В ту же секунду Сандар бросил ему в глаза пригоршню земли.
Арлен с воплем отпрянул, но Сандар набросился на него и повалил. Распростертый, в тяжелых стальных доспехах и прижатый противником, Арлен уже не смог встать.
– Убью тебя, скота! – проорал Сандар, молотя Арлена по голове тяжелыми кулаками в латных рукавицах.
Казалась, что боль в ноге не сломила его, а, напротив, придала сил, как обезумевшему, загнанному в угол ночному волку.
Голова Арлена уподобилась языку колокола, и ясность рассудка покинула его. Наполовину ослепнув от песка, он больше угадал, нежели увидел длинный нож, появившийся в руке Сандара. Первый удар пришелся на нагрудную пластину, а следующий – на сцепленные кольца в области плечевого сустава.
Арлен запрокинул голову и взвыл. Доспехи отклонили клинок, но боль была страшная, и он понял, что плечо промучает его несколько дней.
При условии, что он проживет несколько минут.
Сандар оставил попытки пробить броню и направил нож в горло. Арлен перехватил его кисть, и следующие секунды прошли в молчаливой борьбе. Арлен напряг все мускулы, но Сандар был грузен, а его неимоверная сила возросла еще больше благодаря рычажному действию. Лезвие приблизилось к узкой, но уязвимой щели между шейной пластиной и шлемом.
– Почти готово, – шепнул Сандар.
– Ошибаешься, – прохрипел Арлен, впечатывая бронированный кулак в сломанное колено противника.
Вестник с диким воплем отпрянул, и Арлен изо всех сил врезал ему в челюсть. Сандар упал, а он перекатился и развернулся. Прижав коленом нож, вестник нанес Сандару еще несколько мощных ударов, после которых оружие выпало из обмякшей руки.
Уже сильно затемно Арлен сидел на краю меточной сети, следя за Одноруким и задумчиво поигрывая петардой. Пальцы чесались чиркнуть белоголовой спичкой, а другая рука напряглась, готовая бросить снаряд. Он рисовал себе картину того, как Однорукий ловит шашку зубами и демону сносит голову. Воображал обезглавленное тело, распростертое на земле и истекающее ихором.
Но в голове не смолкал голос Керка: «Это не наши петарды, малец». Керк струсил, но в одном был прав. Арлен не вор. Он глянул на Сандара и с удивлением обнаружил, что тот бодрствует и пялится на него.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Сандар, – но выше есть много незакрепленных камней. Петарда, скорее всего, вызовет обвал, который и похоронит демона.
– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, – ответил Арлен.
Сандар хрюкнул.
– Честное слово, – согласился он. – Все не пойму, зачем ты шинировал мне ногу и положил на лоб холодную тряпку за то, что я хотел тебя прикончить и сбросить со скалы.
– Я не хочу твоей смерти. Ты сможешь ехать верхом. Вернешься с миром, а я наговорю Малькуму ровно столько, чтобы ты обошелся потерей лицензии.
Сандар издал лающий смешок:
– Меня заботит не Малькум, а граф Брайн. Он прознает, что я хотел его обокрасть, и не успеет сесть солнце, как моя голова окажется на колу.
– Если доставка не сорвется, я постараюсь, чтобы ты ее сохранил, – пообещал Арлен.
– Прости, не поверю.
Арлен пожал плечами:
– Попробуй убить меня ночью, но предупреждаю, у меня чуткий сон. Сунешься снова – и я переломаю тебе столько костей, что на коня уже не сядешь, а потом отволоку в Брайнс-Голд, и ты посмотришь в глаза людям, которых хотел ограбить.
– Спи, не бойся, – кивнул Сандар. – Я вернусь с миром. Прав был Керк – ты ищешь смерти, малыш. Я уже видел такое раньше. Ты вряд ли проживешь достаточно долго, чтобы кому-нибудь рассказать.
Когда забрезжил рассвет и демоны втянулись в Недра, Арлен уже свернул лагерь. Они с Сандаром покинули меченый столб и разлучились, едва на горы пали солнечные лучи.
Арлен продолжил подъем по извивистой горной тропе. Температура упала. На Милнской равнине буйствовала весна, но здесь еще встречался снег, и доспехи, продуваемые ледяным ветром, уже не грели. Он решил больше ходить пешком – ежедневно, чтобы разогнать кровь и разгрузить Утреннего Ветра, который героически трудился за двоих. В итоге их продвижение замедлилось, но, когда Арлен достиг следующего меченого столба Брайна, до заката еще оставались часы. На другой день он добрался до такого же спозаранку, а до четвертого столба – перед самыми сумерками. Тогда и разбил лагерь.
Средь снега и скал тропа стала круче, деревья измельчали, трава зачахла. Тропа петляла; бесконечные колеи тянулись на мили, огибая те препятствия, что оказались слишком крупными для первопроходцев, чтобы пробиться насквозь. Но восхождение продолжалось, и становилось все холоднее. Колеи превратились в заснеженные борозды, а деревья исчезли вовсе.
Он перестал пренебрегать стоянками Брайна, поскольку так выматывался к вечеру, что радовался меченым столбам, хотя с них приходилось счищать снег, дабы метки заработали в полную силу.
На седьмой день после выезда из Милна Арлен увидел вдали на склоне обещанный Малькумом полустанок. Это была маленькая постройка, подобие хижины, но после нескольких дней, проведенных в одиночестве на лютом холоде и жгучем ветру, Арлен обрадовался возможности переночевать под крышей и обрести собеседника.
– Эй, полустанок! – крикнул он, и эхо его зова разлетелось от каменной кручи.
– Эй, вестник! – откликнулись через миг.
У Арлена ушел почти час на то, чтобы добраться до встроенного в гору поста. Метки на здании не отличались изяществом, но выполнены тщательно, и среди них нашлось много незнакомых Арлену. Он вынул журнал и наскоро их срисовал.
К нему вышел смотритель, мужчина с соломенного цвета бородой, одетый в тяжелую куртку, подбитую шкурой ночного волка, с гербом графа Брайна. Он был молод, зим двадцати, и безоружен. Дойдя до Арлена, он протянул ему руку, упрятанную в перчатку.
– Ты не Сандар, – улыбнулся он.
– Сандар ногу сломал, – сказал Арлен.
– Значит, есть все-таки Создатель, – рассмеялся смотритель. – Я Дерек, из Золотников.
– Арлен Тюк из Тиббетс-Брука. – Арлен ответил крепким рукопожатием.
– Значит, ты знаешь, каково жить на краю света. Страсть как охота послушать! – Дерек хлопнул Арлена по плечу. – Если хочешь согреться, то кофе горячий. Я отведу коня в стойло и пристрою повозку.
День был еще в разгаре, но вопрос о ночлеге уже отпал. Дерек нуждался в собеседнике так же остро, как Арлен.
– Я не настолько продрог, чтобы не проследить за грузом, – ответил Арлен, хотя руки и ноги ломило от холода, а лица он не чувствовал.
После истории с Сандаром он решил не спускать с петард глаз, пока они не окажутся под замком.
– Хочешь мучиться – пожалуйста, – пожал плечами Дерек.
Он взял под уздцы Утреннего Ветра и направился к двойным деревянным дверям хлева, утопленного в скале.
– А теперь живо! – скомандовал Дерек, схватившись за огромное железное кольцо. – Нечего выпускать тепло.
Он распахнул дверь ровно настолько, чтобы проехала повозка, и Арлен быстро завел внутрь Утреннего Ветра. Пахнуло приятным теплом, которое тут же скралось ледяным ветром, ворвавшимся в проем, покуда Дерек налегал на створку.
Дрожащий Арлен оказался в небольшом помещении, дальнюю часть которого завесили косматыми шкурами. На стенах мерцали масляные фонари.
Взяв один из них, Дерек отвел занавес. Арлен ахнул. Предбанник, где они находились, оказался малой частью углублявшегося в гору огромного помещения. Оно изобиловало загонами для скота и зернохранилищами для его пропитания; имелась и специальная площадка для подвод, которых могла поместиться дюжина. Сейчас оно в основном пустовало, но Арлен ясно представил, какой здесь стоит шум и гам, когда прибывает караван.
Он успел снова вспотеть в доспехах к тому часу, когда и конь, и повозка обрели пристанище. Огляделся, но не увидел ни дымохода, ни очага.
– Почему так жарко? – спросил он.
Дерек подвел его к каменной стене, опустился на колени и указал на пышный узор, образованный метками, которые тянулись по ней в обе стороны дюймах в двадцати от пола.
Арлен всмотрелся. Ничего сложного, но придумано толково.
– Тепловые метки. Значит, когда подземники атакуют двери снаружи…
– …их магия просачивается сюда и обогревает стены, – докончил Дерек. – Но иногда бывает жарко, как в огневой яме, и мечтаешь о холоде.
Арлен, задыхавшийся в доспехах, отнесся к этому с полным пониманием.
Они вышли из хлева через боковую дверь и очутились на самом полустанке. Стены, пол и потолок представляли собой собственно горный камень, в котором вырубили длинные коридоры, дверные проемы и комнаты. Вдоль основания стен здесь тоже тянулись тепловые метки.
– Я не думал, что полустанок уходит настолько глубоко в гору, – признался Арлен.
– А больше некуда, иначе перекроешь дорогу, а она и так узкая. Эта сосновая сторожка, почитай, только крыльцо. Идем, покажу твои хоромы.
– Благодарю, – кивнул Арлен. – Если я в скором времени не сниму проклятые доспехи, то расплавлюсь. Сплю в них уже неделю.
– Судя по запаху, таки спишь, – хмыкнул Дерек. – Можешь занять королевские покои, больше-то все равно некому. Там есть ванна.
Королевские покои предназначались для графа Брайна и его наследников, дабы обеспечить им привычную роскошь при инспекции рудников. Они были очень красивы, битком набитые дубовой мебелью, пышными коврами и камнями с тепловыми метками. А главное, там имелась нормальная кровать с пуховой периной.
– Наконец-то луч света, – заметил Арлен.
– Ванна вон там. – Дерек показал на ровное углубление в каменном полу, над которым высился тяжелый насос. – Насос соединен с резервуаром, в резервуаре – горячая вода. Отмокай сколько влезет, а потом приходи ужинать.
Арлен кивнул, и смотритель ушел. Арлен хотел снять доспехи и забраться в ванну, но прилег на перину, наслаждаясь ее мягкостью, и обнаружил, что не в силах встать. Он закрыл глаза и заснул мертвецким сном.
В конце концов Арлен выбрался из доспехов и направился к ванне. Ему пришлось потрудиться, чтобы накачать воды, и он проснулся полностью, но горячая вода едва не усыпила снова. И только настойчивое урчание в животе заставило его одеться и заковылять к выходу. Без брони Арлен чувствовал себя почти невесомым.