– Молодец девчонка! – сказал он, не скрывая восхищения. – Я-то думал, ты опять заплутаешься в дебрях и заведешь меня куда-нибудь в Глухомань…
– А ты поменьше бы спал на ходу, – осадила его Саманта, но уже не так сердито – похвала обрадовала ее. Не часто Робин удостаивает ее такой чести и правильно делает…
Опушка леса заросла молодыми иорными ясенями с серебристыми гладкими стволами и могучими кронами, образующими несколько этажей, на которых, согласно летописи Толкина, любили жить эльфы. «Почему на Станции нет ни одного эльфа? – подумала Саманта. – Кого только не выращивает Пекарь и его помощники в Родильне: гномов, троллей, орков, а эльфов – ни одного. Быть может, их создают на других станциях? Надо будет спросить сегодня наставника – но тихо, когда рядом не будет мисс Нейлы или кого-нибудь из воспитателей. Тоже мне воспитатели – с хлыстами в руках…
Пройдя неширокую полосу ясеней, практиканты углубились в чащу тонкоствольных тополей – уже настоящих, выросших, как сорная трава, за восемь лет действия Проекта. Земля под ногами потеряла прежнюю упругость, набрякла холодной, с ржавым налетом водой. Робин пошел впереди, уверенно перепрыгивая с кочки на кочку и подавая руку Саманте в самых трудных местах. Еще несколько метров они продирались сквозь глухую крапиву, высоко подняв руки, чтобы уберечь лицо от жалящих листьев, а затем еле заметная тропинка резко пошла вверх, выходя на Тракт.
Робин одним прыжком одолел крутой подъем, остановился на мгновение и со сдавленным криком прыгнул назад, сбив с ног ничего не подозревающую Саманту. Они упали в жесткую придорожную траву и затихли.
– Враги? – еле слышно прошептала девочка.
– Хилари из банды мисс Эмипгс, – так же тихо ответил мальчик. – Ведет «уродцев» на полигон…
Саманта уже и сама поняла, кто идет по Тракту, – вблизи отчетливо раздавались цокот копыт и слоноподобный топот. Набравшись духу, девочка привстала на колени и осторожно раздвинула ветви кустарника. Из-за поворота на широкую грунтовую дорогу, именуемую громко Внешним Трактом, выехал всадник на могучей черной лошади. Одежда его тоже была черной – широкий развевающийся плащ, под которым тускло поблескивали вороненые доспехи. Ребристый шлем глубоко утопал в плаще, нависая над мглистой пустотой, в которой светились два холодных красноватых огонька. За Черным Всадником гуськом потянулись шесть троллей – последней усовершенствованной модели. Огромные, почти трехметровой высоты, с тупыми носорожьими мордами, они кротко перебирали своими колоннообразными ногами, поднимая тучи пыли. Плотно сбитый коротышка с добродушным красным лицом следовал в нескольких шагах позади на юрком электрокаре и тяжело дышал. Время от времени он разражался проклятиями.
Биороботы шумно проследовали мимо Саманты, не заметив ее возбужденного лица среди густого кустарника – лишь Черный Всадник, казалось, чуть скосил глаза-огоньки. Через две минуты Тракт вновь опустел, только пыль, поднятая ногами троллей, продолжала висеть желтым бурлящим облаком.
– Кто это был? – небрежно спросил Робин. Он лежал на спине, заложив руки за голову, и со скучающим выражением на лице лениво грыз сухую травинку.
– Кажется, Уильям, – с сомнением ответила Саманта, поднимая с земли брошенный колчан со стрелами. – Во всяком случае, мне показалось, что он подмигнул мне одним глазом…
– Тогда точно это был старина Уильям, – безапелляционно заявил Робин, упругим движением вскочив на ноги – Саманта даже охнула от восхищения. – Другие назгулы если бы почуяли нас… Пришлось бы нам давать тягу – только пятки бы засверкали!
– С ними был Хилари с электрохлыстом в руках, – напомнила девочка, поднимаясь вслед за товарищем на Тракт. – Если бы кто-нибудь из «уродцев» сделал хоть шаг в сторону…
– То я бы с ним разделался по-свойски! – расхохотался Робин.
Сорвав со лба обруч, опоясывающий длинные, до плеч, волосы, он высоко подбросил его в воздух и тут же, сбросив лук с плеча, послал вослед ему стрелу. Обруч, вращаясь, поднялся метров на пятнадцать, и в момент, когда он развернулся к земле своей плоскостью, стрела прошла точно в его центре. Робин заулюлюкал и вновь издал победный клич.
Саманта, смеясь, потрепала его по жестким густым волосам.
– Робин Гуд согнул железный прут, – с иронией сказала она. – Пошли скорее, а то Пекарь надерет нам уши!
Станция – шесть белых разнокалиберных зданий – располагалась в нескольких километрах от Внешнего Тракта на вершинах двух тесно примыкающих друг к другу лесистых холмов, разделенных глубоким оврагом. На Медвежьем холме стояло пять корпусов – Родильня, Операторная, Киберцентр, Склад, а также жилое помещение со столовой. Святая святых Станции – Лаборатория возвышалась на самой скалистой макушке соседнего Лисьего холма. Над оврагом был протянут неширокий мост из стеклопластика, настолько прозрачного, что у идущего по нему невольно возникало ощущение, что он парит в воздухе. Связь с Центром и другими Станциями, а их вокруг Территории располагалось двенадцать, осуществлялась с помощью грузовых и пассажирских вертолетов и флайеров, для которых был выстроен небольшой аэродром у подножия Медвежьего холма. Раз в неделю по средам на Станцию доставлялись продукты, почта и необходимые материалы для Родильного цеха, и так же раз в неделю, но уже по пятницам, большой грузовой флайер увозил партии подготовленных биороботов. Куда и зачем – об этом среди персонала Станции, насчитывающего около тридцати человек, говорить было не принято. А если и находились желающие порассуждать за ужином в кругу приятелей о дальнейшей судьбе «уродцев», то на следующий день говоруна вызывала к себе в Лабораторию начальница Станции мисс Нейла Эмингс. После такого визита у провинившегося портилось настроение на неделю-две. Так текли месяц за месяцем – пока в начале сентября на Станции не появились три практиканта из лучших школ материка для вундеркиндов.
Узкое коричневое шоссе, расчерченное белыми полосами, резко пошло наверх и плавно свернуло направо. Из-за густых елей показался цилиндрический корпус Склада, около которого рядком стояли несколько широких приземистых автофургонов. И тут же у подножия древней сосны, на скамейке под покатым навесом, их ждал Пекарь.
– Гуляете, дети мои? – вкрадчиво прогудел он низким басом и, набычившись, свирепо посмотрел на практикантов снизу вверх, сверкая маленькими карими глазками из-под густых нависших бровей.
Саманте он показался похожим на огромного гризли, растревоженного в своей берлоге. Вот сейчас он подымется во весь свой двухметровый рост и мощной волосатой рукой сгребет и подомнет их под себя…
Вопреки ожиданиям биохимика, молодые люди переглянулись и закатились от смеха.
– Что такое? – обиженно спросил Пекарь, оглядывая свой варварский наряд – серый балахон из грубой мешковины, закрытый спереди черным мясницким передником. – Разве я выгляжу недостаточно грозно? Тролли, страшные лесные тролли, и те дрожат, когда я захожу в цех. А двое обнаглевших сосунков, сбежавших с утренних занятий, не желают пасть ниц при виде своего разгневанного руководителя!
– Простите, наставник, – еле сдерживая смех, произнес Робин. – Вы же сами просили, чтобы из этого хилого ребенка, – он кивнул в сторону Саманты, – я сделал что-то стоящее. Не знаю уж, чему учат у них на юге, но девчонка не владеет даже примитивной гимнастикой йогов! Бегает она ничего себе, а в остальном – полнейшая размазня… Ой, Саманта, оставь в покое мои волосы – больно!
– Я тебе покажу размазню, – хмуро пообещала девочка, нехотя выпуская из рук жесткие черные пряди. – Говорила же я вам – я долго болела в детстве, а в вунд-школе у меня были дела поважнее…
Пекарь пытливо, без улыбки, всмотрелся ей в глаза. Саманта смутилась и покраснела.
– Ну что ж, поважнее так поважнее, – после некоторой паузы пророкотал биохимик. – Хотя первый день работы над драконом – дело тоже не пустяковое…
– Над драконом? – в один голос воскликнули пораженные практиканты.
– Элдис уже в Родильне – с самого утра занимается подбором биокомпонентов, – усмехаясь в пышные усы, сказал Пекарь. Кряхтя, он поднялся со скамейки и глыбой навис над молодыми людьми. – Толк выйдет из парня, не то что из вас, разгильдяев… Даже не верится, что в своих школах вы были в числе лучших! (Саманте вновь показалось, что Пекарь бросил на нее подозрительный взгляд.) Ладно, дело покажет, кто чего стоит… А теперь марш в столовую! Затем парень пусть направит свои индейские мокасины в сторону Операторной – сегодня надо помочь ребятам в составлении программы общего вида дракона. А ты, Саманта… Сходи-ка, девочка, в библиотеку, полистай книжки – нам с тобой надо будет на днях поколдовать над мозгом этой твари… Вечером, как всегда, настрочите отчет о проделанной работе. Хотя бы пару страниц в дневнике – договорились?
– Разве мы подводили вас, наставник? – обиженно вскинулся Робин.
– Помню, помню, – отмахнулся от него огромной рукой Пекарь, посмеиваясь в усы и с удовольствием скользя взглядом по стройной, мускулистой фигуре мальчишки. – Кстати, Робин, вечерком я, так и быть, поучу тебя метать нож… И особо – приемам обороны от троих соперников. Слишком уж ты прямолинеен, брат, в схватке – хитрости и сметки маловато… А сейчас – за дело!
Зардевшись от удовольствия, Робин приложил было ладонь ко рту, но, поймав укоризненный взгляд наставника, смешался и бегом помчался в сторону столовой. Саманта, стараясь не выдавать волнения, неторопливо пошла за ним, беспечно размахивая луком и что-то тихо напевая.
Пекарь, заложив руки за спину, задумчиво смотрел ей вслед.
Библиотека располагалась на втором этаже сборочного цеха, входящего в состав Родильни. Обширное помещение цеха было плотно заставлено матовыми кубами синтез-стендов трехметровой высоты. Они были соединены сотнями разноцветных кабелей с мощной ЭВМ, специализированной на создании биороботов и поэтому прозванной Мамашей. Девочка долго петляла среди стендов, задыхаясь от густого воздуха, насыщенного запахами разогретого металла, озона и сырого мяса. Не без труда она наконец выбралась в дальний угол зала, к белой лестнице с высокими поручнями. Со вздохо