быть связана с политикой, что музыкальное образование в Северной Америке является "частью очевидной программы культурной белизны и что поза, которую принимают исполнители на сцене, является расистской". В нем утверждалось, что культурные изменения означают, что мы должны перестать серьезно относиться к нотной грамоте, что политический активизм - это высшая форма образования, и что для борьбы с существующими структурами власти мы должны стремиться не просто преподавать хип-хоп, а "быть" хип-хопом. Что бы это ни значило. Во всяком случае, насколько хип-хопом может надеяться стать белый человек? Не попадая в неприятности?
Как бы то ни было, активисты уже несколько лет готовились к акции против американских оркестров, которая произошла летом 2020 года. Проблема, которая муссировалась годами, - демографический состав аудитории и исполнителей - вновь была выдвинута в качестве культурного тарана.
На протяжении десятилетий оркестры и другие коллективы классической музыки работали над тем, чтобы увеличить число женщин и представителей этнических меньшинств в своих рядах. В результате долгих дебатов одним из инструментов, к которому пришли многие оркестры, стало введение процесса "слепых прослушиваний". Идея заключалась, конечно, в том, чтобы гарантировать, что любая комиссия, принимающая решение о компетентности того или иного игрока, не будет зависеть от визуальных признаков того, является ли этот человек женщиной или представителем этнического меньшинства. В течение многих лет это считалось прогрессивным шагом, и многие люди отчасти связывают с этим рост представительства меньшинств в оркестрах. В 2016 году один из тромбонистов оркестра Метрополитен-опера, Уэстон Спротт (который также преподает в Джульярдской школе), решительно выступил против слепых прослушиваний. "По моему опыту, - сказал он, - я неоднократно побеждал в прослушиваниях, где экран присутствовал от начала до конца, но я никогда не побеждал в профессиональных прослушиваниях, где экран опускался". Если вы всерьез намерены разнообразить свой ансамбль, первый из многих шагов - поднять экран и позволить своим ушам (а не глазам) руководить вашими художественными убеждениями. Разнообразие последует за этим".
Но в 2020 году можно было почти услышать, как хрустит коробка передач, когда принципы этого процесса внезапно изменились на противоположные. Внезапно проблемой стали слепые прослушивания. В июле 2020 года газета New York Times вышла с заголовком: "Чтобы сделать оркестры более разнообразными, отмените слепые прослушивания". В том месяце все сошлись во мнении, что если оркестры хотят быть более разнообразными, то вместо того, чтобы игнорировать расовую принадлежность или давать всем одинаковые шансы, проводя слепые прослушивания, их следует заставить учитывать "расу, пол и другие факторы". Хотя авторы статьи признали, что слепые прослушивания стали "преобразующим фактором" в увеличении числа женщин в оркестрах, они утверждают, что расовый состав оркестров изменился недостаточно. "Статус-кво не работает", - заявила газета. "Слепые прослушивания больше не приемлемы", и хотя политика была "с благими намерениями", теперь она якобы "препятствует разнообразию".
Причин недостаточной представленности в оркестрах может быть несколько. Например, возможно, что просто не хватает молодых чернокожих американцев, которых готовят к классическому исполнительству. Каковы бы ни были причины этого, одним из решений могло бы стать увеличение помощи по классической музыке в американской системе школьного образования, особенно в школах с преобладанием чернокожего населения. Но, как это часто бывает, эта проблема окажется слишком большой. В то время как избиение оркестровых советов за то, что в их оркестре недостаточно игроков, - это относительно незатратное упражнение. Аргумент в пользу постепенных изменений, который был одним из аргументов в кругах классической музыки в течение многих лет, внезапно был признан частью проблемы.
По словам главного критика классической музыки газеты New York Times, "медленные и неуклонные изменения уже не могут быть достаточно быстрыми".
Тем не менее, это говорило о том, что проблема легко решаема. Либо поднять экраны, либо опустить их. Но даже в этом вопросе никто не может прийти к единому мнению. Энтони Макгилл, главный кларнетист Нью-Йоркского филармонического оркестра, который, как оказалось, является чернокожим, говорит: "Я не знаю, каковы правильные ответы". Примечательно, что в последующем материале под названием "Черные артисты о том, как изменить классическую музыку" New York Times не смогла найти ни одного чернокожего музыканта, который бы поддержал идею прекращения слепых прослушиваний. Национальный альянс поддержки прослушивания (инициатива, направленная на увеличение представительства в американских оркестрах) утверждает, что "некоторые аспекты наших процессов прослушивания/отбора продолжают способствовать наследию системного расизма, существовавшего в нашей стране с момента основания самого первого оркестра". В нем говорится, что "обучение навыкам борьбы с расизмом, неявным предубеждением и групповой коммуникации обязательно на всех уровнях" руководства и поддержки оркестра. Однако руководство 2021 года также призывает устанавливать экраны на всех этапах прослушивания, а также настаивает на отсутствии проверки резюме.27 Независимо от того, за или против экранирования, все это имеет одну общую черту. Все это преподносится на основе одной неоспоримой предпосылки: классическая музыка - это "область, в которой доминируют белые", как пишет New York Times, и поэтому она должна быть преобразована.
Об этом можно говорить бесконечно. В июле настала очередь оперы. "Опера больше не может игнорировать свою расовую проблему", - утверждала New York Times. В тот же день "Вашингтон пост" решила: "Этот звук, который вы слышите, - давно назревшее признание классической музыки в расизме". В этой заметке утверждалось, что "системный расизм... как гниль, проникает в структуры мира классической музыки". В нем утверждалось, что учреждения должны "исправить дисбаланс, из-за которого классическая сцена так привычно наклонена и окрашена в белые тона". В качестве примера Post привела Центр Кеннеди, который недавно организовал Zoom-звонок с лидерами общественного искусства, где вице-президент центра Марк Бамути Джозеф подчеркнул желание центра заказывать "антирасистские работы". Ведь, по его словам, цель центра - "сделать антирасизм системным". Что случилось с целью такого центра - просто выполнять лучшие работы из возможных? В конце концов, нет ничего плохого в том, что белые люди находятся в аудитории, так же как и в том, что белые люди находятся в общине. Если на каком-то собрании не хватает чернокожих, это не делает его неправильным. Просто оно может нравиться не всем, и с этим можно примириться или повлиять на это, не настаивая на том, что причина должна быть в "расизме".
И все же через все проходит один и тот же "джаггернаут". Балтиморский симфонический оркестр утверждает в своем уставе на 2021 год, что "многообразие, расовое равенство и инклюзивность являются стратегическими императивами для успеха БСО во втором столетии". Кроме того, в уставе говорится: "Мы считаем, что миссия БСО заключается в том, чтобы прославлять искусство и отвергать системный расизм во всех его формах. Мы признаем, что наследие белых привилегий сохраняется во всей нашей организации, и обязуемся преобразовать это учреждение в партнерстве с нашими музыкантами, административным персоналом, меценатами и обществом".
За последние два года эта же тенденция охватила все сферы музыкального мира. В стремлении не оказаться по ту сторону толпы, постоянно возникает желание найти больше чернокожих композиторов прошлого и настоящего. По крайней мере, один крупный барочный ансамбль в Америке оказался в этой ловушке. Потому что, конечно, вся музыка, которую он исполняет, написана мертвыми белыми композиторами. Тем не менее, совет директоров требует, чтобы этот барочный ансамбль играл новую музыку, чтобы он мог исполнять музыку чернокожих композиторов. Если люди думали, что сегодня трудно найти необходимое количество чернокожих композиторов, то подождите, пока они попытаются найти чернокожих композиторов, готовых сочинять в барочной идиоме. В других случаях оркестры уже начали расставаться с музыкальными руководителями и другими людьми, не желающими увольнять действующих игроков и заменять их чернокожими. Как минимум в одном случае в США жертвой чистки стал музыкант азиатского происхождения. Это означает, что во имя увеличения представительства этнических меньшинств учреждение вытеснило уже существующего музыканта из меньшинства. Поскольку мало кому из чернокожих артистов нужна помощь в достижении вершин мировых поп-чартов, было решено, что их нужно продвигать на вершину сцены барочной музыки.
Возможно, в мире, где все вокруг расисты, неизбежно, что и основы музыки будут заклеймены в том же свете. В последнее поколение в ведущих университетах западного мира все чаще звучит призыв отказаться от самой идеи нотной грамоты из-за ее якобы элитарного, белого и западного подтекста. В таких университетах, как Стэнфорд, Гарвард и Йель, постоянно ведутся споры о том, какие требования следует предъявлять к тем, кто читает музыку. Следует ли ожидать от студентов изучения канона западной музыки? Должны ли они вообще изучать западную систему нотной записи, учитывая, что это всего лишь одна из форм нотной записи, причем западная? Должно ли изучение музыки вообще требовать какой-либо предварительной музыкальной грамотности?
Проблема в большинстве своем новая. Предыдущие поколения этномузыкологов склонны были считать, что западная нотация является полезным инструментом для понимания незападных музыкальных традиций. Только в последние годы это предположение было поставлено под сомнение. И, конечно, здесь возникает интересный вопрос. Ведь что делать людям и как им вообще понять любую музыкальную систему, если они не используют какую-то систему нотации? Очень немногие культурные системы в мире разработали сложную систему нотации, которая точно передает два необходимых элемента - высоту тона и время. Западная система развила способность нотировать высоту тона уже в девятом веке. Нотация ритма стала возможной примерно с двенадцатого века. А к четырнадцатому веку в Европе была разработана система нотации, не далеко ушедшая от современной.