Эмоции пугали Джорджио. Уязвимость, которая свойственна каждому влюбленному человеку, безмерно его страшила.
Он видел, как Мейя, уступив своим эмоциям, полностью теряет контроль над собой. Его жена постоянно пребывала во власти чувств, металась и мучилась, вместо того чтобы действовать рационально.
Но такова была прежняя Мейя — женщина, которая понравилась ему с первого взгляда. Застенчивая, невинная, не очень уверенная в себе девочка, которая жаждала оказаться в кругу большой и заботливой семьи.
Джорджио протянул руку и отвел прядь волос от ее щеки. Она тихонько вздохнула и слегка причмокнула губами, словно ребенок. Он посмотрел на ее руку, которая мягко и собственнически прикрывала живот.
Джорджио ощутил, как у него болезненно сжимается сердце. Он осторожно положил свою руку поверх руки Мейи и молчаливо взмолился о том, чтобы ребенок выжил и не расплачивался за грехи своего отца.
Мейя проснулась ночью и обнаружила, что Джорджио лежит, опершись на локоть, и смотрит на нее. Лунный свет, проникающий через окно, освещал спальню. Джорджио слегка хмурился, словно его что-то тревожило. Лицо мужа было задумчивым.
— Я надеюсь, что не мешала тебе, — сказала Мейя, облизнув пересохшие губы.
Взяв пальцами несколько непослушных прядок, он заправил их ей за ухо.
— Ты нисколько мне не мешаешь, — произнес Джорджио. — У меня часто бывает бессонница.
Мейя затрепетала от предвкушения, когда его длинные пальцы прикоснулись к ее уху, а затем погладили шею.
— Ты слишком много работаешь, — хрипло заметила она. — Ты выматываешься. Когда в последний раз у тебя был выходной?
Он печально скривил губы и стал поигрывать ее локонами.
— Я должен управлять большой корпорацией, Мейя, — напомнил Джорджио. — Я не могу отойти от дел особенно сейчас, когда умирает дед.
— А Лука и Ник помогают тебе?
Джорджио нежно намотал ее волосы на указательный палец:
— Они оказывают мне большую поддержку и очень усердно работают, но некоторые вопросы я обязан улаживать лично.
— Ты не ответил на мой вопрос, — бросила она. — Когда у тебя в последний раз был выходной?
Джорджио перестал теребить волосы жены и посмотрел ей в глаза.
— Я обязательно возьму несколько выходных дней после смерти деда, — ответил он. — Может быть, мы с тобой поедем куда-нибудь, если доктор разрешит. Наверное, это будет наш второй медовый месяц.
Мейя обвела пальцем контур его верхней губы, темная щетина над которой царапала ее нежную кожу.
— Если мы потеряем этого ребенка…
Джорджио схватил ее за палец и нежно поцеловал его кончик, не сводя взгляда с Мейи.
— Мы его еще не потеряли, дорогая, — заверил он. — Держись и надейся. Мы прошли вместе через многое. Будем надеяться, что на этот раз мы оба получим то, чего хотим.
Джорджио припал к ее губам, и Мейя про себя взмолилась о том, чтобы его слова оказались правдой, хотя она прекрасно понимала, что хочет от Джорджио намного больше, чем он готов ей дать.
Глава 10
Проходили недели, и Мейя стала все реже видеться с Джорджио. Болезнь Сальваторе прогрессировала, ему требовалась круглосуточная помощь. Джорджио приходилось одновременно сдерживать напор нахальных репортеров, руководить корпорацией и каждый день сидеть у постели обессилевшего деда. Мейя впервые заметила, что бешеный темп, в котором жил Джорджио, не был его добровольным выбором. Он вел себя так потому, что на него полагалось слишком много людей. Мейя всеми силами старалась приободрить мужа и следила за тем, чтобы вилла стала для него комфортным и спокойным убежищем. Иногда он приходил домой уже после того, как она засыпала. Мейя потихоньку привыкала к жизни на вилле. В доме царила совершенно иная атмосфера, не было прежнего огромного штата прислуги.
Она старалась поддерживать Джорджио, проводила долгие часы с Сальваторе, чтобы другие члены семьи могли отдохнуть. Мейя наслаждалась беседами со стариком, а когда он изъявлял желание, читала ему газету или любимый роман.
Несмотря ни на что, Джорджио по-прежнему делил с Мейей постель. Они предавались страстным ласкам, но отказывались от полноценного секса, чтобы не навредить ребенку.
Она вынашивала ребенка уже почти двенадцать недель и до сих пор с трудом верила в происходящее. Джорджио, вне сомнения, ужасно волновался и радовался тому, как протекает ее беременность. Он был нежным и заботливым с Мейей. Со стороны он казался любящим мужем, который с гордостью ожидает появления на свет желанного ребенка.
Члены семьи Саббатини радовалась за Мейю, хотя их радость и омрачалась болезненным состоянием Сальваторе. Бронте, любимая жена Луки, быстро подружилась с Мейей, которая вызвалась обучить ее итальянскому языку. Пару занятий они провели на вилле Луки, и малышка Элла присоединилась к ним с большим энтузиазмом. Мейя любила проводить время с девочкой, которая расцветала с каждым днем. У Бронте было четырнадцать недель беременности, она светилась от счастья и успокаивала и приободряла невестку.
Мейю по-прежнему иногда сильно тошнило, но Бронте уверяла ее, что это очень хороший знак. Справедливость ее слов подтверждал и доктор, на осмотр к которому Мейя ходила регулярно.
Молодая женщина сидела, подогнув ноги, читала книгу и ждала возвращения Джорджио, когда услышала, как открывается входная дверь виллы. Гонзо заскулил, будто почувствовал неладное еще до того, как Джорджио вошел в комнату.
Книга выскользнула из рук Мейи. Она едва заметила, что та с глухим стуком приземлилась на ковре у ее ног.
— Джорджио… — прошептала она в ужасе.
Он с тоской посмотрел на нее и сдержанным тоном произнес:
— Дед умер два часа назад. Он ушел с миром.
У Мейи задрожали губы, на глаза навернулись слезы. Она вскочила на ноги и, споткнувшись, упала в объятия Джорджио. Мейя крепко обняла мужа, стремясь взять на себя часть его страданий.
— Мне так жаль, — проговорила она, изо всех сил пытаясь держать эмоции под контролем. — Он был такой замечательный! Нам его будет очень не хватать.
Джорджио прижался подбородком к макушке жены и крепче обнял ее.
— Да, нам будет его не хватать, — согласился он. — Но Сальваторе хотел, чтобы мы продолжали жить. Он настаивал, чтобы мы не жалели его и не горевали слишком долго. Он завещал, чтобы мы жили полной жизнью, как всегда поступал он сам.
«Жаль, что судьба неумолима, — с грустью подумала Мейя. — Можно наслаждаться жизнью сполна, но как только судьба наносит болезненный удар, невольно начинаешь относиться ко всему настороженно».
Через некоторое время Джорджио отстранился от Мейи и обнял ее за плечи.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросил он. — Что сказал доктор? Я сожалею, что не смог пойти на прием вместе с тобой. Ты получила мое текстовое сообщение? Я задержался, беседуя с врачом моего деда, и опоздал.
Хотя Мейя была немного удивлена такой быстрой переменой темы, она сообразила, что таким образом Джорджио старается смягчить душевную боль и вообразить, будто ничего не произошло. Он будет горевать по деду, но вдали от всех.
— Да, я получила твое сообщение и нисколько не обижена. Не волнуйся, я ходила к врачу на регулярный прием. Доктор Россини считает, что тошнота должна прекратиться через несколько недель.
Джорджио улыбнулся и положил руку на ее по-прежнему плоский живот.
— Никто и не догадается, что ты вынашиваешь ребенка, — произнес он. — Как скоро начнет расти живот?
— Бронте говорит, что беременность будет заметна через месяц или два, — пояснила Мейя. — У нее живот стал расти только на сроке пять с половиной месяцев.
— Я думаю, мы должны объявить прессе о твоей беременности сразу же после похорон деда, — сказал Джорджио. — Посмотри, как много внимания привлекли Лука и Бронте. Сначала все интересовались Эллой, потом их свадьбой, теперь второй беременностью. Люди обожают подобные новости. Они их жаждут.
Мейя нахмурилась, глядя на него:
— Но мне казалось, что ты собираешься скрывать мою беременность от прессы как можно дольше.
Джорджио опустил руки и подошел к бару. Он налил воду со льдом в высокий бокал и передал его Мейе, затем налил себе коньяк.
— Мой дед хотел, чтобы фамилия Саббатини ассоциировалась с процветанием и успехом, а не с болезнью и смертью, — начал он. — Мы обязаны сделать это ради наших инвесторов, сотрудников и посетителей отелей, чтобы напомнить им всем, что жизнь продолжается. Мы обязаны заниматься делом в обычном режиме. Объявление о нашем долгожданном ребенке отвлечет внимание людей от новости о кончине Сальваторе.
Мейя пришла в ярость. Она ненавидела саму мысль о том, что репортеры станут ее преследовать и, возможно, подвергнут ее жизнь и жизнь ребенка опасности.
— Значит, для тебя это всего лишь бизнес-стратегия, не так ли? — спросила она.
Джорджио сделал большой глоток коньяка, прежде чем ответить:
— Ты слишком эмоционально реагируешь, впрочем, как обычно, Мейя. Я просто говорил о том, что нам нужно сосредоточиться на положительном, а не на отрицательном. Я управляю огромной международной корпорацией и не хочу, чтобы на нее оказывалось хотя бы минимальное негативное воздействие, чего никогда не допускал и дедушка. Такова была его последняя просьба.
Мейя отвернулась, с громким стуком поставив бокал на журнальный столик.
— Я не желаю, чтобы весть о моей беременности выплеснулась на страницы прессы по всей стране, если не по всей Европе. Причем только для того, чтобы ты заработал достаточно денег.
— Мейя…
Она повернулась к нему и зашипела, словно дикая кошка:
— Не разговаривай со мной покровительственным тоном. Ты отлично знаешь, что я ненавижу вмешательство прессы в мою жизнь. Это была одна из причин, по которой рухнул наш брак.
Джорджио поджал губы.
— Наш брак рухнул потому, что мы оказались недостаточно зрелыми, когда столкнулись с проблемами и не сразу поняли, что жизнь не всегда идет по плану. Ты вела себя как избалованный ребенок, который не мог получить то, чего хотел.