к прошлому, то они должны были его изучать. Возникновение постколониальных исследований стало необходимой коррекцией в академической среде, но теперь сам этот период нуждается в допросе. Ведь чтобы оценить наследие империи, необходимо оценить период в целом. Как предыдущий период не смог признать недостатки империи, так и постколониальный период не смог признать ничего положительного из того, что произошло. Это привело к утверждениям, которые были аисторическими и просто ошибочными. Но вторая проблема, которую выявил Биггар, заключалась в том, что этот исключительно негативный взгляд на империю, который привел к чувству вины среди бывших колониальных держав, в свою очередь привел к нежеланию решать любые современные мировые проблемы. Бывшие колониальные державы, которые постоянно сравнивали с худшими режимами двадцатого века, могли легко лишиться желания или уверенности в себе, чтобы действовать даже против серьезных нарушений прав, происходящих сегодня по всему миру. Другими словами, результатом может стать инертность Запада. То, чем с радостью воспользуются другие державы.
Аналогичную мысль недавно высказал другой ученый - Брюс Гиллей, который, что весьма примечательно, работает в Портлендском государственном университете. В 2017 году Гиллей опубликовал в журнале Third World Quarterly статью под названием "Дело о колониализме", в которой утверждал, что недавние попытки превратить термин "колониализм" в полностью негативное понятие были ошибкой. Как он писал, "представление о том, что колониализм всегда и везде является плохим явлением, нуждается в переосмыслении в свете тяжелых человеческих жертв столетия антиколониальных режимов и политики". Он утверждал, что необходимо точно переоценить прошлое, чтобы улучшить будущее. В обоих случаях - Биггара и Гиллея - этот призыв к здравомыслию и исторической справедливости не был воспринят положительно.
В случае с Гиллеем реакция на его статью была настолько бурной, что пятнадцать членов из тридцати четырех членов редакционной коллегии журнала, опубликовавшего ее, ушли в отставку в знак протеста. Несмотря на то, что перед публикацией статья прошла все необходимые процедуры рецензирования, петиции и даже угрозы насилия в адрес редактора журнала привели к тому, что статья была отозвана, а издание извинилось за то, что вообще ее опубликовало. Сам Гиллей также подвергся нападкам, обвинениям в "превосходстве белой расы" со стороны коллег-ученых и угрозам расправы.
Биггар отделался не так уж легко. После того как он объявил о своем намерении запустить программу по изучению этики империи, более пятидесяти его коллег-ученых из Оксфорда написали совместное письмо в The Times с осуждением его инициативы. Они заявили, что невозможно создать балансовую книгу положительных записей, чтобы уравновесить (например) резню в Амритсаре. Они обвинили Биггара в невежестве, в том, что он неверно описывает текущее состояние дискуссии, и вообще в том, что он несет "чушь". На других ученых, связанных с проектом, было оказано давление, чтобы они ушли в отставку, что они и сделали. По словам антибиггаровских ученых, "ни один историк (или, насколько нам известно, любой культурный критик или постколониальный теоретик) не утверждает, что империализм был "злым"". Что говорит лишь о том, что подписавшиеся не очень внимательно читали.
К этому письму присоединилось еще более 170 ученых со всего мира, осудивших Оксфорд за то, что он даже рассматривает возможность предоставления причала для предложенной Биггаром программы. Эти критики обвинили Биггара в том, что он является "давним апологетом колониализма" и стремится обеспечить "реабилитацию Британской империи". Студенческая группа, ставящая своей целью борьбу с "расизмом и колониализмом", заявила , что проект Биггара - еще одно свидетельство оксфордского расизма. Один из академиков Кембриджа назвал Биггара "старым расистом", а после объявления курса заявил в социальных сетях с большой академической строгостью: "ОМГ, это серьезное дерьмо. Мы должны закрыть этот курс". В других местах стипендия Биггара была отвергнута как "супремацистское дерьмо"; его называли "расистом" и "фанатиком" и говорили, что все, что выходит из его рта, - "блевотина"
Обращение с Биггаром, как и с Гиллеем, предполагало нечто большее, чем обычные академические разногласия. Ответная реакция свидетельствовала о том, что эти ученые переступили некий негласный порог. И, конечно, так оно и было. Как в начале двадцатого века в таких университетах, как Оксфорд, по умолчанию считалось, что империя - сила добра, так и в начале двадцать первого века в подобных заведениях по умолчанию считалось, что империя - исключительно сила зла. Догма просто сместилась. Теперь невозможно было даже попытаться взвесить моральные сложности империи, не будучи обвиненным в апологетике или поддержке колониализма. Невольно эти критики продемонстрировали хрупкость своих аргументов.
Потому что другие люди - не в последнюю очередь в странах, подвергшихся колонизации, - были способны мыслить гораздо более тонко. Например, нигерийский романист и герой антиколониализма Чинуа Ачебе в 2012 году сказал: "Наследие колониализма не простое, а очень сложное, с противоречиями - как хорошими, так и плохими". А в своей последней книге "Была страна" (2012) Ачебе написал: "Вот ересь. Британцы управляли своей колонией Нигерией с большой осторожностью. Там был очень компетентный состав правительственных чиновников, обладавших высоким уровнем знаний о том, как управлять страной... Британские колонии управлялись более или менее квалифицированно. . . . Человек не испытывал страха перед похищением или вооруженным ограблением. В британских институтах царили уверенность и вера. Теперь все это изменилось". Ачебе не одинок в своей оценке. Такие ученые и писатели, как Нирад Ч. Чаудхури и доктор Зарир Масани, на примере Индии красноречиво доказывают, что империя оставила после себя не только железные дороги и индийскую гражданскую службу, но и науку таких людей, как сэр Уильям Джонс и Джеймс Принсеп, которые открыли классический язык Индии и вернули эту цивилизацию себе.
Многие другие приводили аналогичные аргументы. Епископ Майкл Назир-Али, родившийся в Пакистане в 1949 году, отметил, что в Индии и Пакистане существует общее признание этого сложного наследия. По его словам, хотя нет сомнений в том, что "белые набобы" обогащались за счет местного населения, были и такие, как сэр Чарльз Напьер, который отменил рабство в провинции Синд, будучи губернатором в 1840-х годах, и который знаменито объявил вне закона практику "сатти" (сжигание вдовы заживо на погребальном костре ее мужа). Пенджабцы называли сэра Джона Лоуренса "спасителем Пенджаба", а генерал Джон Джейкоб создал ирригационную систему вокруг города Якобабад, благодаря которой вся местность стала плодородной.
Странность тех, кто выступает против взвешивания различных достоинств и недостатков империи, заключается в двух вещах. Во-первых, они говорят, что это невозможно сделать: не существует способа сформировать моральный расчет, необходимый для того, чтобы разобраться в подобных вещах. Затем они настаивают на том, что в любом случае из-за конкретной ужасной вещи, которая произошла, любые положительные стороны должны быть отброшены. В случае с академиками из Оксфорда, которые возражали против изучения империи, вся идея взвешивания достоинств империи была непристойной из-за резни в Амритсаре в 1919 году. Но пример, который они приводят, подчеркивает абсурдность их позиции. В конце концов, есть причина, по которой Амритсарская резня так хорошо известна, что о ней помнят и спустя столетие.
Жестокий расстрел толпы, приведший к гибели 379 человек, не был бы запомнен, если бы в ХХ веке его совершили японские или китайские войска. Его не запомнили бы, если бы его совершили российские войска, и вряд ли бы его запомнили, если бы в ХХ веке его совершили немецкие войска. Ее помнят потому, что резня была совершена британскими войсками. Это было не просто исключение, а случай, который вызвал глубокий гнев и стыд в Британии даже того, как это произошло. Генерал, ответственный за приказ солдатам открыть огонь по безоружным демонстрантам, генерал Дайер был отстранен от командования, отправлен в отставку и лишен пенсии. Среди многих людей в Великобритании, выразивших ужас по поводу его действий, был Уинстон Черчилль, который заявил в 1920 году на дебатах в Палате общин, что резня в Амритсаре "кажется мне не имеющей прецедента или параллели в современной истории Британской империи. Это событие совершенно иного порядка, чем все те трагические случаи, которые происходят, когда войска вступают в столкновение с гражданским населением. Это экстраординарное событие, чудовищное событие, событие, которое стоит в особой и зловещей изоляции".
Возможно, ответить на этот вопрос невозможно, но разве не интересно спросить, почему это одно чудовищное событие или любое другое не может быть взвешено в сравнении с любым добром, которое сделала Британская империя? Перевешивает ли это решение Британской империи не только отменить рабство в своих колониях, но и установить морскую полицию, чтобы объявить его вне закона во всем мире? Если нет, то почему? И если грехи Запада неизгладимы, то неизгладимы ли и грехи всех других народов? Или только преступления Запада оцениваются в таком свете? Похоже, никто не знает ответа на эти вопросы. Еще более зловещим является тот факт, что никто даже не собирается их задавать.
Как водится, у кампании "Родс должен пасть" было несколько кодов. Колледж Ориел пообещал убрать статую Родса, а затем пообещал ее сохранить. Затем колледж согласился на то, чтобы ее сняли, а также согласился ничего с ней не делать. Именно такая ситуация сложилась на данный момент. После того как Нтокозо Квабе стал известен благодаря своей активистской деятельности "Родс должен пасть", он вернулся в Южную Африку, где в мае 2016 года ненадолго попал в заголовки газет, когда в своем посте на Facebook похвастался тем, что произошло нечто "настолько черное" и "замечательное", что он не мог "перестать улыбаться". Чудесное заключалось в том, что в ресторане со своим другом он издевался над белой официанткой, сказав ей, что даст ей чаевые, "когда вы вернете землю". Когда официантка разрыдалась, он рассмеялся и отнесся к ее слезам как к "типичным белым слезам". Позже, вернувшись в Кейптаунский университет, куда уехал Родс, Квабе участвовал в новой кампании "Плата за обучение должна упасть" и, как сообщается, отхлестал белого студента палкой, подвергнув его расовому насилию. Квабе обратился в Facebook с протестом. Он признал, что выбил у студента из рук телефон "протестной палкой", которую он всегда носит с собой в "культурных целях", но заявил, что не бил студента. Однако Квабе добавил: "Хотел бы я на самом деле не быть хорошим законопослушным гражданином и выпороть из этого ублюдка белое колониальное право поселенцев апартеида". Белый студент сообщил представителям СМИ, что не хочет называть свою фамилию. "До экзаменов остался месяц, мне просто нужно сдать их", - умолял он. Тем временем в Кейптауне кампания "Родс должен пасть" продолжала набирать силу даже после падения Родса. На следующий год активисты движения "Родос должен пасть" сожгли иллюстрации, подожгли автобус и другие автомобили, а также взорвали бензином офис вице-канцлера у