Ашия повязала поверх белого платка черную ткань, смотала ее, изобразив мужской тюрбан, и опустила черное покрывало.
«Ищи хаффита через отца твоего отца».
Это означало одно: дама Хеват, правивший этим местом до Хасика, был жив и оставался внутри.
Нужно лишь сделать круг, очутиться спиной к озеру и взобраться на стену с западной стороны. Утреннее солнце позволяло держаться в тени, а общие взоры были прикованы к выезжавшим за ворота воинам. Благодаря хора в обуви и беспалым перчаткам Ашия без малейшего затруднения, как паук, поднялась на внешнюю стену.
Не выходя из тени, она скользнула вниз. Одновременно, поиграв камнями с хора в колье, Ашия окружила себя зоной тишины и так слилась с фоном, что превратилась в размытое, стремительно движущееся пятно.
Предосторожность оказалась излишней. Часовые били баклуши, полагаясь на прочность и высоту стен. Она без труда проскочила мимо стражей во двор.
Вокруг раскинулась сплошная помойка, вонявшая мочой и немытыми телами, но в этом хаосе нашлось много мест, где можно было прятаться по ходу обыска цитадели. В те считаные разы, когда Ашии приходилось пересекать освещенную улицу, она представала очередным истощенным даль’шарумом, а ее одежда, пропитанная соком алагай’вирана, выглядела такой же грязной, как у всех.
Она быстро нашла дедовскую часовню и проскользнула мимо охранников, но дед оказался не один. С ним беседовал ее кузен Ича. Она притаилась, ожидая, пока тот уйдет.
– Он же хаффит, – говорил Ича. – Неужели ты ему доверяешь?
– Конечно нет, – отвечал Хеват. – Аббан солжет не задумываясь, если ему это выгодно.
– Тогда ты не знаешь, правда ли это.
– Но здесь я ему верю, – сказал Хеват. – Твоего брата, первенца Избавителя, не застрелили в битве при Энджирсе. Его убил этот… этот…
– А хоть бы и так? Неужели это преступление переполнит чашу нашего терпения и мы восстанем? – горько рассмеялся Ича. – В одном Хасик прав: мы давным-давно вышли из поля зрения Эверама. Какая разница, кто кого убил?
– И в самом деле, – вздохнул Хеват.
Ашии было больно видеть их сломленными. Она помнила деда как фигуру внушительную, всю жизнь вселявшую в нее ужас. Как патриарха, чье слово в их семействе становилось окончательным. Его решения были незыблемы.
Теперь он стал обычным человеком, в белых одеждах с желтыми пятнами, от которых несло мочой. Слухи подтвердились. Хасик лишил мужского достоинства всех, кто жил в крепости.
От такого позора хотелось расплакаться, но не было чести в том, чтобы наполнить слезный флакон, скорбя о живых. Сначала надо найти Хасика и собрать его кровь.
Вскоре Ича ушел, и Ашия прокралась за дедом в его личные покои. Она уже собралась заговорить, когда он со вздохом произнес:
– Если ты думаешь убить меня, шарум, то это будет труднее, чем тебе кажется.
Ашия заморгала. Неужели он уловил ее присутствие? Не может быть.
– Дедушка. – Она размотала черный шелк, являя белые платок и покрывало.
Хеват резко поворотился и ахнул:
– Ашия?! Эверамова борода – что ты здесь делаешь, девочка?
– Меня прислала Дамаджах, – ответила Ашия. – А кости велели искать хаффита через отца моего отца.
Казалось, скудные остатки жизненных сил покидают Хевата. Его аура потускнела, плечи поникли.
– Мне непонятно, какую цель преследовал Эверам, посылая тебя в это проклятое место.
– Они говорят, что монастырь сдался Най, – сказала Ашия. – Этой причины достаточно.
– Я с этим не спорю, – ответил Хеват. – Хасик отказался от алагай’шарак. Он, может быть, и не встал на сторону Най, но и не сопротивляется. Подобно трусу-землепашцу, он позволяет ей беспрепятственно разрастаться.
– А что с хаффитом? Кости предсказывают, что ему еще предстоит сыграть свою роль.
– Он жив, но до него нелегко добраться. Хасик держит его при себе и присматривает за ним лично. Хаффит ему крайне важен. Его видят только в обществе Хасика или не видят вообще.
– Я пришла его спасти, если получится, – сказала Ашия. – Ты поможешь?
– Кости прислали тебя просить моей помощи в спасении хаффита? – Аура Хевата снова вспыхнула. – Я прослужил Эвераму всю жизнь, но Дамаджах важнее жалкий Аббан?
– Аббан – хаффит. Ханну Паш заклеймил его как презренного труса – таков он и есть. А чем оправдаешься ты, дедушка?
Хеват округлил глаза:
– Как ты смеешь, девчонка?!
– Как я смею? – откликнулась Ашия. – Хасик убил моего кузена. Он отсек твое мужское достоинство и нарушил договор с Эверамом, отказавшись от алагай’шарак в разгар Шарак Ка. Но ты молчишь и прислуживаешь ему.
– Тот, кто выступит против Хасика, – покойник, – сказал Хеват.
– Не ты ли учил меня, что путь на Небеса существует только один – гибель во имя Эверама?
Хеват перевел дыхание:
– Даже если бы я захотел помочь, спасти Аббана невозможно. Хаффит еще тучен и на одну ногу хром, а вторая искалечена. Тебе его не поднять даже с помощью хора, а Хасик будет дышать тебе в спину.
– Тогда, наверное, пора покончить с Хасиком, – сказала Ашия.
– Дитя мое, Хасик силен, – скорбно развел руками Хеват. – А я… уже не тот, что раньше.
– Ты был гласом истины в нашем дому и племени, судил правых и виноватых. А теперь так боишься смерти, что не трогаешь человека, который убил сына Избавителя?
– Надеюсь, внучка, ты никогда не узнаешь, что есть участь похуже смерти.
Ашия сплюнула:
– Меня обучал Энкидо. Мой господин не пал духом из-за потери члена, и его шарусак не стал от этого хуже. Если тебе не хватает смелости убить бешеную собаку, это сделаю я.
Аура Хевата вновь ожила.
– Не говори мне об Энкидо, девочка. Я знал твоего мастера задолго до того, как ты появилась на свет. Я помню его худосочным мальчишкой в буром бидо. Это я отобрал наставников, чтобы учили его в Ханну Паш, а когда он расстался с бидо, взял его в Шарик Хора и подготовил сам. Я знал его, когда он с братьями по копью воевал в Лабиринте, выл на луну и похвалялся каждым вражеским трупом. Я дал ему совет, когда этот восторг померк и он захотел большего.
С внезапным проворством Хеват схватил Ашию за руку. Она попыталась выставить блок, но дед оказался сноровистее, чем можно было подумать. Он выполнил болевой прием и впечатал ее лицом в каменную стену часовни.
– Поэтому поверь мне, когда я советую остерегаться евнух ка. Ты умрешь, если недооценишь его хоть на секунду.
Упершись ногой в стену, Ашия оттолкнулась и нанесла удар в болевую точку. Рука деда ослабла, и она высвободилась.
– Тогда помоги, – сказала Ашия.
В глазах деда мелькнула тень прежнего человека, которого она знала.
– У чинов под крепостью есть потайной ход. Хасик искал его в лабиринте туннелей. Если кости Дамаджах откроют, где он…
Ашия покачала головой:
– Кости здесь не помогут, но я знаю, кого попросить.
На короткое время в терновнике воцарилось веселье. Терн и Каджи были дальними родственниками, но уже признали себя братьями. Терн не чаял души в малыше. Он бегал за ним по пещере, учил новым словам и восхищался его детской невинностью.
Однако он помнил о страшной опасности, которая грозила Ашии каждый миг, пока она шастала по монастырю. Каджи в конце концов сморило, и Терн метался по пещере, как ночной волк, сжимая и разжимая кулаки.
Не так ли чувствовала себя Делия, когда он уходил на разведку? Это и есть тревога, о которой говорили Раген и Элисса? Невыносимая мука. Он не понимал, как они терпели. Посмотрел на спящего Каджи. Можно ли отлучиться? Совсем ненадолго, чтобы убедиться…
– В чем? – прорычал он.
Ашия была такая же – проворная, бесшумная, умевшая стать невидимкой. Не слабее, чем он, а боец получше. Одно из двух: либо с нею все хорошо, либо она угодила в такую беду, что Терн никого не спасет, а попадется сам, и Каджи останется один, беззащитный.
И он продолжал расхаживать.
Уже стемнело, когда он встрепенулся от шороха лоз свиного корня. В мгновение ока он перенесся к устью пещеры, где увидел Ашию, которая спустилась по веревке.
– Терн, все в порядке?
Терн кивнул:
– Что ты узнала?
– Дед жив, – ответила Ашия. – Кузен Ича – тоже. Они нам помогут, но нужно действовать быстро, Ущерб на носу. Хаффит прикован к креслу-каталке и сидит в келье пастырского служки. Ты знаешь, где это?
– Да. Чтобы добраться до стены, придется пересечь двор. С креслом это будет трудно. Твой дед сможет открыть малые ворота?
– Сможет, но привлечет нежелательное внимание. Он говорил про тайный ход.
– А, знаю, – сказал Терн. – Он кое-где не годится для кресла. Проехать можно, но только если за нами не погонятся с копьями.
– Дед говорит – они не нашли этот ход. Им не поймать нас, если пройдем в него незаметно и заметем следы.
– Ерунда какая-то, – нахмурился Терн. – Туннели малость петляют, но если шарумы узнали о них, то не могли не найти. Надежда была только на то, что о них никому не известно.
– Похоже, Хасик хочет, чтобы это знание снова умерло, – сказала Ашия. – Он не позволит своим воинам исследовать туннели.
– Или нашел ход, а дед заманивает тебя в ловушку.
Ашия открыла рот, готовая отстоять честь семьи, и захлопнула, не имея в себе уверенности. Она скрестила на груди руки.
– Завтра Ущерб, Терн. Если завтра же не спасти хаффита при свете дня, другой возможности может не быть.
– Ну и что? – пожал плечами Терн. – Из-за него вся заваруха. Чем его жизнь важнее наших?
– Моя миссия… – начала Ашия.
– В Недра твою миссию! – окрысился он. – Мы можем…
– Что мы можем? – осадила его Ашия. – Бежать в Лощину? Или в горы, в Милн, где изготавливают оружие для истребления нашего народа? От Шарак Ка не скроешься, Терн. Война найдет нас даже на краю Ала. Ты видел, что сделали демоны с рыбаками и их лодками. Придет и наш черед. Ты можешь прятаться в терновнике и смотреть на горящий мир, но для меня это не выход. Дамаджах говорит, что спасение хаффита позволит нанести удар по алагай, и ради этого я готова рисковать жизнью. И жизнью Каджи.