– Есть. – Стараясь говорить басом, Уонда потупилась и втянула шею в доспехи. – Слушаюсь.
Она поспешно скрылась в домике.
Сержант хрюкнул и вновь уставился на вырез Лиши.
– Рехнуться можно, каким высоченным становится этот малый.
По дороге в лечебницу Джизелл они держались шумных торговых улиц. На первый взгляд, это был обычный день – люди спешили сделать последние покупки до комендантского часа.
Но если присмотреться, то становились очевидны страх и растерянность. Продуктовые подводы были полупусты, остатки продавали втридорога. Народ ежился, когда мимо случалось протопать деревянным солдатам и Горным Копьям.
Процессия достигла лечебницы на закате. Джизелл открыла дверь на свою частную лестницу:
– Быстрее. Подземники вот-вот восстанут, и нам незачем торчать на улице.
С дальнего конца лестничного колодца доносился такой шум, что Лиша оторопела.
– Я научилась уже по гомону понимать, сколько там занято коек, но ничего подобного не слыхала.
– Оно и неудивительно, – пропыхтела Джизелл. – Кладем по двое на койку, и еще на полу лежат.
– Ночь! – сказала Лиша.
– В то первое новолуние выпотрошили уйму людей, – продолжила Джизелл. – Мы знаем свое дело и потеряли немногих из тех, кто добрался, но нам пришлось соблюдать осторожность и не привлекать внимания, особенно ночью. Мы дожидались дня, и самых тяжелых лечили в темном помещении магией. Остальные пусть справляются сами. У нас кончаются хора.
Она распахнула дверь кабинета, торопливо завела туда спутниц и щелкнула замком. Сидевшая за столом женщина встала и подошла поздороваться.
– Графиня. – Лицо у Джессы было размалевано, как у ее девочек, прическа – безукоризненна. Расправив шелковые юбки, она присела в умелом реверансе. – Какая радость…
Не дав ей договорить, Лиша ударила сорнячницу в нос.
Челюсти отвисли у всех. Лиша их не винила. Она ожидала увидеть здесь Джессу и бить не собиралась, но при виде самодовольной физиономии в ней вскипел гнев.
«Это все магия», – подумала она, благо недавно хорошенько Втянула и не отдала себе отчет, насколько это усилило бурю в душе. Но только ли магия виновата? Лиша поймала себя на том, что смотрит с удовлетворением на Джессу, тяжело осевшую на пол.
Зажимая расквашенный нос, Джесса невнятно заблажила:
– Недва, за што?!
Лиша вспомнила слова Тамоса: «Бывает, что вождь обязан стоять на своем, даже если не прав». Тогда она не согласилась, но теперь оценила его мудростью.
– За Бекку, которую ты чуть не убила, и за всех, кто поплатился за твои махинации.
Достав тряпицу, Джесса высморкалась кровавыми пузырями и опытными пальцами ощупала нос, проверяя, не сломан ли. Затем ущипнула себя за лоб, чтобы остановить кровотечение.
– Ты не без ядер, девонька! Бруна бы расплющила тебе пальцы клюкой. Она бы не потерпела подобного ханжества.
Уонда шагнула вперед:
– Как ты смеешь так разговаривать с госпожой Лишей?!
Джизелл только дотронулась до нагрудной пластины Уонды, но этого хватило, чтобы Уонда остановилась.
– Не суйся, девочка. Разговор давно назрел и пусть идет своим чередом.
– Бруна выгнала тебя, Джесса, а не меня, – сказала Лиша.
Джесса вскинула руки:
– Признаю. Я хотела выкрасть секрет жидкого демонова огня. Знаешь почему?
– Потому что эгоистична и жаждешь власти?
– Потому что мне приказала Арейн! – рявкнула Джесса. – И точно так же велела Бруне меня учить. По-твоему, это случайность?
Лиша моргнула. В этих словах заключался неприятный резон, и они объясняли, почему Арейн так доверяла этой женщине.
– Ты была ей не столь верна, когда опаивала ее сына.
Джесса уперла руки в боки:
– По глазам вижу – ты хочешь обвинить меня во всех бедах, что стряслись за последние месяцы.
– Отчего бы и нет? – парировала Лиша. – Если бы не твои интриги, я никогда не вернулась бы в этот проклятый город. Юкор не послал бы на юг свое огненосное оружие. Рожер остался бы жив.
Джесса влепила ей пощечину. У Лиши взорвалась голова, и она отшатнулась с горящей щекой.
– Не говори мне о Рожере! Этот мальчик был мне как сын. По-твоему, я желала ему зла? Или мне хотелось скрываться, вместо того чтобы поехать на его похороны?
В гневе она воздела палец:
– Да, я травила Райнбека, чтобы оставался бесплоден. Сын Недр заслужил это. Но Рожер враждовал с Джасином задолго до того, как ты вернула его из Лощины. А Юкор возжелал стать королем еще до твоего рождения. Но это ты, и никто другой, сняла доспехи с демона пустыни. Ты могла отравить его или пырнуть промеж ребер и остановить его наступление. Вместо этого ты ублажала его, а он потом перебил половину Лактона и поработил другую. И ты считаешь, что вправе судить меня, – ты, Лиша Свиток? Моих девочек? Ты такая же шлюха, как любая из нас, хотя моим девочкам хватает по крайней мере ума не забывать про яблуневый чай.
Слова эти были намного хлестче пощечины и обнажили все страхи Лиши. Погибло без счета людей, но о том, что произошло между ними с Ахманом, она не жалела. Больше нет. После рождения Олив – нет.
Да и Лактон в конечном счете атаковал не Ахман, а его сын. Она была ни при чем.
– Мы сделали наш выбор, Лиша, и с ним живем, – сказала Джесса. – Но все это потеряло значение. Мы противостоим демонам, и точка.
Сколько раз Лиша повторяла эти слова и слышала, как Арлен кричит о том же из звуковой раковины? На этом зиждилась ее вера, и вот то же самое ей растолковывает Джесса.
И она права.
– Твоя правда, – проговорила Лиша. – Прости меня.
– Пока тебя не было, в Энджирсе кое-что изменилось, – сказала Джизелл. – Травницы и сорнячницы решили, что общего у нас больше, чем казалось. Мы – сопротивление.
– Мозговые демоны заколдовали в Энджирсе половину мужчин, – сообщила Джесса. – Сделали так, что брат не верит брату, но женщин не тронули. Пока никто не пытается убежать днем и не приближается к меткам, которыми мужчины окружают дворец, они занимаются своим делом и не обращают на женщин внимания.
– А ночью? – спросила Лиша.
– Демоны перестали штурмовать стены, – ответила Джизелл. – Кое-где в городе еще восстают полевые и лесные демоны; они убивают всех, кто выйдет из дома, но не трогают ни меток, ни мужчин на стенах.
– Вы нужны им живыми, – сказала Лиша.
– Зачем? – спросила Джесса. – Для чего?
Лиша не ответила.
– Что, по-вашему, сделает стража на стенах, когда появится армия Гареда? Отнесется к вам как к захватчикам и будет стрелять из огненосного оружия, – сказала Джесса. – Жонглеры уже травят байки о меточной ведьме из Лощины, которая движется на север, чтобы свергнуть законного правителя.
– Законного правителя? – оторопела Лиша. – Петер мертв. Кто же на троне?
– Никто не может подтвердить, что он мертв, – возразила Джизелл. – С тех пор как мы вывели мать-герцогиню, дворец запечатан. Говорят, это для защиты герцога. Герольды читают на городской площади указы герцога Петера, в них запрещается подходить к стенам и строящейся великой метке.
– Ночь! – Достав жезл, Лиша нарисовала метки тишины и маскировки. – У вас есть пациенты, которых заразили мозговики?
– Таких немного, – ответила Джизелл. – Подмастерья допрашивают всех новеньких и проверяют, принадлежат ли они себе. Счастье, что мозговым демонам нет дела до раненых, и после того первого нападения таких не было. Поражены те, кто прибыл потом: стражники, пострадавшие, когда пресекали попытки к бегству, или мастеровые, под которыми провалился тротуар во время работ на новой великой метке. Мы поместили их в карантин.
– Их надо допросить, – кивнула Лиша. – Особенно тех, кто строил метку.
– Много из них не выжмешь, – заметила Джесса. – Они вполне откровенны, но стоит спросить о работе, как вмиг замолкают. Придется ходить вокруг да около и строить догадки.
Снова кивнув, Лиша обратилась к Полу:
– Ты уверен, что все еще можешь провести нас во дворец? Ходы в бордель наверняка перекрыты.
– Да, они… заражены, – подтвердил Пол. – Но соединяются с другими, которые известны только королевской семье, и тянутся по всему дворцу.
– Что ты задумала, девонька? – спросила Джизелл.
Лиша пропустила ее вопрос мимо ушей.
– У вас есть петарды?
– Это лечебница, – сказала Джизелл.
– У меня есть, – подмигнула Джесса. – Матери-герцогине нравилось иметь личный запас.
– Который, конечно, исчез после измены и бегства ее сорнячницы, – подхватила Лиша.
– Наконец-то танцуешь в ногу. Сколько тебе нужно?
– Все.
– Такая куча петард привлечет внимание, – предупредила Джесса.
– Ущерб уже наступил, – сказала Лиша. – Кто знает, чем сию секунду заняты мозговики? Быть может, Гаред и солдаты Лощины сражаются насмерть. Нам не проделать задуманного тишком.
Джизелл скрестила на груди руки:
– Проделать – что?
– На рассвете девочки взорвут великую метку, – ответила Лиша. – И когда все отвлекутся, мы проникнем во дворец и убьем мозговика.
Стояла предрассветная мгла, и демоны еще рыскали по улицам Энджирса, но Лиша знала, что мозговики давно попрятались от светлевшего неба. Отряд быстро двигался под покровом музыки Кендалл – сначала наведался в тайник Джессы, где хранились петарды, а затем расставил девочек по местам.
– У нас около четверти часа между тем, как растает последний демон и явится утренняя бригада, – сказала Джесса. – Уйма времени, чтобы заложить заряд, поджечь запал и уйти.
Оставшиеся прибыли в бывшую школу Джессы – ныне казарму для гарнизона деревянных солдат. Рони и несколько девочек уже были там и пленяли стражей, разнося сдобу и кофе, щедро приправленные маревником и синь-травой. Лиша и ее спутницы подключились к ним, а Уонда в энджирском плаще поверх доспехов заступила на пост и опустила забрало.
– Что за?!. – оторопел один страж, когда его однополчане начали валиться на пол. Он заковылял к Уонде. – Скорее, парень, бей тревогу!
Уонда подалась к нему как бы в намерении поддержать, затолкала в рот тряпку и сбила с ног.