— Буря скоротечна, а после неё жизнь воспрянет и заиграет новыми красками… Пора.
Не желая устраивать душещипательных сцен прощания, он скорым шагом направился к алтарю, ни секунды не сомневаясь, что Марра выполнит своё обещание и поможет ему оказаться вовремя там, где нужно.
Едва положив ладонь на холодный камень, он вновь очутился в странном месте, наполненном туманом.
— Не передумал…
В рокочущем голосе дракона прозвучали нотки одобрения. Расплавленное золото огромных глаз, с любопытством заглядывающих ему прямо в душу, заставило прищуриться.
— И страха нет и в помине.
Внезапно чешуйчатая лапа сгребла князя, подтянув его к самой морде дракона. Дыхание, сухое и горячее, обдало его мощной волной.
— Лети! — приказала Марра. И он полетел.
Точно также, как накануне, перед ним рассеялась серая мгла, само пространство словно расступалось перед ним, он неспешно перебирал ногами, будто прогуливаясь по Невскому проспекту, а под ним проносились города, деревни, леса и реки… Невероятная мощь наполнила всё тело Громова, требовала выхода, рвалась наружу, и он, опьяненный неведомым прежде могуществом, торжествующе закричал — и его голос громовыми раскатами пронёсся над землями империи и даже за её пределами. Русский люд поднимал головы кверху, вглядываясь в синеющее небо и чувствуя прилив сил и невесть откуда взявшуюся уверенность в близости чего-то грандиозного, захватывающего. Среди войск противника, что встали лагерем у самой границы с ненавистной им Россией, началась паника. Глухой страх, переходящий в смертельный ужас, сбивал с толку, мешал ясно мыслить, внушал стремление броситься очертя голову назад, к привычной европейской культуре, подальше от этой дремучей страны, пугающей своей самобытностью и варварскими обычаями… И только грозные окрики командиров, подкреплённые недвусмысленно обнажённым оружием, заставили горе-вояк остаться на месте и лишь вздрагивать, жалко съёжившись у костров, от очередного раската грома, свидетельствующего о том, что приближается повелитель неба. Это был ещё один подарок Марры, Хранителя рода…
Завершение пути вышло столь же грандиозным, как и весь полёт. Перед воротами гарнизона, отделявшими территорию военного городка от самого Бобруйска, зазмеилась огромная молния, из отростков которой в небе на миг сложилось изображение атакующего дракона. Пока невольные свидетели прибытия князя Владимира Громова, одного из сильнейших архимагов мира, протирали глаза, на сетчатке которых отпечатался угрожающий силуэт, он сам крепко встал ногами на землю, заложив руки за спину, склонил набок голову и оценивающе оглядывал фортификационные сооружения, открывшиеся его взору. Всё было ещё хуже, чем он представлял.
Одна из четырёх сторожевых башен была практически полностью разрушена. Сейчас там копошились около десятка человек, то ли пытавшихся извлечь что-то из-под обломков, то ли расчищавших площадку для её ремонта. Суета, царившая и в самом гарнизоне, и за его пределами, утихла ненадолго. Убедившись, что молния не была очередным выпадом противника, жители Бобруйска возобновили подготовку к предстоящим сражениям. Вот только опытному взгляду Громова сразу открылось то, что не было единого руководства этими работами. Каждый пытался чем-то помочь в меру своего разумения, внося свою долю в окружающий хаос. По внешнему виду людей было понятно, что большинство — простые крестьяне, бросившие поля и огороды ради защиты собственного дома.
— Где караульные?
Негромкий голос князя произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Из-за одной створки массивных ворот, сейчас широко распахнутых, высыпало человек пять в затертых обносках, в которых едва можно было опознать форму драгун. Один опасливо приблизился к Громову, стянув бесформенную шапку с лохматой головы:
— Вашбродь… — откашлявшись, он начал ещё раз, стараясь говорить более чётко, — Ваше Благородие…
Князь прервал его:
— Где командир гарнизона? Немедля проводите меня к нему!
Рядовой озадаченно почесал в голове, пожимая плечами:
— Так он того… Заперся в штабе, носа не кажет наружу уже дней пять как…
Громов со свистом втянул воздух сквозь зубы, чувствуя, как в нём поднимается обжигающая волна разрушительного гнева. В воздухе ощутимо запахло озоном. Если бы рядом оказался один из солдат, что некогда воевал под началом князя, он бы сейчас искал возможности поскорее убраться из зоны видимости Громова, ибо этот взгляд не сулил ничего хорошего.
— Проводи… Сам разберусь. — процедил он.
— А как прикажете?..
— Громов.
Громов… Громов!.. Громов!!! По толпе, собравшейся к тому времени у ворот, понеслось эхо фамилии, что была знакома всем. Это там, в столице, среди благородных могли забыть о нём, или сделать вид, что забыли, сочтя старого дракона обессилевшим, растерявшим свои острые клыки, но тут… Тут о заступнике земли Русской рассказывали сказки детям на ночь, здесь его воинская слава обросла такими невероятными подробностями, что он казался всесильным богатырём, который одним взмахом руки может повергнуть ниц целую армию. И если он появился тут, значит, ничего не потеряно, значит, о них не забыли, не бросили тут умирать!..
Стремительно шагая за своим провожатым, князь распространял вокруг себя такую ауру силы, что у окружающих загорались надеждой глаза, усталость и апатия, охватившая весь город, отступали под её натиском.
Спустя всего пару часов всё разительно изменилось. На главной площади городка болталось в веревочной петле тело командира гарнизона. В условиях военного времени князь счел себя вправе устроить скорый суд над мерзавцем, что бросил доверенный ему пост, оставил гарнизон без командования, а людей — без малейшей надежды. То, что город ещё до сих пор не был захвачен, было заслугой простых солдат и крестьян, что грудью встали на пути у разведотряда противника. Пока командир, закрывшись в здании штаба — солидном, каменном, похожим на миниатюрную крепость — с ближайшими помощниками, прихватив довольно продовольствия и пару хорошеньких селянок, слал истерические депеши в столицу о помощи, его подчинённые на свой страх и риск открыли местный склад оружия и раздавали его всем желающим. Вопрос о том, доставлены ли были послания трусоватого командира, и если да, то почему на них не последовало никакого ответа, Громов решил отложить на потом. Если это потом наступит.
Организовав оборону, насколько позволяли возможности небольшого гарнизона, поставив под ружьё всех пустых, что были способны удержать его в руках, собрав в один отряд тех, кто обладал хоть крохой магического дара и был способен наколдовать хотя бы крошечную кочку под ногами противника, Громов отправил конный разъезд в разведку. Необходимо было понять, на какое время он мог рассчитывать. Передышка была нужна всем — и местным, что выложились на полную, и ему самому. Столкновение с человеческой жадностью и тупостью вымотало его куда больше, чем всё остальное. Вот и сейчас он вглядывался в даль, расстилавшуюся на горизонте, плотно сжав губы, а в голове крутилось одно: «Только бы выжить, только бы суметь выстоять, чтобы потом вернуться в столицу, ворваться во дворец и потребовать объяснений, почему граница с давним недругом, с Речью Посполитой, оказалась настолько оголена! Почему сюда не доходило ни нормальное обмундирование, ни мало-мальски пригодное оружие?! Почему магические накопители, что должны были питать оборонный щит, оказались пусты?! И кто виновен в столь преступном небрежении — только ли трусливый и вороватый командир? Кстати, по случайности ли он попал на этот пост и получил возможность запустить липкие ручонки в императорскую казну, пусть и в малом масштабе?»…
Внезапно дозорный, тоже пристально рассматривавший горизонт, протяжно выкрикнул:
— И-и-идут! Идут, братцы!!! Вашбродь, идут же!!!
Поморщившись от такого вопиющего нарушения устава, Громов и сам увидел клубы пыли. Перед ними во весь опор неслись тёмные точки — всадники, что спешили укрыться за стенами гарнизона. Особого смысла дожидаться подробного донесения разведки не было, всё и так было очевидно. Объединённые силы Европы двинулись в наступление, не дожидаясь утра.
Раздался гулкий стук — запустив конный отряд, стражники, красные от натуги, опустили в пазы огромный засов, прочно заперев внешние ворота. Лихо соскочив с коня, один из разведчиков козырнул князю:
— Всё выполнили, Ваше Сиятельство!
Тот коротко кивнул, бросив лишь:
— Ждём.
Когда уже можно было различить силуэты вражеских кавалеристов, Громов слегка напрягся. Вот-вот станет понятно, стоят ли затраченных усилий, средств и времени артефакты, разработанные его магами. Захватил он их в последний момент, вместе с накопителями, вручил разведчикам, предварительно проинструктировав. Хотя, особой сложности не было — практически, им всего лишь нужно было разбросать небольшие, невзрачные камешки, активировав их особым нажатием.
Первые взрывы, раздавшиеся прямо под копытами вражеских всадников, внесли значительную сумятицу в рядах конницы. Следом стали заметны вспухшие облака желтоватого, болезненного цвета… Отрывистые команды и угрожающие выкрики атакующих сменились отчаянным кашлем, едкий дым разъедал глаза, жёг лёгкие. Оголтелая атака, с которой самоуверенные европейцы планировали начать сражение и тут же ее закончить блистательной победой над маленьким захолустным гарнизоном вставшем, на пути огромной армии, внезапно захлебнулась. В полном смысле слова — незадачливых всадников, попавших под действие коварной смеси, до поры таившейся в артефактах, буквально выворачивали наизнанку жесточайшие рвотные спазмы.
Удовлетворённо кивнув, Громов отправился к группе магов, издали потрясенно наблюдавших за происходящим. Удалось выиграть немного времени для следующего шага. Широкая полоса земли перед линией обороны была превращена в непроходимое болото, воздух гудел от напряжения эфира. Князь закрыл глаза и потянулся к своему источнику. Пора было напомнить этим наглым выскочкам, с кем они собрались!
Небо стремительно начало чернеть, огромные тучи, соткавшиеся словно из ничего, угрожающе ворчали, недовольно клубясь, плюясь изредка ослепительными вспышками молний в сторону вражеских сил. Поднявшийся ветер в секунды набрал ураганную силу, зло рвал одежду, сыпал пылью в глаза, ещё не отошедшие от отравы, распыленной артефактами, сбивал с ног.