстрее, если все мы поедем верхом.

Лиша помолчала, переваривая новость. Ее раздирали противоречивые чувства, в том числе постыдные и недостойные. Рожер и Меченый не мешали ей думать, и она была благодарна за это.

— Ты убил их? — наконец спросила она.

Отчасти ей хотелось услышать «да», хотя это шло вразрез со всем, во что она верила, со всем, чему ее научила Бруна.

Меченый взглянул ей в глаза:

— Нет.

Лишу затопило безмерное облегчение.

— Я разогнал их и забрал лошадь, только и всего.

Лиша кивнула:

— Мы сообщим о них в герцогский магистрат, когда следующий вестник проедет через Лощину.

Распотрошенный сверток с травами был приторочен к седлу. Лиша отвязала его и осмотрела содержимое. Хвала Создателю — почти все флаконы и мешочки были целы. Разбойники выкурили весь маревник, но этому горю легко помочь.

После завтрака Рожер сел на кобылу, а Лиша — на Сумеречного Плясуна позади Меченого. Они скакали во весь опор — собирались тучи, и небо набухало дождем.

Лиша понимала реальность угрозы. Разбойники живы и опережают их. Она вспомнила сальную рожу чернобородого и сиплый смех его товарища. Но ужаснее всего была непомерная тяжесть и тупая жестокая похоть немого.

Ей было чего бояться, но она не боялась. Рядом с Меченым она чувствовала себя в безопасности даже больше, чем с Бруной. Он не испытывал усталости. Не ведал страха. И она не сомневалась, что под его защитой ей ничего не грозит.

Под защитой. Так странно — нуждаться в защите. Чувство из прошлой жизни. Она так долго охраняла себя сама, что забыла, каково это. В цивилизованных местах хватало ее умений и сообразительности, но в глуши они ничего не стоили.

Меченый пошевелился, и Лиша осознала, что крепко обнимает его за талию и прижимается к нему, положив голову на плечо. Она отстранилась и от смущения едва не проглядела чью-то руку в кустах на обочине.

Но все же не проглядела и завопила.

Меченый натянул поводья. Лиша кубарем скатилась с коня, поспешила в кусты, раздвинула траву и ахнула. Рука была сама по себе — отъедена начисто.

— Лиша, что там? — крикнул Рожер, бросаясь к ней вместе с Меченым.

— Их лагерь был рядом? — спросила Лиша, подняв обрубок.

Меченый кивнул.

— Отведи меня туда, — велела Лиша.

— Лиша, зачем… — начал Рожер, но она не обратила на него внимания, не сводя глаз с Меченого.

— Отведи. Меня. Туда, — повторила она.

Меченый кивнул, вбил в землю кол и привязал к нему поводья кобылы.

— Охранять, — приказал он Сумеречному Плясуну. Конь заржал.

Вскоре они нашли лагерь, залитый кровью и усеянный наполовину съеденными телами. Лиша закрыла рот фартуком, чтобы выдержать вонь. Рожера вывернуло, и он убежал с поляны.

Но Лише было не привыкать к виду крови.

— Только двое, — заметила она, изучив останки со смешанными чувствами, в которых ей вовсе не хотелось разбираться.

Меченый кивнул.

— Не хватает немого, — сказал он. — Великана.

— Да. И круга.

— И круга, — через секунду согласился Меченый.

* * *

Они вернулись к лошадям. Тучи продолжали сгущаться.

— В десяти милях дальше по дороге — пещера вестников, — сказал Меченый. — Если прибавить ходу и обойтись без обеда, успеем до дождя. Переждем бурю в укрытии.

— Ты убиваешь подземников голыми руками и боишься дождика? — фыркнула Лиша.

— В пасмурный день подземники могут встать раньше времени, — ответил тот.

— С каких пор ты боишься подземников? — удивилась Лиша.

— Сражаться под дождем опасно и глупо. Грязь залепляет метки, скользит под ногами.

Они едва устроились в пещере, как разразилась буря. Стена дождя размыла дорогу, в потемневшем небе вспыхивали изломанные молнии. Выл ветер, грохотал гром.

Устье пещеры уже частично защищали метки, вырезанные в камне. Меченый поспешно достал из тайника изрисованные булыжники и завершил сеть.

Он оказался прав, и несколько демонов поднялись, не дожидаясь ночи. Меченый мрачно смотрел, как они крадутся из самых темных уголков леса, радуясь тому, что вырвались из Недр до срока. Демоны резвились в грязи, и вспышки молний на мгновение высвечивали их причудливые силуэты.

Подземники попытались вломиться в пещеру, но метки выдержали. Те твари, что подошли слишком близко, пожалели об этом — хмурый Меченый пронзил их копьем.

— Ты чего такой злой? — спросила Лиша, доставая миски и ложки из сумки, пока Рожер пытался развести костерок.

— Мало того что они встают по ночам, — сплюнул Меченый. — Еще и днем лезут!

Лиша покачала головой.

— Хочешь быть счастливым — смирись с тем, чего не можешь изменить, — посоветовала она.

— Я не хочу быть счастливым.

— Все хотят быть счастливыми, — фыркнула Лиша. — Где котелок?

— У меня в сумке, — ответил Рожер. — Сейчас достану.

— Не надо, — поднялась Лиша. — Занимайся костром. Я принесу.

— Нет! — Рожер вскочил, но было уже слишком поздно. Лиша вынула его переносной круг и ахнула.

— Но… — запинаясь, проговорила она, — они забрали круг!

Лиша взглянула на Рожера и заметила, как тот покосился на Меченого. Она повернулась к нему, но его лицо скрывала тень капюшона.

— Кто-нибудь собирается мне объяснить?

— Мы… его забрали, — сбивчиво ответил Рожер.

— Я знаю, что вы его забрали! — Лиша швырнула на пол пещеры веревку с деревянными плашками. — Как?

— Я забрал его вместе с лошадью, — внезапно произнес Меченый. — Не хотел обременять твою совесть, вот и молчал.

— Ты его украл?

— Они его украли, — поправил Меченый. — Я вернул.

Лиша долго смотрела на него.

— Ты забрал его ночью, — тихо сказала она.

Меченый промолчал.

— Они его использовали? — спросила Лиша сквозь сжатые зубы.

— На дороге опасно и без таких, как они.

— Ты убил их.

К удивлению Лиши, ее глаза наполнились слезами. «Выгляни в окно ночью, и увидишь кое-что намного ужаснее самого страшного человека», — сказал однажды ее отец. Никого нельзя отдавать на съедение демонам. Даже разбойников.

— Как ты мог?

— Я никого не убивал.

— Все равно что убил!

Меченый пожал плечами:

— Они обошлись с вами так же.

— Это не оправдание! — крикнула Лиша. — Посмотри на себя! Тебе наплевать! Два, а то и три человека убиты, а тебе хоть бы что! Чудовище!

Она набросилась на него, молотя кулачками, но он схватил ее за запястья и бесстрастно смотрел, как она пытается вырваться.

— Почему ты так переживаешь?

— Я травница! Я дала клятву! Я поклялась лечить, а ты, — она холодно взглянула на него, — поклялся лишь убивать.

Через мгновение силы оставили ее, и она отстранилась.

— Ты поглумился над моим призванием.

Она осела и несколько минут смотрела на пол пещеры. Затем взглянула на Рожера.

— Ты сказал «мы», — заявила она обвиняющим тоном.

— Что? — неубедительно удивился жонглер.

— Ты сказал: «Мы его забрали», — пояснила она. — И круг лежал в твоей сумке. Вы ходили вдвоем?

— Я… — промямлил Рожер.

— Не ври мне! — прорычала Лиша.

Рожер опустил глаза и через мгновение кивнул.

— Он говорил правду, — признался Рожер. — Он взял только лошадь. А я под шумок забрал круг и твои травы.

— Зачем? — сипло спросила Лиша. Разочарование в ее голосе пронзило сердце молодого жонглера.

— Ты знаешь зачем, — хмуро ответил он.

— Зачем? Ради меня? Ради моей чести? Скажи это, Рожер. Скажи, что убил ради меня!

— Они должны были заплатить. — У Рожера перехватило дыхание. — Должны были заплатить за то, что сделали. Такое нельзя прощать.

Лиша невесело расхохоталась:

— По-твоему, я не знаю? По-твоему, я берегла себя двадцать семь лет, чтобы подарить невинность банде головорезов?

В пещере воцарилась тишина. Воздух прорезал раскат грома.

— Берегла себя… — повторил Рожер.

— Да, чтоб тебя демоны взяли! — По лицу Лиши бежали злые слезы. — Я была невинна! Но даже этого мало, чтобы отдать людей подземникам!

— Отдать? — повторил Меченый.

Лиша развернулась к нему:

— Ну конечно отдать! Твоим друзьям-демонам наверняка понравился подарок. Убивать людей — что может быть слаще! Нас осталось так мало, мы редкое лакомство!

В широко распахнутых глазах Меченого отразился огонь костра. Лиша никогда еще не видела его таким беззащитным, и ее злоба мгновенно улеглась. Меченый в ужасе попятился к выходу.

В тот же миг подземник бросился на сеть, затопив пещеру серебристым свечением. Меченый развернулся и заорал на демона. Лиша никогда раньше не слышала подобного крика, но немедленно узнала его. В нем прозвучало все то, что она испытала, распростертая на земле в тот ужасный вечер.

Меченый схватил копье и швырнул в дождь. Вспышка магии повергла демона в грязь.

— Будьте вы прокляты! — взревел Меченый, срывая одежду и выскакивая под ливень. — Я поклялся ничего вам не давать! Ничего!

Он прыгнул со спины на лесного демона и прижал его к себе. Крупная метка на груди вспыхнула, и подземник загорелся, несмотря на проливной дождь. Меченый отшвырнул агонизирующую тварь.

— Сражайтесь! — потребовал Меченый, расставив ноги в грязи.

Подземники охотно повиновались, щелкая зубами и размахивая когтистыми лапами, но мужчина сам сражался, как демон, и расшвыривал тварей, словно ветер осенние листья.

В глубине пещеры тихо ржал стреноженный Сумеречный Плясун, привыкший сражаться бок о бок с хозяином. Рожер подошел, чтобы успокоить коня, и в смятении обернулся на Лишу.

— Он не может убить всех, — сказала Лиша. — Кругом грязь.

Многие метки на теле воина уже были забрызганы.

— Он ищет смерти, — поняла она.

— Что нам делать?

— Скрипка! — крикнула Лиша. — Отгони их!

Рожер покачал головой:

— Ветер и гром заглушат музыку.

— Но нельзя же позволить ему погубить себя!

— Ты права.

Рожер подошел к оружию Меченого и выбрал легкое копье и щит. Сообразив, что он задумал, Лиша попыталась его остановить, но юноша уклонился и выбежал из пещеры на помощь Меченому.

Огненный демон плюнул в Рожера, но пламя зашипело под дождем и погасло. Подземник бросился на юношу, но тот поднял меченый щит, и тварь отлетела. Жонглер смотрел прямо перед собой, не замечая второго огненного демона за спиной. Подземник прыгнул, однако Меченый поймал трехфутового демона в воздухе и отшвырнул. Плоть твари дымилась.

— В пещеру! — приказал воин.

— Без тебя — ни за что! — крикнул Рожер.

Его рыжие волосы промокли и прилипли к лицу, он щурился от ветра и проливного дождя, но смотрел Меченому прямо в глаза и не уступал.

На них бросились два лесных демона, но Меченый упал в грязь и подсек ноги Рожеру. Смертоносные когти вспороли воздух. Меченый кулаками отогнал тварей. На вспышки света и шум битвы подтягивались новые подземники. Их было слишком много, чтобы сражаться.

Меченый посмотрел на Рожера, лежавшего в грязи, и его взгляд стал осмысленным. Он протянул руку и помог жонглеру встать. Они вместе бросились обратно в пещеру.

* * *

— О чем вы только думали? — ворчала Лиша, заканчивая перевязывать раны.

Рожер и Меченый кутались в одеяла у огня и молча сносили упреки. Наконец Лиша выдохлась, сварила горячий бульон из трав и овощей и молча подала мужчинам.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Рожер. До сих пор он помалкивал.

— Я еще зла на тебя. — Лиша не смотрела ему в глаза. — Ты мне соврал.

— Я не врал.

— Ты скрывал от меня правду. Это то же самое.

Рожер внимательно посмотрел на нее.

— Почему ты уехала из Лесорубовой Лощины? — спросил он.

— Что? Не меняй тему.

— Если эти люди так много значат для тебя, что ты готова всем рискнуть, все стерпеть, чтобы добраться домой, то почему ты уехала?

— Учиться…

Рожер покачал головой:

— Лиша, мне не привыкать убегать от своих проблем. Дело не только в учебе.

— По-моему, это тебя не касается, — отрезала та.

— Тогда почему я прячусь от бури и подземников в пещере в глуши?

Лиша посмотрела на него и вздохнула. Ей больше не хотелось спорить.

— Ты и сам скоро узнаешь. В Лесорубовой Лощине не умеют хранить секреты.

Она рассказала им все. Она не собиралась этого делать, но холодная сырая пещера словно превратилась в исповедальню рачителя, и стоило Лише начать, как слова полились через край: ее мать, Гаред, сплетни, побег к Бруне, жизнь изгоя. Меченый подался вперед и при упоминании подземного огня Бруны открыл было рот, но решил не перебивать и сел обратно.

— Вот и все, — закончила Лиша. — Я надеялась остаться в Энджирсе, но у Создателя, похоже, имелись другие планы.

— Ты заслуживаешь лучшего, — молвил Меченый.

Лиша кивнула, глядя на него.

— Почему ты отправился туда? — тихо спросила она, указав подбородком на устье пещеры.

Меченый сгорбился, глядя на колени:

— Я нарушил обещание.

— Только и всего?

Он взглянул на нее, и она впервые заметила не татуировки, а только пронзительные глаза.

— Я поклялся ничего им не давать. Даже чтобы спасти свою жизнь. А вместо этого отдал им все, что делало меня человеком.

— Ты ничего им не отдал, — возразил Рожер. — Круг забрал я.

Лиша крепче сжала миску, но ничего не сказала.

— Я помог тебе, — покачал головой Меченый. — Я знал, что ты чувствуешь. Отдать их тебе — все равно что отдать подземникам.

— Они и дальше грабили бы путников. Мир стал лучше без них.

Тот кивнул:

— Но это не повод отдавать их демонам. С тем же успехом я мог бы забрать круг — или даже убить их — лицом к лицу, при свете дня.

— Значит, сегодня ты вышел на бой из чувства вины, — подытожила Лиша. — А прежде? Почему ты воюешь с подземниками?

— Вообще-то, подземники воюют с нами много столетий. Разве плохо дать им отпор?

— Ты мнишь себя Избавителем?

Меченый нахмурился:

— Люди триста лет ждут Избавителя, корчась от страха. Избавитель — легенда. Он не придет, и людям пора понять это и постоять за себя.

— В легендах кроется сила, — заметил Рожер. — Не отвергай их так легко.

— С каких пор ты заделался верующим? — удивилась Лиша.

— Я верю в надежду, — ответил Рожер. — Я всю жизнь был жонглером, и если чему-то и научился за двадцать три года, то это тому, что люди плачут над историями; люди помнят истории, в которых таится надежда.

— Двадцать, — внезапно произнесла Лиша.

— Что?

— Ты говорил, что тебе двадцать.

— Разве?

— Тебе и двадцати нет, верно?

— Есть! — настаивал Рожер.

— Ты меня за дуру считаешь? Мы знакомы меньше трех месяцев, и за это время ты вытянулся на дюйм. В двадцать лет не растут. Сколько тебе? Шестнадцать?

— Семнадцать, — рявкнул Рожер и швырнул на пол миску, расплескав остатки бульона. — Довольна? Ты была права, когда сказала Джизелл, что годишься мне в матери!

Лиша уставилась на него и открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но передумала.

— Прости, — тихо произнесла она.

— А ты? — Рожер повернулся к Меченому. — Мой возраст — еще одна причина, по которой мне нельзя с тобой путешествовать?

— Я стал вестником в семнадцать. И путешествовал задолго до этого.

— Кстати, а сколько лет Меченому? — полюбопытствовал Рожер.

— Меченый родился в Красийской пустыне четыре года назад.

— А человек под метками? — спросила Лиша. — Сколько ему было лет, когда он умер?

— Неважно сколько. Он был глупым ребенком с наивными мечтами.

— Его погубили мечты?

— Его убили. Да, мечты.

— Как его звали? — тихо спросила Лиша.

Меченый долго не отвечал.

— Арлен, — наконец сказал он. — Его звали Арлен.

Глава 29В предрассветной дымке332 п. в

Когда Меченый проснулся, буря на время стихла, но набрякшее серое небо грозило новым дождем. Воин заглянул вглубь пещеры и без труда разглядел в темноте двух лошадей и спящего жонглера. Лиши там не оказалось.

Было еще рано — утренняя дымка, а не настоящий рассвет. Большинство подземников наверняка давно убралось в Недра, но в такую пасмурную погоду лучше не рисковать. Меченый встал и сорвал бинты, которыми Лиша перевязала его накануне. Раны уже затянулись.

Найти следы Лиши в жирной грязи оказалось легко. Она ушла недалеко и собирала травы, стоя на коленях и высоко подоткнув юбки, чтобы не испачкаться. При виде ее гладких белых ляжек Меченый покраснел. В предрассветной дымке Лиша была прекрасна.

— Напрасно ты вышла, — сказал он. — Солнце еще не взошло. Снаружи небезопасно.

Лиша посмотрела на него и улыбнулась.

— Тебе ли говорить мне о риске? — Она подняла бровь.

Он не ответил.

— К тому же с тобой не страшны никакие демоны, — добавила она.

Меченый пожал плечами и присел на корточки рядом.

— Маревник? — спросил он.

Лиша кивнула и подняла растение с шершавыми листьями и гроздьями пухлых почек.

— Если набить в курительную трубку — расслабляет мышцы и веселит. Если добавить синь-траву, можно сварить сонное зелье — свалит даже разъяренного льва.

— А демона свалит?

— Ты хоть о чем-нибудь еще думаешь? — нахмурилась Лиша.

Меченый обиделся:

— Думаешь, ты меня изучила? Да, я убиваю подземников и благодаря этому повидал места, давно забытые всеми живущими. Может, прочесть тебе стихи, которые я перевел с древнего расского языка? Нарисовать фрески Анох-Сана? Или рассказать о старинных машинах, которые могли заменить двадцать человек?

Лиша положила ладонь ему на руку, и он умолк.

— Прости. Я судила слишком поспешно. Мне кое-что известно о том, как нелегко хранить знания древнего мира.

— Ничего.

— И все же я была неправа. Что касается твоего вопроса, я правда не знаю. Подземники едят и испражняются, — наверно, их можно и отравить. Моя наставница рассказывала, что травницы древности погубили немало демонов во время Великой войны. У меня есть немного синь-травы. Если хочешь, сварю тебе зелье, когда доберемся до Лесорубовой Лощины.

Меченый радостно кивнул:

— А еще кое-что можешь сварить?

Лиша вздохнула:

— Так и знала, что ты попросишь. Я не стану варить подземный огонь.

— Почему?

— Потому что мужчинам нельзя доверять секреты огня. — Лиша повернулась к нему. — Если я дам тебе огонь, ты воспользуешься им, даже если спалишь полмира.

Меченый молча смотрел на нее.

— Да и зачем тебе огонь? Твои силы и без того намного превосходят все, на что способна горстка трав и минералов.

— Я обычный человек… — начал он, но Лиша его перебила:

— Провалиться мне в Недра! Твои раны заживают мгновенно, ты бежишь наравне с лошадью и даже не задыхаешься. Ты раскидываешь лесных демонов, как малых детей, и видишь в темноте не хуже, чем при свете дня. Ты далеко не обычный…

Меченый улыбнулся:

— От тебя ничего не укроется.

Почему-то от его тона Лишу охватила дрожь.

— Ты всегда был таким? — спросила она.

Он покачал головой.

— Это метки, — пояснил он. — Метки работают по принципу обратной связи. Ты знаешь, что такое обратная связь?

— Читала в старинных ученых книгах, — кивнула Лиша.

Меченый хмыкнул:

— Подземники — волшебные существа. Защитные метки высасывают часть их силы, чтобы создать преграду. Чем сильнее демон, тем сильнее его отбрасывают метки. Боевые метки действуют схожим образом, ослабляя защиту демона и усиливая удар. Неодушевленные предметы не могут удерживать заряд долго, и он рассеивается. Но почему-то каждый раз, когда я бью демона или демон бьет меня, я впитываю частицу его силы.

— Я ощутила покалывание в первый вечер, когда прикоснулась к твоей коже, — призналась Лиша.

Меченый кивнул:

— Когда я расписал себя метками… нечеловеческой стала не только моя внешность.

Лиша покачала головой и заключила его лицо в ладони.

— Людьми нас делают не тела, — прошептала она. — Ты можешь снова стать человеком, если захочешь.

Она наклонилась ближе и нежно поцеловала его.

Он замер, но стряхнул оцепенение и поцеловал ее в ответ. Она закрыла глаза и разомкнула губы, гладя его по чисто выбритой голове. Она не чувствовала меток — только тепло и рубцы.

«У нас обоих есть шрамы, — подумала она. — Просто его шрамы видны миру».

Она откинулась на спину и потянула его за собой.

— Мы перепачкаемся, — предупредил он.

— Мы уже перепачкались. — Она повалила его на себя.

* * *

От поцелуев Меченого кровь шумела в ушах Лиши. Она провела ладонями по его крепким мышцам и раздвинула ноги, прижимаясь к нему бедрами.

«Пусть это будет мой первый раз, — подумала она. — Те мужчины мертвы, и он сотрет их клеймо. Я сама его выбрала».

Но Лиша боялась. «Джизелл была права, — подумала она. — Не надо было столько тянуть. Я не знаю, что делать. Все думают, будто я знаю, а я не знаю, а он, конечно, уверен, что травница не может не знать…»

«Создатель! А если ему не понравится? — забеспокоилась она. — Что, если он кому-то расскажет?» Она отогнала эту мысль. «Никому он не расскажет. Потому я его и выбрала. Это судьба. Мы с ним два сапога пара. Изгои. Идем одним путем».

Лиша запустила руки ему под одежду и развязала набедренную повязку. Он застонал, когда она сжала его плоть и потянула.

«Он знает, что я была невинна, — напомнила она себе, задирая юбки. — Он твердый, я мокрая, невелика хитрость».

— А если ты понесешь? — прошептал он.

— Хорошо бы, — прошептала она и направила его в себя. «Невелика хитрость», — подумала она еще раз и выгнулась от удовольствия.

* * *

Меченый оцепенел, когда Лиша поцеловала его. Всего несколько мгновений назад он восхищался ее ляжками, но даже не мечтал, что ее тоже потянет к нему. Что хоть какую-то женщину потянет.

Он на мгновение замер, но тело, как всегда, его выручило, заключило девушку в жаркие объятия и страстно ответило на поцелуй. Как давно его не целовали? Сколько лет прошло с тех пор, как он проводил Мери домой и услышал, что она не хочет быть женой вестника?

Лиша возилась с его одеждой, и он понял, что она намерена зайти так далеко, как он ни разу не заходил. Его охватил страх — непривычное чувство. Он не знал, что делать, как доставить женщине удовольствие. Она надеется, что ему хватит опыта на них обоих? Рассчитывает, что он хорош не только в бою, но и в постели?

А может, и хорош. Пока он пытался собраться с мыслями, его тело вело самостоятельную игру, повинуясь инстинктам, заложенным во всякой живой твари с начала времен. Тем же инстинктам, что звали его в бой.

Но это был не бой. Нечто иное.

«Неужели она та самая?» — спросил внутренний голос.

Почему она, а не Ренна? Сверни он с пути, и был бы женат уже почти пятнадцать лет, воспитывал выводок детишек. Он не впервые попытался представить, как Ренна выглядит сейчас, в самом расцвете женственности. Она могла бы принадлежать ему, и только ему.

Почему она, а не Мери? Мери, на которой он женился бы, смирись она с участью жены вестника. Он приковал бы себя к Милну ради любви, подобно Рагену. Он был бы намного счастливее, женись он на Мери. Теперь он это понимал. Раген был прав. У него была Элисса…

Он стянул платье Лиши с плеч, обнажив ее пышные груди, и перед его глазами вспыхнул образ Элиссы. Однажды он увидел, как Элисса высвободила грудь, чтобы покормить Марью, и на мгновение ему захотелось самому прильнуть к этой груди. Он устыдился своего желания, но забыть соблазнительную картину не смог.

Неужели Лиша та самая? И существует ли вообще предназначенная ему женщина? Час назад он посмеялся бы над этим, но сейчас он глядел на Лишу, такую красивую, страстную, чуткую. Она поймет, если он окажется неуклюжим и не будет знать, к чему прикасаться и как ласкать. Грязный клочок земли в предрассветной дымке — никудышное супружеское ложе, но в этот миг он казался мягче пуховой перины в особняке Рагена.

И все же Меченого терзало сомнение. Одно дело — рисковать собой в ночи; ему нечего больше терять, его некому больше оплакивать. Если он умрет, то и флакона слез не наберется. Но сможет ли он рисковать, если Лиша будет ждать его в надежном укрытии? Придется ли ему отказаться от битвы, превратиться в подобие своего отца? Вечно прятаться, не будучи в силах постоять за себя?

«Детям нужен отец», — услышал он голос Элиссы.

— А если ты понесешь? — прошептал он между поцелуями, не зная, какой ответ хочет услышать.

— Хорошо бы, — прошептала она.

Она прильнула к нему, и его мир едва не разлетелся на части, но она предлагала нечто большее, и он не смог устоять.

И он вошел в нее и ощутил себя цельным.

* * *

На мгновение в мире не осталось ничего, лишь шум крови в ушах и скольжение кожи по коже; их тела легко справлялись с задачей, стоило дать им волю. Его одеяние было распахнуто. Ее платье было скомкано на талии. Они ерзали и пыхтели в грязи, забыв обо всем. Пока не напал лесной демон.

Подземник подкрался бесшумно, привлеченный их страстной возней. Он знал, что рассвет близко и ненавистное солнце скоро встанет, но от вида обнаженной плоти у него разыгрался аппетит, и он прыгнул на добычу, надеясь вернуться в Недра с окровавленными когтями и парным мясом в пасти.

Демон ударил Меченого в обнаженную спину. Метки вспыхнули, подземник отлетел, любовники стукнулись лбами. Невредимый лесной демон проворно вскочил и пружинисто прыгнул снова. Лиша завизжала, но Меченый схватил тварь за лапы, развернулся и швырнул подземника в грязь, воспользовавшись силой инерции.

Меченый вскочил с Лиши и постарался развить преимущество. Он был обнажен, но это ничего не значило. Он сражался обнаженным с тех пор, как расписал тело метками.

Он крутанулся на месте и врезал подземнику пяткой в челюсть. Метки были заляпаны грязью, и вспышки магии не последовало, но удар был невероятно силен — с тем же успехом демона мог лягнуть Сумеречный Плясун. Подземник, шатаясь, попятился; Меченый взревел и пошел на врага, прекрасно сознавая, что им грозит, если тварь успеет очухаться.

Подземник был велик для своей породы — почти восемь футов — и силой превосходил Меченого. Воин молотил его кулаками, ногами, локтями, но грязь была повсюду и почти все его метки бездействовали. Шершавый панцирь сдирал кожу; удары не причиняли демону вреда.

Подземник развернулся и хлестнул Меченого хвостом по животу, сбив на землю. Лиша снова завизжала и привлекла внимание демона. Он бросился на нее с пронзительным криком.

Меченый едва успел схватить тварь за ногу и дернуть что было сил. Демон упал, и они принялись отчаянно бороться в грязи. Наконец Меченый сумел захватить подземника ногой под мышку и через шею, сцепить ноги в замок. Он обеими руками удерживал ногу согнутой, не давая демону встать.

Подземник бился и царапался, но теперь у Меченого был рычаг, и тварь не могла вырваться. Несколько долгих мгновений они катались по земле единым клубком, пока солнце наконец не поднялось над горизонтом и отыскало разрыв в облаках. Шершавая шкура задымилась, демон забился еще отчаяннее. Меченый усилил хватку.

«Еще чуть-чуть…»

И в этот миг случилось нечто неожиданное. Мир вокруг стал зыбким, иллюзорным. Меченый ощутил, как его тянет в глубины земли, и они с демоном начали погружаться.

Его чувствам открылся неведомый путь, и Недра позвали его.

С ужасом и отвращением он погружался в почву. Демон в его объятиях был совершенно реальным, хотя остальной мир превратился в тень. Меченый посмотрел вверх и увидел, как блекнет драгоценное солнце.

Не сводя с него глаз, он разомкнул захват и потянул демона за ногу обратно к свету. Подземник бешено сопротивлялся, но ужас утроил силы Меченого. Разинув рот в беззвучном крике, он вытащил тварь обратно на поверхность.

Яркое солнце омыло его своими благословенными лучами. Меченый вновь обрел плоть, а демон вспыхнул. Тварь царапала землю когтями, но Недра больше не принимали ее.

Когда Меченый наконец отпустил обугленную скорлупу, из множества ран на его теле сочилась кровь. Лиша бросилась к нему, но он оттолкнул ее, все еще исполненный ужаса. Кто он? Как сумел отыскать путь в Недра? Неужто он сам становится подземником? Какое чудовище может родиться от его испорченного семени?

— Ты ранен. — Девушка вновь потянулась к нему.

Он отстранился:

— Заживет.

Его голос из ласкового и нежного вновь стал бесстрастной скороговоркой. Действительно, мелкие царапины и порезы уже затягивались.

— Но… как же…

— Я давно сделал выбор и выбрал ночь. На миг мне показалось, что я могу все изменить, но… — Меченый покачал головой. — Пути назад нет.

Он поднял свою одежду и направился к небольшому ручью с ледяной водой, чтобы промыть раны.

— Будь ты проклят! — крикнула ему в спину Лиша. — Ты и твоя одержимость!

Глава 30Мор332 п. в

Когда они вернулись, Рожер еще спал. Они молча переоделись в чистое, повернувшись друг к другу спиной. Лиша растолкала Рожера, пока Меченый седлал лошадей. Они молча позавтракали, не разводя огня, и пустились в путь, когда солнце стояло еще низко над горизонтом. Рожер ехал за спиной Лиши на ее кобыле, Меченый — на своем гигантском скакуне. Тучи висели низко, грозя пролиться дождем.

— Разве нам не должен был встретиться вестник, едущий на север? — спросил Рожер.

— Верно. — Лиша тревожно оглядела дорогу.

Меченый пожал плечами:

— К полудню доберемся в Лощину. Там наши пути разойдутся.

— Да, так будет лучше всего, — кивнула Лиша.

— И все? — возмутился Рожер.

Меченый склонил голову набок:

— Ты рассчитывал на большее, жонглер?

— После всего, что мы пережили вместе? Разумеется, да!

— Жаль тебя огорчать, но у меня другие планы.

— Создатель не расстроится, если ты за целую ночь никого не убьешь, — пробормотала Лиша.

— А как же то, о чем мы говорили? — настаивал Рожер. — Путешествовать вместе?

— Рожер! — воскликнула Лиша.

— Я решил, что это плохая мысль. — Меченый покосился на Лишу. — Зачем учиться музыке, если ею нельзя убивать демонов? Мне не нужен спутник.

— Вот именно, — подхватила Лиша.

Рожер нахмурился и покраснел. Лиша знала, что жестока к нему, но не могла ни утешить его, ни объяснить. Все ее силы уходили на то, чтобы сдерживать слезы.

Она знала, с кем имеет дело. Знала, что сердце Меченого открылось лишь на миг, что им недолго быть вместе, как бы она ни надеялась на обратное. Но как же ей хотелось остаться с ним! Почувствовать себя в безопасности в его объятиях, ощутить его внутри себя. Она рассеянно провела рукой по животу. Если бы она понесла, то любила бы дитя всей душой, и не важно, в кого превратился его отец. Но теперь… в ее запасах достаточно яблуневых листьев, чтобы поступить должным образом.

Они ехали в тишине, холодок между ними казался почти осязаемым. Вскоре за поворотом открылась Лесорубова Лощина.

Даже издалека было видно, что от поселка остались дымящиеся развалины.

* * *

Рожер крепко держался за Лишу. При виде дыма Лиша пустила коня в галоп, и Меченый не отставал от нее. Несмотря на сырость, огонь жадно пожирал Лесорубову Лощину. В воздухе колыхался маслянистый черный дым. Поселок был уничтожен, и Рожер снова вспомнил гибель Ривербриджа. Задыхаясь, он схватился за потайной кармашек, но вспомнил, что лишился талисмана. Конь дернул задом, и Рожер, чтобы не упасть, обеими руками вцепился в талию Лиши.

Уцелевшие бродили среди развалин и издали казались муравьями.

— Почему они не тушат пожары? — спросила Лиша, но Рожер не знал ответа.

Они придержали лошадей на околице, оцепенело разглядывая развалины.

— Некоторые горят уже несколько дней. — Меченый указал на остатки некогда уютных домов.

Действительно, от многих зданий остались лишь обугленные костяки, другие и вовсе давно остыли. Трактир Смитта, единственное двухэтажное здание в поселке, обрушился, отдельные балки еще горели. У других зданий не хватало крыш или даже стен.

Лиша ехала и смотрела на грязные, залитые слезами знакомые лица. Все были слишком поглощены своим горем, чтобы заметить приезжих. Девушка кусала губы, сдерживая слезы.

В центре поселка сложили мертвецов. Ее сердце сжалось при виде сотни с лишним тел, даже не накрытых покрывалами. Бедняга Никлас. Сэйра и ее мать. Рачитель Майкл. Стив. Дети и старики, которых она знала всю жизнь. Одни сгорели, других убили демоны, но в основном тела выглядели невредимыми. Их унесла горячка.

У груды тел стояла на коленях Мэйри и плакала над маленьким свертком. У Лиши стиснуло горло, она с трудом слезла с лошади, подошла и положила руку Мэйри на плечо.

— Лиша? — неверяще спросила Мэйри. Мгновением позже она вскочила, крепко обняла травницу и бурно зарыдала.

— Это Эльга, — рыдала Мэйри. Ее младшей дочери не исполнилось и двух лет. — Она… она умерла!

Лиша крепко обнимала подругу и невнятно бормотала слова утешения. На нее начали обращать внимание, но уважительно держались поодаль, пока Мэйри изливала свое горе.

— Лиша, — шептались они. — Лиша вернулась. Хвала Создателю.

Наконец Мэйри собралась с силами, отстранилась и промокнула слезы грязным закопченным фартуком.

— Что случилось? — мягко спросила Лиша.

Мэйри посмотрела на нее широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы. Она дрожала, не в силах говорить.

— Мор, — произнес знакомый голос.

Лиша обернулась и увидела, что к ней идет Джона, тяжело опираясь на палку. Его ряса была обрезана наискосок, открывая ногу с наложенными шинами и окровавленными бинтами. Лиша обняла рачителя и пристально посмотрела на его ногу.

— Сломал голень, — отмахнулся Джона. — Вайка перевязала.

Он помрачнел.

— Как раз перед тем, как свалилась.

— Вайка мертва? — потрясенно спросила Лиша.

Джона покачал головой:

— Пока нет, но она подхватила горячку и мечется в бреду. Ей недолго осталось.

Он огляделся.

— Нам всем недолго осталось, — тихо добавил он, чтобы услышала только Лиша. — Боюсь, не в добрый час ты вернулась. Возможно, такова воля Создателя? Промедли ты еще день, и тебе было бы некуда возвращаться.

Лиша сурово посмотрела на него:

— Чтобы я больше этого не слышала! Где Вайка? — Она огляделась и почти никого не нашла. — Создатель! Где все?

— В Праведном доме, — ответил Джона. — Все больные там. Выздоровевшие или счастливо избежавшие болезни собирают и оплакивают мертвецов.

— Значит, мы идем в Праведный дом. — Лиша взяла Джону под руку, чтобы он мог на нее опереться. — А теперь расскажи, что случилось. Все без утайки.

Джона кивнул. Его лицо было бледным, глаза запавшими. Он обильно потел и явно потерял много крови. Боль терзала его, он держался на одной силе воли. Рожер и Меченый молча последовали за ними, как и большинство местных, заметивших возвращение Лиши.

— Мор начался много месяцев назад, — заговорил Джона, — но Вайка и Дарси уверяли, что это обычная простуда, и не обращали внимания. Молодые и сильные в основном выздоравливали быстро, другие же болели неделями, и некоторые в конце концов скончались. И все же казалось, что это простая горячка, пока она не усилилась. Еще вечером человек был здоров, а наутро метался в бреду. Тогда и начались пожары. Люди падали без сил со свечой или лампой в руке или были слишком больны, чтобы проверить метки. Твой отец и большинство других метчиков заболели, и охранные сети прохудились по всему городу, тем более что дым и зола закоптили метки. Мы тушили пожары что было сил, но люди заболевали один за другим, и рук не хватало. Смитт собрал выживших в нескольких меченых зданиях подальше от пожаров, надеясь, что вместе будет безопаснее, но мор лишь вспыхнул с новой силой. Сэйра упала вчера ночью во время грозы, сбила масляную лампу, трактир занялся… Людям пришлось выбегать прямо в ночь…

Он закашлялся, и Лиша похлопала его по спине. Можно было не продолжать. Она и так ярко представляла, что случилось потом.

Праведный дом был единственным каменным зданием в Лесорубовой Лощине, и искры были ему не страшны. Он гордо высился среди развалин. Лиша прошла сквозь высокие двери и ахнула от ужаса. Скамьи убрали, пол застелили соломенными тюфяками. Сотни две человек лежали и стонали, многие метались в поту, другие, сами обессиленные болезнью, пытались их удержать. Она увидела потерявшего сознание Смитта и Вайку неподалеку от него. Еще два ребенка Мэйри и множество других — как же много! Но ее отца нигде не было видно.

Когда они вошли, женщина подняла на них взгляд. Она преждевременно поседела и выглядела усталой и измотанной, но Лиша сразу узнала эти широкие плечи.

— Хвала Создателю, — прошептала Дарси.

Лиша поспешно направилась к ней. Они переговорили, и Лиша вернулась к Джоне.

— Хижина Бруны еще цела?

Джона пожал плечами:

— Наверное. После ее смерти никто туда не ходил. Почти две недели.

Лиша кивнула. Хижина стояла на отшибе, за рядами деревьев. Вряд ли зола закоптила ее метки.

— Мне нужно сходить за припасами. — Лиша вышла из Праведного дома. Снова лил дождь, блеклое небо не сулило ни малейшей надежды.

Рожер и Меченый ждали ее вместе с кучкой деревенских.

— Это действительно ты! — Брианна бросилась обнимать Лишу.

Неподалеку стоял Эвин с маленькой девочкой на руках и высокий для своих десяти лет Каллен. Лиша ласково обняла Брианну.

— А где мой отец? — спросила она.

— Дома, и тебе место там же!

Лиша обернулась и увидела мать. По пятам за ней следовал Гаред. При виде них Лиша испытала одновременно облегчение и страх.

— Ты проведала всех, кроме собственных родных? — упрекнула Элона.

— Мама, я просто… — начала Лиша, но мать перебила ее:

— Просто то, просто это! У тебя всегда есть причина повернуться к родным спиной! Твой бедный отец лежит на смертном одре, а ты болтаешься здесь!..

— Кто с ним остался? — перебила Лиша.

— Подмастерья, — ответила Элона.

Лиша кивнула:

— Пусть принесут его сюда к остальным.

— Еще чего! — взвилась Элона. — Променять пуховую перину на вшивый соломенный тюфяк среди заразных больных?

Она схватила Лишу за руку.

— Немедленно отправляйся к нему! Ты его дочь!

— По-твоему, я не помню? — Лиша выдернула руку. Слезы бежали по ее щекам, и она не пыталась их смахнуть. — Ради кого, по-твоему, я все бросила и уехала из Энджирса? Но он не единственный больной в городе, мама! Я не могу бросить всех и ухаживать за одним человеком, даже за собственным отцом!

— Дура! Эти люди все равно что мертвы!

Толпа ахнула. Элона указала на каменные стены Праведного дома.

— Разве эти стены удержат подземников?

Все посмотрели на камень, почерневший от дыма и пепла. Метки были почти не видны.

Элона подошла ближе к Лише и понизила голос.

— Наш дом стоит в стороне, — прошептала она. — Возможно, это последний меченый дом в Лесорубовой Лощине. Места в нем немного, но нам хватит!

Лиша влепила ей пощечину. С размаху. Элона упала в грязь. Она ошеломленно сидела и прижимала ладонь к покрасневшей щеке. Гаред, похоже, был готов схватить Лишу и унести ее прочь, но она смерила его холодным взглядом.

— Я не стану прятаться, пока подземники убивают моих друзей! — крикнула она. — Мы поправим метки на Праведном доме и укроемся в нем. Все вместе! А если демоны попытаются забрать моих детей, я сожгу их дотла! Я знаю секреты огня!

«Моих детей, — подумала Лиша в повисшей тишине. — Неужели я превращаюсь в Бруну?» Она оглядела испуганные чумазые лица и впервые поняла, что для всех она — Бруна. Теперь она травница Лесорубовой Лощины. Иногда это значит, что надо лечить, а иногда…

Иногда это значит, что нужно бросить щепоть перца в глаза или спалить лесного демона у себя во дворе.

Меченый вышел вперед. Люди зашептались при виде призрачной фигуры под капюшоном, которую прежде не замечали.

— Вам грозят не только лесные демоны, — молвил он. — Огненные демоны будут резвиться среди ваших пожаров, воздушные — парить над вами. Гибель поселка, возможно, привлечет даже скальных демонов с холмов. Они явятся после заката.

— Мы все умрем! — крикнул Энд, и Лиша почувствовала, что толпу охватывает паника.

— Тебе-то что? — набросилась она на Меченого. — Ты сдержал обещание и доставил нас сюда! Забирай своего страхолюдного коня и ступай своей дорогой! Оставь нас!

Меченый покачал головой:

— Я поклялся ничего не давать подземникам и больше не нарушу клятву. Будь я проклят, если отдам им Лесорубову Лощину!

Он повернулся к толпе и откинул капюшон. Раздались крики потрясения и страха, и люди на миг забыли о неминуемой смерти. Меченый воспользовался этим мгновением:

— Когда подземники сегодня явятся к Праведному дому, я дам им отпор!

Толпа ахнула, и во многих глазах сверкнуло узнавание. Даже здесь слышали истории о татуированном воине, который убивает демонов.

— Кто из вас встанет рядом со мной?

Мужчины с сомнением переглядывались. Женщины хватали их за руки, молча моля не дурить.

— Это верная смерть! — крикнул Энд. — Демона нельзя убить!

— Ты заблуждаешься. — Меченый подошел к Сумеречному Плясуну и отвязал от седла сверток. — Убить можно даже скального демона.

Он вынул из свертка что-то длинное и изогнутое и швырнул в грязь перед поселянами.

От широкого обломанного основания до острого кончика — три фута. Гладкая поверхность омерзительного желтовато-коричневого цвета, как у гнилого зуба. Местные разинули рты. Тусклый лучик солнца пробился сквозь нависшие тучи и коснулся непонятного предмета. Он задымился, несмотря на грязь, и капли дождя зашипели на его поверхности.

Через мгновение рог скального демона вспыхнул.

— Любого демона можно убить! — крикнул Меченый, срывая притороченное к седлу копье и пронзая им горящий рог. Вспышка! Рог взорвался фонтаном искр, словно праздничная шутиха.

— Создатель милосердный! — Джона нарисовал в воздухе метку. Многие повторили его жест.

Меченый скрестил руки на груди:

— Я умею делать оружие, которое убивает подземников. Но что проку в оружии, которое некому держать? Я спрашиваю еще раз: кто встанет рядом со мной?

Повисло долгое молчание.

— Я встану.

Меченый обернулся и с удивлением увидел, как Рожер становится рядом с ним.

— И я, — шагнул вперед Седой Йон. Старик тяжело опирался на палку, но в его взоре застыла решимость. — Больше семидесяти лет я смотрел, как они выкашивают наши ряды. Если мне не дожить до утра, так хоть плюну подземнику в глаза напоследок.

Остальные жители Лощины оцепенело стояли, но затем вперед шагнул Гаред.

— Гаред, идиот, что ты делаешь! — Элона схватила его за руку, но дровосек-великан оттолкнул ее в сторону, робко вытащил копье из грязи и уставился на метки.

— Прошлой ночью демоны убили моего отца, — сдавленно произнес он, покрепче перехватил копье, взглянул на Меченого и оскалился. — С них причитается.

Его слова вдохновили остальных. Поодиночке и группами, в страхе, в ярости, но чаще всего в отчаянии жители Лесорубовой Лощины вставали навстречу надвигающейся ночи.

— Дураки. — Элона сплюнула и устремилась прочь.

* * *

— Не обязательно нам помогать. — Лиша обнимала Меченого за пояс. Сумеречный Плясун мчался к хижине Бруны.

— Какой же иначе прок от моей одержимости?

— Я разозлилась на тебя. На самом деле я так не думаю.

— Думаешь, — заверил Меченый. — И правильно делаешь. Я так увлекся борьбой, что совсем забыл, ради кого сражаюсь. Я с детства мечтал об одном — убивать демонов, но разве правильно поражать их в глуши и не трогать тех, что охотятся на людей каждую ночь?

Они придержали коня рядом с хижиной. Меченый соскочил на землю и протянул Лише руку. Девушка улыбнулась и приняла его помощь.

— Дом цел, — отметила она. — Все должно быть на месте.

Они вошли в хижину, и Лиша направилась было к запасам Бруны, но на нее нахлынули воспоминания. Только сейчас она осознала, что больше не увидит Бруну и не услышит, как старуха бранится, не попрекнет ее за плевки на пол, не испросит мудрого совета, не посмеется над грубой шуткой. Эта часть ее жизни осталась позади.

Но времени плакать не было. Лиша стряхнула грусть и направилась в аптеку. Одни баночки и пузырьки она прятала в фартук, другие передавала Меченому, который проворно паковал их и грузил на Сумеречного Плясуна.

— Не понимаю, зачем я тебе понадобился. Лучше бы метил оружие. Осталось всего несколько часов.

Лиша протянула ему последние травы и, когда он погрузил их на коня, указала на середину комнаты и откинула ковер. Под ковром оказался люк. Меченый открыл его по просьбе Лиши. Деревянные ступени вели в темноту.

— Принести свечу? — спросил Меченый.

— Ни в коем случае! — рявкнула Лиша.

— Я и так неплохо вижу, — пожал плечами Меченый.

— Прости, не хотела тебя обидеть.

Она порылась в многочисленных карманах своего фартука, достала два пузырька с притертыми крышками, вылила содержимое одного в другой и встряхнула. Пузырек неярко засветился. Лиша подняла его над головой, и они спустились в пыльный погреб. На опорных балках темнели метки. Тесная клетушка была заставлена деревянными ящиками и большими бочками, на полках вдоль стен из утрамбованной земли выстроились флаконы и банки.

Лиша подошла к полке и взяла коробку спичек.

— Лесные демоны боятся огня, — пробормотала она. — А как насчет сильного растворителя?

— Не знаю.

Лиша бросила коробку Меченому, опустилась на колени и порылась среди бутылок на нижней полке.

— Проверим. — Она передала ему большую стеклянную бутыль с прозрачной жидкостью. Стеклянная пробка была крепко примотана сеткой из тонкой проволоки.

— Жир и масло, чтобы демоны скользили, — продолжала рыться Лиша. — Чтобы горели ясным пламенем, даже в дождь…

Она протянула ему пару кувшинов из обожженной глины, запечатанных воском.

Лиша доставала все новое и новое оружие. Петарды, которыми обычно выкорчевывали непокорные пни; коробка праздничных огней Бруны: хлопушки, пистоны, ракеты…

Наконец она подвела Меченого к большой бочке для воды в глубине подвала.

— Открой, — велела Лиша. — Осторожно.

Меченый повиновался. На воде покачивались четыре керамических кувшина. Он с любопытством повернулся к Лише.

— Это жидкий подземный огонь, — сообщила она.

* * *

Стремительные меченые копыта Сумеречного Плясуна домчали их до дома Эрни за считаные минуты. Лишу вновь охватила ностальгия, и она снова собрала волю в кулак. Сколько часов до заката? Слишком мало, это точно.

Дети и старики постепенно стекались во двор. Брианна и Мэйри уже нашли им занятие — собирать инструменты. Мэйри тоскливо следила за детьми. Ее с большим трудом удалось уговорить оставить двух детей в Праведном доме с отцом. Если дела обернутся худо, мать понадобится остальным малышам.

Когда они подъехали, Элона вылетела навстречу:

— Вот, значит, что ты придумала? Превратить мой дом в хлев?

Лиша оттолкнула ее и вошла вместе с Меченым. Элоне осталось лишь последовать за ними.

— Да, мама, — ответила Лиша. — Это я и придумала. Всем места не хватит, но мы всяко спасем хотя бы детей и стариков, которые избежали горячки.

— Я этого не потерплю! — гаркнула Элона.

— А тебя никто и не спрашивает! — набросилась на мать Лиша. — Ты права, только наши метки еще надежны, так что либо сиди в переполненном доме, либо сражайся вместе со всеми. Дети и старики проведут эту ночь под защитой отцовских меток, клянусь Создателем!

Элона сверкнула глазами:

— Ты не посмела бы так со мной говорить, будь твой отец здоров.

Лиша не собиралась уступать:

— Будь он здоров, он сам пригласил бы их в дом!

Травница повернулась к Меченому.

— Бумажная мастерская за этой дверью, — указала она. — Места вдоволь. Возьми рисовальный набор моего отца. Дети уже собирают оружие. Они принесут тебе все, что найдется.

Меченый кивнул и молча скрылся в мастерской.

— Где ты его выкопала? — спросила Элона.

— Он спас нас от демонов на дороге. — Лиша направилась к спальне отца.

— Вряд ли ты ему поможешь, — предупредила Элона, положив руку на дверь. — Повитуха Дарси говорит, что все теперь в руках Создателя.

— Чушь. — Лиша вошла в комнату и бросилась к кровати отца.

Тот был бледен и купался в поту, но она не испугалась, положила ему руку на лоб и ощупала чуткими пальцами горло, запястья и грудь, задавая матери вопросы о симптомах: как давно они появились, какие средства они с повитухой Дарси уже испробовали?

Элона ломала руки, но старательно отвечала.

— Многим приходится куда хуже, — отметила Лиша. — Папа крепче, чем ты думаешь.

В кои-то веки Элона не огрызнулась.

— Я сварю ему снадобье. Его надо давать регулярно, хотя бы раз в три часа.

Лиша взяла пергамент и принялась быстро писать наставления.

— Разве ты не останешься с ним? — удивилась Элона.

Лиша покачала головой:

— Мама, в Праведном доме две сотни человек, которые нуждаются в моей помощи. Многим из них куда хуже.

— За ними может присмотреть и Дарси, — возразила Элона.

— Дарси, похоже, не спала с тех пор, как разразилась горячка. Она валится с ног, но даже будь она свежа как роза, я не доверила бы ей лечить эту болезнь. Если ты останешься с папой и выполнишь мои распоряжения, у него будет больше шансов дотянуть до рассвета, чем у большинства жителей Лесорубовой Лощины.

— Лиша? — простонал Эрни. — Это ты?

Лиша бросилась к отцу, присела на край кровати и взяла его за руку.

— Да, папа. — Ее глаза наполнились слезами. — Это я.

— Ты пришла, — прошептал Эрни. Его губы медленно изогнулись в улыбке, пальцы слабо сжали ладонь Лиши. — Я знал, что ты придешь.

— Ну конечно, я пришла.

— Но ты должна идти, — вздохнул Эрни. Лиша ничего не ответила, и он похлопал ее по руке. — Я слышал, что ты сказала. Иди и делай, что должно. Мне полегчало уже оттого, что ты вернулась.

Лиша всхлипнула, но притворилась, что смеется, и поцеловала отца в лоб.

— Все так плохо? — прошептал Эрни.

— Сегодня многие умрут, — ответила Лиша.

Эрни крепче сжал ее ладонь и приподнялся на постели:

— Тогда постарайся, чтобы не было лишних смертей. Я горжусь тобой и люблю тебя.

— И я люблю тебя, папа. — Лиша крепко обняла его, вытерла глаза и вышла из комнаты.

* * *

Рожер ходил колесом по узкому проходу импровизированной лечебницы, в лицах изображая, как Меченый отважно спас их несколько ночей назад.

— И тут между нами и лагерем вырос огромный скальный демон, какого я в жизни не видывал!

Он вскочил на стол, поднял руки и пошевелил пальцами, давая понять, что демон был куда выше.

— Пятнадцать футов ростом, — сообщил Рожер. — Зубы — как копья. Шипастый хвост может лошадь свалить. Мы с Лишей замерли как вкопанные. Дрогнул ли Меченый? Нет! Он шел на демона, спокойный, словно утро седьмака, и смотрел чудовищу прямо в глаза.

Рожер наслаждался вниманием зрителей. Он сделал паузу и в напряженной тишине крикнул «Бам!» и хлопнул в ладоши. Все подскочили.

— Именно так конь Меченого, черный, как ночь, и неотличимый от демона, пронзил рогами спину подземника.

— Конь с рогами? — Старик поднял бровь, густую и косматую, словно беличий хвост. Обрубок его правой ноги лежал на подставке, бинты были пропитаны кровью.

— О да! — Рожер приставил себе рожки. Раздались хриплые смешки. — Длиннющие рога из сверкающего металла, закрепленные на доспехе и остро заточенные, покрытые боевыми метками! На свете нет зверя великолепней! Он обрушился на демона и сбил его на землю ударами могучих копыт. Мы бросились в круг и спаслись.

— А конь? — спросил ребенок.

— Меченый свистнул. — Рожер сунул два пальца в рот и издал пронзительный свист. — Конь галопом промчался по подземникам, перескочил через метки и оказался в круге.

Он побарабанил ладонями по бедрам, изображая галоп, и прыгнул.

Пациенты завороженно внимали рассказу, забыв о болезни и надвигавшейся ночи. Более того, Рожер знал, что подарил им надежду на то, что Лиша сможет их вылечить. На то, что Меченый сумеет их защитить.

Вот бы и ему кто-нибудь подарил надежду.

* * *

Лиша велела детям вымыть большие баки, в которых ее отец готовил бумажную пульпу, чтобы сварить в них столько снадобья, сколько никогда еще не варила. Даже запасы Бруны скоро подошли к концу. Она отправила весточку Брианне, и та разослала детей во все стороны за свиным корнем и другими травами.

Лиша то и дело поглядывала на окно, через которое сочился солнечный свет, и следила, как луч ползет по полу мастерской. День клонился к вечеру.

Меченый трудился рядом столь же проворно; он аккуратно и точно рисовал метки на топорах, кирках, молотках, копьях, стрелах и камнях. Дети тащили ему все, что можно было использовать в качестве оружия; затем, как только высыхала краска, уносили готовые изделия и складывали в телеги.

Время от времени кто-нибудь прибегал с сообщением для Лиши или Меченого. Они быстро отдавали распоряжения, отсылали гонца и возвращались к работе.

Всего за пару часов до заката они под нескончаемым дождем вернулись с телегами к Праведному дому. Местные жители оставили работу и поспешили помочь Лише выгрузить лекарства. Несколько человек хотели было помочь Меченому, но он осадил их взглядом.

Лиша подошла к нему с тяжелым каменным кувшином.

— Маревник и синь-трава, — сказала она. — Подмешай в корм трем коровам да проследи, чтобы съели до крошки.

Меченый взял кувшин и кивнул.

Лиша повернулась к Праведному дому, но Меченый схватил ее за руку:

— Возьми. — Он протянул ей одно из своих копий — пяти футов длиной, из легкого ясеня. На остром металлическом наконечнике были выгравированы боевые метки, на гладком лакированном древке — вырезаны оборонительные. Тупой конец защищала меченая сталь.

Лиша с сомнением посмотрела на копье, не спеша его брать:

— И что мне с ним делать? Я травница…

— Нет времени цитировать клятву травниц. — Меченый сунул ей копье. — На лечебнице почти не осталось меток. Если подземники прорвут строй, то возможно, что между демонами и твоими подопечными будет лишь это копье. Чего тогда потребует клятва?

Лиша нахмурилась, однако взяла оружие. Она посмотрела в глаза Меченому, но тот снова спрятался за метками, и она не смогла заглянуть ему в сердце. Ей хотелось бросить копье и заключить воина в объятия, но если он вновь ее отвергнет, она этого не переживет.

— Что ж… желаю удачи, — выдавила она.

Меченый кивнул:

— И я тебе.

Он направился к своей телеге. Лиша смотрела ему вслед. Из ее груди рвался беззвучный крик.

* * *

Меченый расслабил напряженные мышцы. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы отвернуться от Лиши, но сегодня нельзя сбивать друг друга с толку.

Выбросив Лишу из головы, он задумался о предстоящей битве. В Эведжахе, священной книге красийцев, рассказывалось о сражениях Каджи, первого Избавителя. Меченый внимательно изучил ее, когда учил красийский язык.

Военная философия Каджи свято почиталась в Красии и направляла ее воинов на протяжении веков в еженощных сражениях с подземниками. Четыре священных закона руководили битвой: будьте едины; выберите время и место сражения; приспособьтесь к тому, что невозможно изменить, и подготовьтесь ко всему остальному; удивите врага, отыщите его слабые места и обратите себе на пользу.

Красийских воинов с рождения учили, что путь к спасению — убийство алагаев. Когда Джардир приказывал им покинуть метки, они повиновались без размышлений, сражаясь и умирая в несокрушимой уверенности, что служат Эвераму и получат награду в загробном мире.

Меченый боялся, что жителям Лощины недостанет подобного единства и что они не смогут очертя голову броситься в битву. Но, глядя, как они носятся взад и вперед, как усердно готовятся, он подумал, что, может статься, недооценивает их. Даже в Тиббетс-Бруке все как один вставали рядом с соседями в трудные времена. Именно поэтому деревушки процветали, несмотря на отсутствие меченых стен. Если он сможет найти местным занятие и не даст им отчаяться, когда восстанут демоны, они смогут сражаться как единое целое.

Если же нет, то к утру в Праведном доме не останется никого.

Сила красийского сопротивления заключалась не только в воинах, но и во втором законе Каджи — выбирай, где сражаться. Красийский Лабиринт был тщательно продуман, чтобы даль’шарумы могли укрыться и направить демонов в удобное место.

Одна сторона Праведного дома была обращена к лесу, где царили лесные демоны; две другие — к развалинам улиц и домов. Слишком много мест, где могут затаиться подземники. А вот за каменным главным входом лежала городская площадь. Если удастся загнать туда демонов, у людей появится шанс.

Отчистить грубые каменные стены Праведного дома от маслянистой сажи и расписать их метками под дождем не удалось, и поэтому окна и высокие двери были забиты наглухо и наскоро расчерчены мелом. Оставили лишь небольшой боковой вход с мечеными камнями над дверным проемом. Демоны скорее проломят стену, чем воспользуются им.

Само присутствие людей под открытым небом притянет демонов, словно магнит, и все же Меченый постарался отвадить подземников от здания, чтобы путь наименьшего сопротивления привел чудовищ на дальнюю сторону площади. По его указке местные разместили препятствия по бокам Праведного дома и расставили наспех сделанные столбы, которые он расписал метками замешательства. Если демон атакует здание сбоку, метки заставят его забыть о подобном намерении, и его непременно привлечет суета на городской площади.

Возле нее стоял дневной загон для скота рачителей. Небольшой, зато с крепкими новыми мечеными столбами. Люди строили там временное укрытие, животные бродили вокруг.

На другой стороне площади вырыли канавы, которые быстро заполнялись мутной дождевой водой, чтобы огненные демоны выбрали более легкий путь. Масло Лиши лежало на воде жирной пленкой.

Местные отлично справились с третьим законом Каджи, подготовкой. От непрестанного дождя утоптанная площадь покрылась тонким слоем скользкой грязи. На поле боя лежали переносные круги Меченого — места для засад и укрытия. Глубокую яму накрывала вымазанная грязью ткань. Вязкий густой жир размазали по булыжникам метлами.

С четвертым законом — удивить врага — проблем не предвиделось.

Чего подземники не ожидают, так это отпора.

— Я все сделал. — К Меченому подошел местный парень.

— Что?

— Я Бенн, сударь. Муж Мэйри.

Меченый недоуменно смотрел на него.

— Стеклодув, — пояснил парень, и взгляд Меченого вспыхнул узнаванием.

— Покажи, — потребовал он.

Бенн достал небольшую склянку:

— Тонкая, как вы и просили. Хрупкая.

Меченый кивнул:

— Сколько вы с подмастерьями успели сделать?

— Три дюжины. Не скажете, зачем они вам?

Меченый покачал головой:

— Сам скоро увидишь. Принеси склянки и какую-нибудь ветошь.

Следующим подошел Рожер:

— Я видел копье Лиши и пришел за своим.

— Ты сражаться не будешь. Останешься в доме с больными.

Рожер уставился на него:

— Но ты сказал Лише…

— Дать тебе копье — значит лишить силы, — оборвал его Меченый. — В шуме сражения твою музыку будет не слышно, но в тишине она окажется сильнее дюжины копий. Если подземники прорвутся, ты должен сдерживать их до моего прихода.

Рожер приуныл, но кивнул и направился к Праведному дому.

К Меченому уже выстроилась очередь. Он выслушивал отчеты и отдавал новые приказания, которые поспешно исполнялись. Поселяне шныряли, как зайцы, готовые в любой момент пуститься наутек.

Не успел он со всеми разобраться, как на него набросилась Стефни во главе стайки разъяренных женщин:

— Какого подземника ты отсылаешь нас в хижину Бруны?

— Она надежно защищена, а в Праведном доме и у Лиши для вас нет места.

— Дело не в этом! Мы будем сражаться.

Меченый взглянул на Стефни: крошечная женщина, едва пяти футов ростом, тоненькая, как тростинка. Ей было далеко за пятьдесят; ее кожа была тонкой и шершавой, словно истертой. Даже самый мелкий лесной демон окажется выше ее.

Но по выражению ее глаз он понял, что это неважно. Она будет сражаться, что бы он ни сказал. Красийцы не позволяют женщинам воевать, и это их промах. Он не прогонит никого, кто хочет бросить вызов ночи. Меченый взял из телеги копье и протянул Стефни.

— Мы найдем тебе место, — пообещал он.

Стефни готовилась к долгому спору и была захвачена врасплох, но приняла оружие, кивнула и отошла. На ее место заступили другие женщины, и он выдал по копью каждой.

Увидев, что Меченый раздает оружие, набежали мужчины. Лесорубы разобрали свои топоры, с сомнением глядя на свежие метки. Еще ни один топор не пробил панцирь лесного демона.

— Забери. — Гаред вернул копье Меченому. — Я не умею размахивать палкой, зато топором орудую будь здоров.

Один лесоруб привел с собой девочку лет тринадцати.

— Меня зовут Флинн, сударь. Моя дочь Уонда иногда охотится вместе со мной. За метки я ее не выпущу, но если дать ей лук и посадить у порога, то сами увидите, она не промахнется.

Меченый взглянул на девочку. Высокая и простоватая, ростом и силой она пошла в отца. Воин подошел к Сумеречному Плясуну и снял с седла тисовый лук и тяжелые стрелы.

— Сегодня они мне не понадобятся.

Он указал на окно под самой крышей Праведного дома.

— Попробуй отодрать пару досок и стрелять оттуда, — посоветовал он.

Уонда взяла лук и убежала. Ее отец поклонился и отошел.

Следующим, хромая, приблизился рачитель Джона.

— Напрасно вы ходите с больной ногой, сидели бы в помещении. — Меченому всегда было не по себе рядом с праведниками. — Вы не можете носить грузы или копать канавы, а значит, только мешаете.

Рачитель Джона кивнул:

— Я лишь хотел взглянуть на укрепления.

— Они выдержат, — ответил Меченый с уверенностью, которой вовсе не чувствовал.

— Выдержат, — подтвердил Джона. — Создатель не оставит нас без защиты в доме Своем. Вот почему Он послал вас.

— Я не Избавитель, — нахмурился Меченый. — Никто меня не посылал, и никто не знает, чем кончится эта ночь.

Джона снисходительно улыбнулся, как взрослый невежественному ребенку:

— По-вашему, это простое совпадение, что вы явились в час великой нужды? Не мне решать, Избавитель вы или нет, но вы здесь, как и все мы, потому что такова воля Создателя, а Он ничего не делает без причины.

— И по какой же причине Он наслал на ваш поселок горячку?

— Я не говорю, что знаю Его промысел, — спокойно ответил Джона, — но мне известно, что Он есть. Однажды мы оглянемся и поразимся своей слепоте.

* * *

Когда Лиша вошла в Праведный дом, Дарси устало сидела на корточках рядом с Вайкой, промокая ее горячий лоб влажной тканью.

Лиша подошла к ним и забрала у Дарси тряпку.

— Ляг поспи, — посоветовала она, увидев неизбывную усталость в глазах женщины. — Солнце скоро сядет, и тогда нам понадобятся все силы. Иди. Отдохни, пока можешь.

Дарси покачала головой:

— На том свете отдохну. На этом — буду работать.

Лиша посмотрела на нее, кивнула и достала из кармана фартука темную смолку в вощеной бумаге:

— На, пожуй. Завтра придется несладко, зато ночью не захочется спать.

Дарси кивнула и принялась жевать смолку, пока Лиша, склонившись, осматривала Вайку. Травница сняла бурдюк с плеча и выдернула затычку.

— Помоги ей сесть.

Дарси приподняла Вайку, чтобы Лиша могла напоить ее снадобьем. Вайка закашлялась, но Дарси потерла ей шею и помогла проглотить лекарство.

Лиша встала и оглядела бесконечные ряды распростертых тел. Перед уходом в хижину Бруны она обработала самые страшные раны, но еще много костей предстояло вправить, много ран — заштопать, не говоря уже о том, чтобы дать лекарство десяткам бесчувственных тел.

Она была уверена, что совладает с горячкой, если у нее будет время. Возможно, в некоторых случаях болезнь зашла слишком далеко и будет сопротивляться или сведет больных в могилу, но большинство ее детей поправится.

Если они переживут эту ночь.

Она подозвала добровольцев, раздала лекарства и объяснила, чего ждать и что делать, когда начнут поступать раненые.

* * *

Рожер настраивал скрипку, наблюдал за работой Лиши и ее помощников и чувствовал себя трусом. В глубине души он знал, что Меченый прав и надо пользоваться своими сильными качествами, как любил повторять Аррик. Но прятаться за каменными стенами, пока другие принимают бой, от этого было не легче.

Не так давно ему и в голову не пришло бы отложить скрипку и взять оружие, но ему надоело прятаться, пока другие умирают за него.

Если он когда-нибудь сможет поведать историю о битве за Лесорубову Лощину, она переживет его внуков. Но какова же его собственная роль? Игра на скрипке в укрытии не стоит даже строчки, не говоря уже о строфе.

Глава 31Битва за Лесорубову Лощину332 п. в

На переднем крае стояли лесорубы. Они привыкли валить деревья и таскать бревна, и плечи их были широки, а руки бугрились мышцами, но некоторые, как Седой Йон, давно миновали пору расцвета; другие же, как сын Рена Линдер, еще не вошли в полную силу. Они стояли бок о бок в переносном круге и сжимали влажные топорища. Смеркалось.

Три самые жирные коровы Лощины были привязаны к столбам в центре площади, за лесорубами. От снадобья Лиши они крепко спали стоя.

За коровами располагался самый большой круг. В нем стояли те, кто не мог сравниться грубой силой с лесорубами, зато их было больше. Почти половину из них составили женщины и даже девочки лет пятнадцати. Они угрюмо стояли рядом с мужьями, отцами, братьями и сыновьями. Меррем, дородная жена мясника Дага, поигрывала меченым тесаком, готовясь пустить его в ход.

Дальше была замаскированная яма, а за ней — третий круг у входа в Праведный дом. В нем с длинными копьями стояли все, кто был слишком стар или хил, чтобы сновать по грязной площади, в том числе Стефни.

У всех было меченое оружие. Те, кому предстояло сойтись с демонами в ближнем бою, соорудили себе круглые щиты из крышек от бочек, расписанных заградительными метками. Меченый изготовил только один щит, остальные были вполне приличными копиями.

На краю загона за мечеными столбами стояла артиллерия — дети немногим старше десяти с луками и рогатками. Некоторым взрослым достались драгоценные петарды или хрупкие склянки Бенна, начиненные пропитанной жидким огнем ветошью. Маленькие дети держали фонари с козырьками от дождя, чтобы поджигать снаряды. Те, кто отказался драться, ютились с животными под навесом в глубине загона, укрывавшим праздничные огни Бруны от стихии.

Многие, в том числе Энд, взяли назад обещание воевать и спрятались за метками, несмотря на презрение товарищей. Меченый ехал по площади на Сумеречном Плясуне и видел, что многие с тоской и страхом поглядывают на загон.

Подземники поднялись. Раздались крики, и многие дрогнули, их решимость ослабла. Страх угрожал победить жителей Лощины еще до начала битвы. Скупые советы Меченого, куда и как бить, — ничто по сравнению с целой жизнью, полной трепета.

Меченый заметил, что Бенн трясется. К его дрожавшему бедру прилипла штанина, мокрая отнюдь не от дождя. Воин спешился и встал перед стеклодувом.

— Бенн, почему ты здесь? — громко спросил он, чтобы все слышали.

— Из-за м-моих д-дочерей. — Бенн кивнул в сторону Праведного дома. Он так дрожал, что казалось, вот-вот уронит копье.

Меченый кивнул. Большинство поселян вышло на площадь, чтобы защитить своих родных, беспомощно лежавших в Праведном доме. Иначе они все попрятались бы в загон. Он указал на сгущавшихся подземников.

— Боишься их? — спросил он еще громче.

— Д-да, — выдавил Бенн. По его щекам струились слезы вперемешку с дождем. Другие закивали вместе с ним.

Меченый сорвал с себя одежду. Никто еще не видел его обнаженным, и люди ахнули, рассмотрев сплошной узор меток на его теле.

— Смотри, — приказал он Бенну, хотя обращался ко всем.

Он вышел из круга и зашагал к семифутовому лесному демону, который только начал сгущаться. Затем обернулся и постарался взглянуть в глаза каждому жителю Лощины. Убедившись, что они пристально наблюдают за ним, Меченый крикнул:

— Вот кого вы боитесь!

Резко повернувшись, Меченый ударил подземника открытой ладонью в челюсть. Сгустившийся демон рухнул во вспышке магии. Подземник завизжал от боли, но быстро оправился и присел на хвост, чтобы пружинисто прыгнуть. Местные с открытыми ртами смотрели на сцену во все глаза, думая, что Меченого ждет верная гибель.

Лесной демон прыгнул, но Меченый сбросил сандалию, развернулся и ударил подземника меченой пяткой в бронированную грудь. Раздался грохот, и демон снова покатился по земле; грудь его обуглилась и почернела.

Меченый направился к своей жертве. На него бросился лесной демон поменьше, но воин схватил его за лапу и швырнул за спину, воткнув в глаза меченые большие пальцы. Раздалось шипение, взвился дымок. Подземник завизжал и побрел прочь, шатаясь и хватая себя лапами за морду.

Тем временем первый демон снова бросился на Меченого. Воин развернулся, и подземник по инерции пролетел мимо. Меченый перехватил его и сжал голову твари руками. Он давил все сильнее, не обращая внимания на тщетные попытки демона вырваться, и ждал, когда обратная связь наберет силу. Наконец череп твари раскололся во вспышке магии, и они вместе упали в грязь.

Меченый встал над трупом. Остальные демоны держались подальше, шипели и высматривали слабое место. Меченый зарычал на них, и те, что стояли слишком близко, попятились.

— Не ты должен бояться их, Бенн-стеклодув! — Голос Меченого был подобен реву бури. — Они должны бояться тебя!

Жители Лощины потрясенно молчали. Многие упали на колени, рисуя метки в воздухе перед собой. Меченый подошел к Бенну. Стеклодув больше не дрожал.

— Помни об этом, — Меченый стер грязь с меток одеждой, — когда страх вновь сожмет твое сердце.

— Избавитель, — прошептал Бенн, и остальные принялись повторять за ним.

Меченый резко покачал головой, капли дождя полетели во все стороны.

— Избавитель — ты! — Он ткнул Бенна в грудь, развернулся и рывком поднял с колен другого мужчину. — И ты!

Он обвел руками всех вышедших навстречу ночи и взревел:

— Вы все — Избавители! Если подземники боятся Избавителя, пусть трепещут перед сотней Избавителей!

Он потряс кулаком, и жители Лощины взревели в ответ.

Вновь сгустившиеся демоны с утробным рычанием расхаживали взад и вперед, покуда не решаясь напасть. Один за другим они замирали и приседали; могучие лапы бугрились мышцами.

Меченые глаза воина пронзили мрак на левом фланге. Огненные демоны держались подальше от канавы, зато лесные смело топали по воде.

— Поджигай! — крикнул Меченый и указал на канаву большим пальцем.

Бенн чиркнул спичкой о ноготь, заслонил крошечный огонек от дождя и ветра и поджег фитиль свиристелки. Тот зашипел, плюясь искрами. Бенн распрямился и швырнул свиристелку в канаву.

В верхней точке фитиль догорел, и из свиристелки вырвался сноп искр. Толстая бумажная трубка с пронзительным свистом завертелась огненным колесом и врезалась в масляную пленку на воде.

Лесные демоны завизжали, когда вода над их коленями вспыхнула, и упали, в ужасе сбивая пламя, расплескивая масло и распространяя огонь.

Огненные демоны с радостными воплями попрыгали в пламя, забыв о воде под ним. Вода вскипела, и Меченый улыбнулся их крикам.

Огонь озарил площадь мерцающим светом, и лесорубы ахнули, увидев полчища демонов. Воздушные ловко кружили в небе, несмотря на ветер и дождь. Проворные огненные шныряли под ногами; в алом свечении их глаз и рыл темнели громадные силуэты скальных демонов, которые пока держались поодаль. И еще лесные. Несметные орды лесных демонов.

— Можно подумать, сами деревья вышли на бой с лесорубами, — в благоговейном страхе произнес Седой Йон, и многие закивали, ужасаясь.

— Мне любое дерево нипочем, — прорычал Гаред, замахнувшись топором.

Его похвальба приободрила лесорубов, и они расправили плечи. Подземники вскоре набрались решимости и кинулись на них, выставив когти. Метки преградили им путь, и лесорубы вскинули топоры.

— Стойте! — крикнул Меченый. — Вспомните план!

Лесорубы замерли и предоставили демонам тщетно колотиться о метки. Подземники обтекали круг с обеих сторон, выискивали слабое место, и лесорубы вскоре потерялись в море шершавых шкур.

Первым коров заметил огненный демон размером не больше кота. Он заверещал, прыгнул на спину животному и глубоко вонзил когти. Корова проснулась и замычала от боли, когда крошечный подземник вырвал кус мяса.

Услышав мычание, подземники забыли о лесорубах. Они набросились на коров, раздирая их на части. Кровь била фонтаном, смешивалась с дождем и падала в грязь. Даже один воздушный демон спикировал, выдернул себе шмат и взмыл обратно в небо.

Подземники мгновенно сожрали коров, но явно не насытились. Они перешли к следующему кругу, бросаясь на метки в снопах магических искр.

— Стойте! — снова крикнул Меченый, поскольку люди вокруг напряглись. Он отвел копье, пристально наблюдая за демонами. Выжидая.

И он ждал не напрасно. Вот демон пошатнулся, потерял равновесие.

— Пора! — взревел воин, выскочил из круга и пронзил голову демона копьем.

Жители Лощины с первобытным рыком набросились на одурманенных врагов. Они самозабвенно рубили и кололи. Демоны визжали, но благодаря зелью Лиши отбивались вяло. Местные сражались небольшими группами, как велел Меченый, пронзали демонов со спины, когда те поворачивались к их товарищам. Меченое оружие вспыхивало, и теперь в воздух бил черный ихор.

Меррем отрубила тесаком лапу лесному демону, а ее муж Даг по самую рукоять воткнул под мышку чудовищу мясницкий нож. Воздушный демон, сожравший отравленное мясо, рухнул на площадь. Бенн вонзил в него копье и с силой повернул. Меченый наконечник жарко вспыхнул.

Метки на деревянных щитах были непреодолимой преградой для демонов, и местные жители, увидевшие это, исполнились уверенности и принялись еще беспощаднее рубить одурманенных подземников.

Но не все демоны были отравлены. Те, что стояли поодаль, принялись рваться в центр. Меченый дождался, пока преимущество внезапности иссякнет, и крикнул:

— Артиллерия!

Дети в загоне завопили и принялись палить из рогаток в полчища тварей перед кругом лесорубов. Хрупкое стекло разбивалось о задубелые шкуры лесных демонов, и жидкое содержимое склянок липло к шкурам, несмотря на дождь. Демоны ревели, но не могли прорваться за меченые столбы небольшого загона.

Пока подземники бесновались, дети носились с фонарями, поджигая фитили огней Бруны и стрелы, наконечники которых заранее обмотали ветошью и окунули в смолу. Единого залпа, как было задумано, не вышло, но это ничего не изменило. От первой же стрелы на спине лесного демона занялся жидкий огонь. Тварь завизжала, налетела на товарища, и тот загорелся тоже. На подземников посыпались праздничные шутихи, пистоны, ракеты. Одних они пугали светом и шумом, других поджигали. Демоны горели, озаряя ночь.

Одна свиристелка упала в мелкую канаву, выкопанную перед кругом лесорубов через всю площадь. Искра воспламенила жидкий огонь; варево жарко разгорелось, подожгло еще несколько лесных демонов и отрезало остальных от товарищей.

Но между кругами, вдали от огней, битва кипела вовсю. Одурманенные демоны почти не сопротивлялись, но их товарищей вооруженные людишки не страшили. Бойцы теряли друг друга, многие поддавались страху и отступали. Подземники бросались в прорехи в строю.

— Лесорубы! — крикнул Меченый, насадив на копье огненного демона.

Гаред со товарищи, защищенные с тыла, взревели и выскочили из круга, с тыла напав на демонов, атаковавших группу Меченого. Шкуры лесных демонов были толстыми и шишковатыми, как старая кора, даже без магии, но лесорубы всю жизнь валили лес, а метки на их топорах высасывали магию из вражьих панцирей.

Гаред первым ощутил прилив сил, когда метки высосали магию демона и обратили силу чудовища против него самого. Топорище задрожало в руках лесоруба, мурашки пробежали по коже, и на долю секунды Гареда охватил экстаз. Он отсек подземнику голову, взвыл и бросился на следующего.

Демонов теснили с обеих сторон, и им приходилось несладко. За столетия владычества они привыкли не бояться людей, даже если те лезут в драку, и не ожидали сопротивления. Из высокого окна хоров Праведного дома Уонда с пугающей методичностью стреляла из лука. Каждый меченый наконечник пронзал плоть демона, подобно молнии.

В воздухе стоял густой запах крови, и крики боли были слышны на мили вокруг. Вдали раздался жуткий вой. Скоро явятся новые орды подземников, а людям никто не придет на помощь.

Противник быстро опомнился. Мало кто из людей мог потягаться с лесными демонами, даже лишенными несокрушимой брони. Самый мелкий из них был равен силой скорее Гареду, чем обычному человеку.

Меррем атаковала огненного демона размером с крупную собаку; ее тесак уже почернел от ихора. Она размахнулась им под прикрытием щита.

Подземник заверещал и плюнул огнем. Меррем заслонилась щитом, но его метки были бессильны перед пламенем, и дерево вспыхнуло. Рука Меррем загорелась, женщина завизжала, упала и покатилась в грязи. Демон бросился на нее, но Даг подоспел на помощь. Могучий мясник вспорол подземнику брюхо, как борову, и взвыл — раскаленная кровь подожгла его кожаный фартук.

Лесной демон на четвереньках поднырнул под топор, которым яростно орудовал Эвин, и прыгнул, застав лесоруба врасплох и сбив его с ног. Эвин заорал при виде оскаленной пасти, но его волкодавы с лаем набросились на демона сбоку и сбили на землю. Эвин быстро пришел в себя и зарубил упавшего подземника, но тот успел вспороть брюхо одной из огромных собак. Лесоруб в ярости завопил, еще раз ударил топором уже мертвого врага и развернулся в поисках нового. Глаза его пылали безумием.

В этот миг во рву догорел жидкий огонь, и лесные демоны, отрезанные от битвы, снова начали наступать.

— Петарды! — крикнул Меченый, растоптав скального демона копытами Сумеречного Плясуна.

Повинуясь приказу, самые старшие артиллеристы взялись за драгоценное и капризное оружие. Петард нашлось едва ли с десяток — Бруна не любила их мастерить, опасаясь, что мощные снаряды попадут в дурные руки.

Фитили загорелись, петарды полетели в надвигавшихся демонов. Один из жителей Лощины уронил скользкую от огня трубку в грязь и недостаточно быстро нагнулся, чтобы ее подобрать. Петарда взорвалась у него в руках, разодрав на куски его и мальчика с фонарем. Взрывная волна сбила с ног еще несколько человек. Они лежали и стонали от боли.

Одна из петард взорвалась между двумя лесными демонами. Оба рухнули в корчах. Один загорелся и больше не поднялся. Другой покатился по грязи, чтобы потушить огонь, дернулся, уперся лапой и попытался встать. Волшебная шкура уже залечивала раны.

Другая петарда попала в девятифутового скального демона. Тот поймал ее лапой и наклонился к диковинке. Петарда взорвалась.

Когда дым рассеялся, демон только помотал головой и вновь пошел атакой на поселян. Уонда всадила в него три стрелы, но лишь разозлила еще больше.

Гаред вышел ему навстречу и заревел в ответ. Могучий лесоруб поднырнул под первый удар и всадил топор в грудину. Сладостная дрожь магии пробежала по его рукам. Демон наконец рухнул, и Гареду пришлось взобраться на него, чтобы выдернуть топор из толстой брони.

Воздушный демон спикировал и раскроил Флинна кривыми когтями почти напополам. Уонда закричала у окна и пронзила подземника стрелой, но было уже поздно — ее отец рухнул на землю.

Лесной демон размахнулся, и голова Рена взмыла в воздух. Топор дровосека упал в грязь. Линдер отсек лапу убийце отца.

На правом фланге, рядом с загоном, Седого Йона задел скользящий удар. Его оказалось достаточно, чтобы сбить старика с ног. Йон цеплялся за землю, пытаясь встать. Демон направился к нему, чтобы добить, но Энд сдавленно крикнул, выскочил из меченого загона, схватил топор Рена и вонзил в спину твари.

Другие, забыв о страхе, последовали его примеру и покинули загон, чтобы поднять оружие павших и оттащить раненых в безопасное место. Кит сунул ветошь в последнюю склянку с подземным огнем, поджег ее и швырнул в морду лесному демону, чтобы прикрыть своих сестер, пока они тащили раненого в загон. Демон вспыхнул, но радовался Кит недолго — огненный демон запрыгнул на убитого собрата и весело заверещал, греясь в языках пламени. Кит развернулся и побежал, но подземник прыгнул ему на спину и сбил с ног.

Меченый, казалось, сражался повсюду одновременно и убивал демонов копьем, а то и голыми руками и ногами. Сумеречный Плясун держался рядом с хозяином и орудовал копытами и рогами. Человек и конь бросались в самую гущу битвы, сеяли ужас в рядах подземников, а добивали демонов уже местные. Меченый сбился считать, сколько раз останавливал смертельный удар, позволяя жертве встать и вернуться в бой.

Воспользовавшись неразберихой, несколько подземников прорвались сквозь центральный строй, обошли второй круг, наступили на ткань и рухнули на меченые шипы на дне ямы. Почти все они задергались в агонии, пронзенные убийственной магией, но один избежал шипов и взобрался по стене. Меченый топор отсек ему голову, прежде чем подземник успел вернуться в бой или убежать.

Но твари продолжили прибывать, и когда яма лишилась маскировки, принялись спокойно обтекать ее с двух сторон. Раздался крик, Меченый обернулся и увидел отчаянную битву у входа в Праведный дом. Подземники чуяли слабых и больных за его стенами и лезли вон из кожи, чтобы прорваться и устроить резню. Не осталось даже меловых меток, их смыл вездесущий дождь.

Толстый слой жира на булыжной мостовой у дверей немного задержал подземников. Твари падали на хвосты, налетали на метки третьего круга. Но вскоре они продолжили атаку, цепляясь когтями за землю.

Женщины у дверей кололи демонов длинными копьями. В круге им ничто не угрожало, и казалось, они выстоят, но вот наконечник копья Стефни увяз в шишковатой шкуре демона. Тварь выдернула женщину из круга, и Стефни зацепила ногой веревку. Строй меток нарушился, сеть рухнула.

Меченый ринулся на помощь, перескочил через двенадцатифутовую яму, но даже ему не хватило скорости, чтобы предотвратить резню. Когда он набросился на тварей, тела уже летели во все стороны и кровь била фонтанами.

Схватка окончилась. Меченый стоял и тяжело дышал в окружении нескольких уцелевших женщин. Как ни странно, Стефни была среди них. Она перемазалась ихором, но, казалось, ничуть не устала. В глазах ее застыла непреклонная решимость.

Огромный лесной демон бросился в атаку, и они дружно развернулись, чтобы встретить его, но подземник перехитрил их — припал к земле и прыгнул на стену Праведного дома. Цепляясь за щели между камнями, он проворно пополз наверх, и Меченый не успел поймать его за болтавшийся хвост.

— Берегись! — крикнул Меченый Уонде, но девочка увлеченно стреляла из лука и не услышала.

Демон схватил ее и перебросил за спину, словно докучливую помеху. Меченый бросился к стене, проехал по жиру и грязи на коленях и поймал изломанное окровавленное тело до того, как оно коснулось земли, но в тот же миг демон протиснулся через открытое окно в Праведный дом.

Меченый помчался к боковому входу, но за углом резко остановился — на его пути стояла дюжина демонов и тупо таращилась на метки замешательства. Он взревел и прыгнул в их гущу, прекрасно зная, что не успеет.

* * *

От стен Праведного дома отражались стоны боли, и крики демонов держали всех в напряжении. Кто-то плакал или медленно раскачивался взад и вперед, кто-то метался в бреду.

Лиша старалась успокоить пациентов, утешала самых вменяемых и поила снотворным самых неразумных, чтобы те не повредили себе швы и не поранились в горячечном бреду.

— Я могу сражаться! — настаивал Смитт.

Могучий трактирщик тащил Рожера по полу, и бедолага жонглер тщетно пытался его удержать.

— Ты болен! — бросилась к нему Лиша. — Тебя убьют, если ты сунешься на улицу!

На ходу она смочила лоскут жидкостью из маленького пузырька. Если прижать к лицу, пары быстро утихомирят буяна.

— Моя Стефни сражается! — крикнул Смитт. — Мой сын и мои дочери!

Он перехватил руку Лиши с лоскутом и грубо оттолкнул травницу. Та налетела на Рожера, и они вместе покатились по полу. Смитт потянулся к засову на главных дверях.

— Смитт, стой! — крикнула Лиша. — Ты впустишь демонов, и нас всех убьют!

Невменяемый от жара трактирщик вцепился в засов обеими руками и приподнял его, не обращая внимания на крики.

Дарси схватила его за плечо, развернула к себе и врезала кулаком в челюсть. От удара Смитт обернулся вокруг своей оси и рухнул на пол.

— Иногда грубая сила полезнее, чем травы и иглы, — сказала Дарси Лише, встряхивая онемевшей рукой.

— Теперь я понимаю, зачем Бруне нужна была палка, — согласилась Лиша.

Травницы взяли Смитта под мышки и потащили обратно на тюфяк. Битва за дверями разгоралась.

— Можно подумать, все демоны Недр явились за нами, — пробормотала Дарси.

Наверху раздался грохот и крик Уонды. Ограждение хоров разлетелось, деревянные балки рухнули вниз, пришибив одного бедолагу и ранив другого. Огромный демон приземлился прямо на пациентку и вырвал ей горло, прежде чем та успела понять, что происходит.

Кошмарный лесной демон выпрямился в полный рост, и у Лиши екнуло в груди. Травницы застыли на месте, Смитт недвижно висел между ними. Копье, которое дал Меченый, Лиша оставила у стены, но даже будь оно под рукой, разве она в силах остановить громадного подземника? Демон завыл, и у Лиши подогнулись колени.

И в этот миг Рожер вклинился между травницами и подземником. Демон зашипел на него, и жонглер с трудом сглотнул. Инстинкты повелевали ему бежать и прятаться, но он сунул скрипку под подбородок, коснулся смычком струн и наполнил Праведный дом печальной и пленительной мелодией.

Подземник зашипел на жонглера и оскалил зубы, длинные и острые, как кухонные ножи, но Рожер не запнулся ни на миг. Лесной демон застыл, склонив голову и с любопытством глядя на человечка.

Через пару секунд Рожер принялся раскачиваться из стороны в сторону. Демон повторял его движения, не сводя взгляда со скрипки.

Рожер приободрился и шагнул влево.

Демон скопировал его движение.

Жонглер шагнул вправо, и подземник переступил следом.

Рожер медленно пошел вокруг лесного демона по широкой дуге. Завороженное чудовище поворачивалось за ним, пока не отвернулось от потрясенных и испуганных пациентов.

Лиша тем временем положила Смитта на тюфяк и взяла копье. Оно казалось всего лишь колючкой — лапы демона были намного длиннее, — но девушка смело шагнула вперед, зная, что лучшего момента не представится. Она стиснула зубы и со всей силы вонзила меченое копье в спину подземника.

Вспыхнула магия. По рукам Лиши пробежала сладостная дрожь, и девушку отбросило отдачей. Она смотрела, как демон визжит и мечется, пытаясь вырвать из спины сияющее древко. Рожер отступил в сторону. В агонии тварь налетела на парадные двери и пала замертво. Двери рухнули.

Демоны радостно взвыли и бросились в пролом, но Рожер встретил их музыкой. Вместо нежной завораживающей мелодии из-под его смычка посыпались резкие пронзительные звуки. Подземники попятились, зажимая уши.

— Лиша!

Боковая дверь с грохотом распахнулась. Лиша обернулась и увидела Меченого, залитого ихором и собственной кровью. Он лихорадочно оглядел зал, увидел мертвого лесного демона, обернулся и посмотрел Лише в глаза. На его лице отражалось безмерное облегчение.

Ей захотелось броситься к нему в объятия, но он повернулся и ринулся к разбитым дверям. Рожер в одиночку сдерживал демонов, и его музыка была надежнее любых меток. Меченый отпихнул труп лесного демона, выдернул копье и перебросил Лише. Затем он растворился в ночи.

Лиша выглянула на площадь, и ее сердце сжалось. Десятки ее мертвых и умирающих детей лежали в грязи, а битва продолжала бушевать.

— Дарси! — позвала она, и женщины вместе выбежали в ночь, чтобы затащить раненых в дом.

Когда Лиша подбежала к Уонде, девочка лежала на земле и задыхалась. Ее одежда была порвана когтями демона и пропитана кровью. Лесной демон бросился на травниц, когда они наклонились поднять девочку, но Лиша выудила из кармана фартука хрупкую склянку и швырнула ему в морду. Демон взвыл — растворитель разъел ему глаза, — и травницы поспешили прочь со своей подопечной.

Они положили девочку в доме. Лиша выкрикнула наставления одной из помощниц и снова выбежала на улицу. Рожер стоял у входа. Скрежет его скрипки невидимой стеной преграждал демонам путь и защищал Лишу и всех, кто перетаскивал раненых внутрь.

* * *

Битва то разгоралась, то затухала всю ночь. Уставшие жители поселка возвращались в переносные круги или заходили в Праведный дом, чтобы перевести дух и глотнуть воды. В течение часа не было видно ни одного демона, а потом их явилась целая стая — должно быть, примчались на шум битвы за несколько миль.

Дождь прекратился, но никто не заметил, когда он кончился, — все были слишком увлечены сражением и оказанием помощи раненым. Дровосеки выстроились стеной у парадных дверей, а Рожер носился по площади и отваживал демонов игрой на скрипке, пока собирали раненых.

Когда солнце выглянуло из-за горизонта, грязь на площади превратилась в жуткое месиво крови и ихора, разбросанных тел, оторванных рук и ног. Многие в ужасе отскочили, когда трупы демонов вспыхнули под лучами солнца. Казалось, что жидкий огонь взрывается по всей площади. Солнце завершило битву, испепелив немногочисленных демонов, которые еще дергались.

Меченый смотрел в лица выжившим — уцелела в лучшем случае половина его воинов — и поражался их силе и решимости. Казалось невозможным, что еще дня не прошло с тех пор, как те же люди были совершенно сломлены и напуганы. Лощина потеряла много жителей, но была сильнее, чем когда-либо прежде.

— Хвала Создателю!

Рачитель Джона, опираясь на палку, выбрался на площадь и принялся чертить в воздухе метки, пока демоны полыхали под утренним солнцем. Он подошел к Меченому и встал перед ним.

— Это сделал ты, — произнес он.

Меченый покачал головой:

— Нет. Это сделали вы. Все вместе.

— Мы, — кивнул Джона. — Но только потому, что ты пришел и указал нам путь. В этом не может быть сомнений.

Меченый нахмурился:

— Приписывать победу себе — значит принизить жертву тех, кто пал сегодня ночью. Держи свои пророчества при себе, рачитель. Этим людям они ни к чему.

Джона низко поклонился.

— Как скажешь, — произнес он, но Меченый почувствовал, что вопрос не закрыт.

Глава 32Конец Лесорубовой Лощины332 п. в

Лиша помахала рукой Рожеру и Меченому, завидев их на тропе. Когда мужчины спешились, травница опустила кисть в банку с краской.

— Ты быстро учишься, — заметил Меченый, осмотрев метки, которые она нарисовала на перилах крыльца. — Они удержат целую стаю подземников.

— Быстро? — вскинулся Рожер. — Ночь, да это еще мягко сказано! Месяц назад она не могла отличить воздушную метку от огненной!

— Он прав, — признал Меченый. — Можно пять лет проходить в подмастерьях метчика и рисовать далеко не так ловко.

Лиша улыбнулась:

— Я всегда быстро училась. К тому же вы с моим отцом хорошие учителя. Жаль, я не занялась этим раньше.

— Жаль, нельзя вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, — пожал плечами Меченый.

— Я бы все изменил, — поддакнул Рожер.

Лиша рассмеялась и пригласила их в хижину.

— Ужин почти готов.

Она направилась к огню.

— Как прошло собрание совета? — спросила Лиша, помешивая ароматное варево.

— Идиоты, — проворчал Меченый.

Она снова прыснула:

— Настолько хорошо?

— Совет проголосовал за то, чтобы переименовать поселок в Лощину Избавителя, — сообщил Рожер.

— Это просто название. — Лиша подошла к столу и налила всем чаю.

— Дело не в названии, дело в сути, — поморщился Меченый. — Я запретил называть меня Избавителем в лицо, но все равно слышу, как они шепчутся за спиной.

— Проще смириться, — сказал Рожер. — Шила в мешке не утаишь. Эту историю уже рассказывают все жонглеры севернее Красийской пустыни.

Меченый покачал головой:

— Я не стану лгать и притворяться кем-то другим, чтобы облегчить себе жизнь. Если бы я искал легкой доли…

Он умолк.

— Как подвигается ремонт? — перевела тему Лиша, когда его взгляд затуманился.

Рожер улыбнулся:

— Теперь, когда все поправились благодаря твоим зельям, дома растут, как грибы после дождя. Скоро ты сможешь вернуться в поселок.

Лиша покачала головой:

— Это хижина — все, что у меня осталось от Бруны. Теперь это мой дом.

— На отшибе опасно, — предупредил Меченый.

Лиша пожала плечами:

— Я понимаю, почему ты велел проложить новые улицы в форме метки, но в жизни особняком есть свои преимущества.

— Неужели? — Меченый выгнул татуированную бровь.

— Разве хорошо жить в окружении демонов? — удивился Рожер.

Лиша потягивала чай.

— Моя мать тоже не хочет переезжать. Мол, к чему утруждаться? Новые метки надежны, а лесорубы крошат демонов в капусту.

Меченый нахмурился:

— Конечно, сейчас кажется, что мы прижали подземников к ногтю, но история войн с демонами учит тому, что это не навсегда. Они вернутся с новыми силами. Лесорубова Лощина должна быть готова.

— Лощина Избавителя, — поправил Рожер.

Меченый нахмурился. Жонглер ухмыльнулся.

— Пока ты здесь, Лощине ничего не грозит. — Лиша потягивала чай, не обращая внимания на Рожера, и пристально наблюдала за Меченым поверх чашки.

Он помедлил с ответом, и девушка поставила ее.

— Ты уезжаешь, — поняла она. — Когда?

— Когда Лощина будет готова. — Меченый не стал отрицать. — Я впустую потратил годы, скрывая метки, которые могут сделать Свободные города по-настоящему свободными. Я должен разнести их по городам и весям Тесы, чтобы каждый мог бросить вызов ночи.

Лиша кивнула.

— Мы хотим тебе помочь, — сказала она.

— Ты и так помогаешь. Пока Лощина в твоих руках, мне нечего о ней беспокоиться.

— Этого мало, — возразила Лиша. — Кто-то должен научить других травниц изготавливать огни и яды, лечить раны, нанесенные подземниками.

— Запиши на бумаге.

Лиша фыркнула:

— Доверить мужчине секреты огня? Ну уж нет.

— В любом случае я не смогу записать, как играть на скрипке, — добавил Рожер. — Даже если выучусь грамоте.

Меченый помедлил и покачал головой:

— Нет. Вы только задержите меня. Мне предстоит неделями скитаться в глуши, а у вас для этого кишка тонка.

— Кишка тонка? — переспросила Лиша. — Рожер, закрой ставни.

Мужчины с любопытством посмотрели на нее.

— Закрой, — повторила она.

Рожер покорно встал, затворил ставни и погрузил хижину в темноту. Лиша уже трясла склянку с химикатами, от которой исходило призрачное сияние.

— Люк, — приказала она, и Меченый поднял крышку люка в погреб, где хранился подземный огонь. Оттуда едко потянуло химикатами.

Лиша первой спустилась во мрак, держа над головой склянку. Она подошла к настенным светильникам и добавила химикаты в стеклянные колбы, но Меченый видел в полной темноте не хуже, чем ясным днем, и задохнулся от удивления еще до того, как стало светло.

В погребе появились прочные столы, и на них лежало полдюжины вскрытых подземников.

— Создатель! — Рожер закашлялся и убежал наверх. Внизу стало слышно, как он давится.

— Что ж, возможно, у Рожера и вправду кишка еще тонка, — усмехнулась Лиша и посмотрела на Меченого. — Кстати, о кишках… Ты знаешь, что у лесных демонов два желудка? Один над другим, как в песочных часах.

Она взяла инструмент и развела в стороны плоть мертвого демона.

— Сердца смещены вправо и вниз, но между третьим и четвертым ребром есть щель. Полезно знать, если хочешь нанести смертельный удар.

Меченый в изумлении рассматривал демона. Затем он перевел взгляд на Лишу и словно впервые увидел ее.

— Где ты их раздобыла?

— Попросила дровосеков, которых ты отправил патрулировать эту окраину. Они охотно снабдили меня образцами. Но вот что еще интересно… У демонов нет половых органов. Они бесполы.

Меченый удивленно взглянул на нее:

— Как так?

— Обычное дело среди насекомых. У них бывают бесполые касты рабочих и солдат и касты, обладающие полом, которые управляют ульем.

— Ульем? — переспросил Меченый. — То есть Недрами?

Лиша пожала плечами.

Меченый нахмурился:

— В гробницах Анох-Сана сохранились картины Первой войны с демонами. На них есть странные породы подземников, каких я ни разу не видел.

— И неудивительно. Мы очень мало знаем о них.

Лиша взяла его за руки.

— Я всю жизнь мечтала о чем-то большем, чем просто лечить простуду и принимать роды. Это мой шанс изменить жизнь многих людей, а не горстки. Ты думаешь, грядет война? Мы с Рожером поможем тебе победить.

Меченый кивнул и сжал ее руки в ответ:

— Ты права. Вы с Рожером помогли Лощине в ту первую ночь не меньше, чем я. Глупо отказываться от вашей помощи.

Лиша шагнула к нему и положила руку на лицо под капюшоном. На мгновение Меченый прильнул к прохладной ладони.

— В этой хижине достаточно места для двоих, — прошептала девушка.

Глаза Меченого широко распахнулись, он напрягся.

— Почему ты боишься меня больше, чем демонов? — спросила Лиша. — Я настолько тебе отвратительна?

Меченый покачал головой:

— Разумеется, нет.

— Тогда в чем дело? Я не стану отговаривать тебя воевать.

Тот помолчал.

— Где двое, там и трое, — наконец произнес он и высвободился.

— Что же в этом плохого?

Меченый глубоко вдохнул и отошел к другому столу, не глядя Лише в глаза.

— Тем утром, когда я боролся с демоном…

— Я помню, — подтолкнула Лиша, когда он умолк.

— Демон пытался укрыться в Недрах.

— И потащил тебя за собой. Я видела, как вы оба стали прозрачными и погрузились в землю. Перепугалась до полусмерти.

Меченый кивнул:

— А я-то как перепугался! Передо мной открылся путь в Недра. Он звал меня, тянул вниз.

— Но при чем тут мы?

— Дело не в демоне, дело во мне. Я управлял переходом и вытащил демона обратно на солнце. Недра до сих пор меня манят. Стоит на миг ослабить контроль, и я погружусь в их адские глубины с другими подземниками.

— Метки…

— Дело не в метках. — Он покачал головой. — Говорю тебе, дело во мне. За годы я впитал слишком много их магии. Я больше не человек. Кто знает, какое чудовище я могу породить?

Лиша подошла к нему и взяла его лицо в ладони, как в то утро, когда они занимались любовью.

— Ты хороший человек. — В ее глазах стояли слезы. — Что бы ни сотворила с тобой магия, этого она не изменила. Остальное неважно.

Она прильнула к его губам, но он замкнулся и отстранил ее:

— Для меня — важно. Я не буду с тобой и ни с кем другим, пока не узнаю, кто я такой.

— Тогда я узнаю, кто ты. Клянусь.

— Лиша, ты не можешь…

— Не указывай мне, что я могу, а что нет! Мне надоело жить по чужой указке!

Меченый поднял руки, сдаваясь:

— Прости.

Лиша шмыгнула носом и взяла его за руки:

— Не извиняйся. Я поставлю тебе диагноз и вылечу, как всех остальных.

— Я не болен.

Она печально посмотрела на него:

— Я знаю. А ты, похоже, нет.

* * *

Горизонт Красийской пустыни потемнел. Тысячи воинов шли ряд за рядом. Свободные черные одежды закрывали их лица от колючего песка. Авангард состоял из двух отрядов. Тот, что поменьше, ехал на изящных резвых лошадках; тот, что побольше, — на могучих горбатых животных, привычных к пустыне. За ними шли колонны пехотинцев, а позади тащился бесконечный обоз. У каждого воина было копье с замысловатым узором меток.

Во главе армии ехал мужчина в белом на лоснящемся снежном коне. Он поднял руку. Несметные полчища остановились, молча взирая на развалины Анох-Сана.

У воинов были копья из железа и дерева, у их предводителя — древнее оружие из неведомого яркого металла. То был Ахман асу Хошкамин ам’Джардир, но его люди давно забыли это имя.

Они называли его Шар’Дама Ка, Избавитель.

Питер В. Бретт