Операция по изменению лица Ковальчику не помогла, его вычислили, нашли по записям принадлежащий ему катер, выяснили нынешнее имя, — всё это заняло доли секунды. С этого момента за бывшим призраком непрерывно следили. Записи выстрелов, падающей жертвы, полёта на аэрокрыле и прибытия полицейского катера вошли вошло в один пакет данных, который должен был отправиться к помощнику начальника штаба. Но потом в дело вступила бюрократия и порядок согласований, пакет затерялся, и появился только на планшете начальника канцелярии, полковника Мойры Хоук.
Мойра была разочарована, ещё один умник решил использовать свой опыт для заработка. Камеры чётко расшифровали жертву — пострадавший оказался членом одной из банд, и значит, бывший призрак мог ранить или убить его без последствий для себя. Но не пытаться взорвать ретранслятор.
Ковальчик зарвался, и должен быть наказан, хотя бы просто для того, чтобы знал, что за ним приглядывают, так, чтобы потом и думать не пытался обмануть главу призраков — Старика. По проверенным данным, Старик сидел в бункере на одном из островов Южного полушария, и руководил подразделением через спутник. На самом деле последние шестьдесят лет Стариком была Мойра, бригадный генерал Лапин, создавший секретную группу, давно умер.
Глава 9
Глава 09.
7 июля 335 года от Разделения, суббота
Ньюпорт
Самым простым было выломать подавитель, пулевое отверстие в корпусе сразу насторожило бы полицейских. Веласкес избавился от улики меньше чем за минуту. Гидрокостюм инженера он надорвал так, словно его повредили рыбы, раны уже затянулись, и даже с небольшого расстояния были похожи на царапины. С высланным патрулём могли возникнуть проблемы, полиция начнёт копать, и обнаружит на записях, что человек на аэрокрыле держит в руках винтовку, а потом она исчезает, и вообще произошедшее вызывает много вопросов, но это произойдёт в лучшем случае в понедельник.
Инженер почти ничего ен соображал, парень слишком много сил израсходовал, пока пытался себя вылечить, Веласкес помочь ему почти не смог — организм одного мага с переменным успехом боролся с воздействием другого. Зато со Стоцким никаких проблем не возникло, тот вырубился от одного укола нейропаралитика. Павел прижёг ему кожу на обеих ладонях, люди часто принимали угрей за змей и хватали их руками, а потом провозился, пытаясь стереть память за последние сутки. С Волковой это занимало до получаса, здесь в запасе было всего десять-пятнадцать минут, Веласкес ещё держал голову стрелка в руках, когда подплыли полицейские. И продолжал держать, когда один из них уселся за руль и катер рванул к берегу.
— Чего это он так улыбается, — офицер подозрительно поглядел на Эфраима, который растянул губы в улыбке. — Ему руку отгрызли, а он как будто под кайфом.
— Я ему успокоительное вколол, а рану запечатал, — Павел потряс в воздухе браслетом, — пришлось снять на минуту.
— А ведь я тебя вспомнил, — полицейский кивнул, — ты тот парень, что пристрелил убийцу рядом с мэрией в Нижней столице, так? Это ж надо, с трёхсот метров уложить снайпера, не иначе как повезло.
Веласкес согласился, что да — исключительно везение помогло, а про себя чертыхнулся, эта известность только вредила. Возле причала стояли машина с парамедиками и кучка зевак, сначала полицейские помогли погрузить Стоцкого, пока они его пристёгивали к носилкам и засовывали в машину, Эфраим ухватил Павла за руку.
— Вытащи меня отсюда, — сказал он. — Мне нельзя в больницу. Вообще ни в какую.
Веласкес кивнул, ситуация и вправду была непростая, как только инженера обследуют, и установят, что у ДНК есть третья нестабильная спираль, они сразу сообщат в Службу контроля, и потом мага без браслета ждёт не лечение, а совсем наоборот — смерть.
Ньюпорт был вотчиной Майеров, на тот случай, когда сотрудник одной Семьи попадал в передрягу на территории другой, и его надо было срочно вытащить, существовали разные способы — от целой операции с похищением и перестрелкой до простой пересылки документов — всё зависело от статуса лица, которое надо было спасти, и серьёзности ситуации. Сообщение из страховой компании застало парамедика, когда тот почти закрыл заднюю дверь.
— Эй, погоди, — крикнул он водителю, — этого надо в Ривердейл доставить. Гордон Шамуэй, клиника Первых поселенцев, отделение неотложной терапии.
— Ты офигел? — водитель вылез из кабины, — мы везём их в больницу Пастера, и точка. Пусть присылают свою машину.
— И куда его девать? Страховая распорядилась не заезжать в Пастера, они не будут оплачивать приёмный покой, но готовы оплатить доставку.
— Что нам теперь, разорваться?
— Погодите, — Павел вмешался, — я сейчас еду в Ривердейл, подброшу беднягу. Мне не сложно, если с ним что случится, смогу его подлечить.
Парамедик покосился на браслет, кивнул, вытащил из кабины коляску, помог усадить туда Эфраима.
— Ты нас выручил, парень, мы твои должники. Только поставь отметку здесь и вот здесь, а то потом с меня шкуру сдерут. Отлично! Эй, погнали, везём доходягу в Пастера.
Машина умчалась, и Веласкес остался с полицейскими и Геллером. Эфраим показал, где стоит его пикап, коляску убрали в полицейскую машину, а больного пересадили в кабину. Офицер восхищённо присвистнул, когда Дьяболо подъехал к ним на автопилоте. Но всё равно, Веласкесу пришлось заверить несколько документов. У Геллера отпечатки пальцев, записали домашний адрес, и только после этого патрульные уехали.
— Ты в заднице, Гордон Шамуэй, — сообщил Эфраиму Павел, выезжая по бульвару Люмьеров на автостраду, и тут же сворачивая направо, на шоссе, идущее через джунгли к небольшому городку у подножия гор. — Какого чёрта не предупредил, что появишься? Меня там чуточку убивали, и тут ты вылез, герой хренов.
Инженер молчал, глядя в окно. Плечи его слегка подрагивали, губы кривились.
— Я — труп, — наконец сказал он. — Есть одно незаконченное дело, а потом ты меня пристрелишь.
— Что за дело? — Веласкес съехал на грунтовую дорогу, идущую в объезд.
— У меня дома сидит Филипа Суарес.
— Ты идиот? — Павел вздохнул, дал Эфраиму проложить маршрут и включил автопилот — дорога проходила мимо нескольких поселений на плоскогорье, и в пяти километрах от Ривердейла соединялась с хай-веем. — Зачем ты с ней связался? Это же катастрофа ходячая, от неё одни неприятности.
— Это я теперь — ходячая катастрофа, — Эфраим истерично рассмеялся. — Чёрт, мне всего двадцать шесть, и я его впервые по-настоящему чувствую. Поле. Я купаюсь в этой энергии, Пауль, если бы ты знал, как мне хорошо. Мы заедем за Фи, выпустим её, и потом ты это сделаешь.
— За Фи? Ты что, знаешь её?
— Мы вместе учились. Пауль, отвали, мне немного осталось, дай покайфовать.
— Ты и раньше был с прибабахом, а теперь вообще с катушек съехал.
Пикап промчался по серпантину, выскочил на плоскогорье, по неплохому шоссе добрался до автострады, и через несколько минут в сопровождении мотоцикла подкатил к воротам участка.
Филипа тщательно обследовала комнату, в которой её оставил бывший приятель.У Эфа перед ней образовался большой долг, который, по её мнению, ему отдавать придётся всю жизнь. Подвальное помещение было монолитным, единственный выход вёл наверх, на кухню, но подъёмник встраивался в потолок, фиксируясь там с помощью ригелей, и опустить его девушка не смогла. Экраны Эфраим закрыл прочным стеклом, она швырнула кресло несколько раз, но только отломила у него ручку и чуть было не вывихнула свою.
— Сволочь, — сказала она с сомнением.
Инженер уехал два часа назад. От Ривердейла до Ньюпорта по прямой было восемьдесят километров, по хайвею — сто сорок, значит, с учётом непростого разговора ждать предстояло ещё минимум час. Поэтому, когда подъёмник пошёл вниз, девушка приготовилась к худшему — этот неуверенный в себе гадёныш передумал.
На подъёмнике никого не было — умный шаг со стороны Эфа, она бы его тут и убила, а наверху он сможет побегать вокруг стола, или выскочить в окно. Филипа встала на площадку, та пошла вверх. Стоило голове девушки показаться на уровне пола, её грубо схватили и вытащили наружу, нацепив на кисти фиксаторы. Четыре руки облапали тело в поисках оружия, не обращая внимания на вопли и угрозы, потом залепили рот гелем.
— Очень неосторожно с твоей стороны, детка, прятаться в Ривердейле, братья Гальяцци не любят, когда шавки Фальков забегают в чужой дом. А ещё они не любят предателей, так что твоему дружку осталось недолго.
Филипу крепко держали двое мужчин в комбинезоне, а на стуле, положив ногу на ногу, сидел Густаво Лурье. Полюбовавшись беспомощной пленницей, он поднялся.
— В машину её.
Филипе накинули на голову светонепроницаемый мешок и выволокли на улицу и бросили на жёсткий металлический пол. Магниты фиксаторов щёлкнули, притягивая девушку к полу, один из похитителей уселся рядом, на сидение, он тяжело дышал и покашливал. Мешок так и не сняли, машина набрала скорость, минут через десять съехала на грунтовую дорогу, тряска передавалась всему телу.
Ещё через десять минут они остановились, Филипу отстегнули, выволокли, и не снимая мешка, потащили по лестнице вниз. На этот раз пол, куда её швырнули, был каменным, зажужжал замок, и наступила тишина. Девушка подняла руки, стащила мешок и огляделась.
В большом помещении царил полумрак, его центр, куда она попала, был огорожен металлической решёткой, отчётливо пахло дерьмом и тухлятиной. В углу клетки кто-то сидел, она подошла поближе, пригляделась — на скамье полулежала женщина. Одна рука у неё была, видимо, сломана, и её не стали лечить, а просто наложили повязку. Опухшее лицо посинело, глаза заплыли, превратившись в щёлочки, но Филипа её всё равно узнала. Это была Лидия Гарсиа, хозяйка Хайята.
Павел доволок Эфраима до двери, хотя сразу было понятно — в его доме кто-то побывал. Металлическую решётку вырезали, и аккуратно отставили в сторону, замок на двери был высверлен. На грядках с коноплёй и острым перцем потоптались, видимо, осматривая дом снаружи, зато ворота аккуратно прикрыли.