– Борис Сергеевич, давайте вы сами соедините с городом с отделом НКВД, а я поговорю. А то вы думаете, что мы не видим, как вы нас тут за фашистских диверсантов принимаете?
Он долго с кем-то ругался, кому-то что-то доказывал, но через три минуты он смог соединиться с Бориспольским городским отделом НКВД, где нам ответил дежурный. Я спокойно взял трубку и уверенным, но чуть уставшим голосом начал разговор.
– Добрый день. Майор государственной безопасности Кречетов. Представьтесь.
Пауза. Дежурный на том конце немного впал в ступор, но потом ответил:
– Сержант Воскобойников.
– Сержант, мне нужен кто-то постарше званием.
– Так все на выезде, товарищ майор.
– Мне нужна срочная связь с особым отделом любой воинской части поблизости не ниже уровня дивизии.
– Так, товарищ майор, ничего не знаю. Лейтенант Невлюдов уехал в Киев, остальные тоже на выезде, я тут один.
Я почувствовал, что начал заводиться. Как мне это знакомо, когда никого нельзя найти на рабочем месте и решить реально серьезные вопросы, все всегда заняты, а потом как только поставишь их по стойке смирно да фигурально надаешь по голове, начинают вякать что-то в свое оправдание. Значит, придется подстегивать работоспособность сержанта.
– Значит, так, сержант. Я еще раз представлюсь. Майор главного управления государственной безопасности Кречетов. Мне срочно нужна связь с особым отделом любой дивизии, корпуса или с управлением НКВД в Киеве, они тоже должны быть извещены. Если через десять минут ты мне не доложишь о выполнении задания, я лично приеду к вам в гости и тебе и твоему лейтенанту натяну жопу на уши, ты меня понял? Жду звонка. Запомни, деревня Городище. Всё.
И бросил трубку. Рядом стоял Санька и улыбался, забывшись, он хохотнул и выдал фразу:
– Да, командир, не перестаешь меня удивлять, второй раз тебя таким вижу.
– И когда был первый раз?
– А когда в Севастополе начальник склада форму зажилить пытался. Ты тогда так же на него наехал. Ох, не любишь ты зажравшихся тыловиков.
Я ухмыльнулся, вспомнив ту историю, когда зажиревшему прапору со склада, попытавшемуся накрутить с формой для нашей роты, в штаны засунули учебную РГДшку. Меня тогда никто и наказывать не стал, знали же, что мы постоянно в рейдах, поэтому ну не то чтобы считали кончеными отморозками, но репутация людей несколько неадекватных от постоянной крови закрепилась.
– А кто их любит?
Устало вздохнул и без разрешения сел на чуть скрипнувший стул.
– Ладно. Санька, нужно что-то с ранеными делать. Пока они тут закрутят механизм и сюда прибудет охрана, пройдет часа два, не меньше. А помощь нужно оказывать сейчас.
Я откинулся на спинку стула и устало потер рукой шею, пытаясь хоть как-то стимулировать мыслительные процессы.
Во все время этого разговора председатель колхоза пытливо на нас смотрел, а после фраз про тыловиков чуть улыбнулся и взгляд его подобрел. Он набрался смелости – понял уже, что для диверсантов мы слишком нестандартно выглядим, – и спросил:
– Товарищ майор, а что там с ранеными?
– Да, наверно, вам придется подготовиться для приема раненых. Много их. И главное – никаких вопросов: кто, где, откуда – не задавать. Понятно?
Он уверенно кивнул, понимая, что мы тут не просто так появились. Как бы в подтверждение наших слов зазвонил телефон, Мироненко поднял трубку, ответил, потом почти торжественно протянул мне трубку: «Вас».
– Да, слушаю.
Хрипы и почти неразборчивое звучание меня, разбалованного цифровыми технологиями начала двадцать первого века, порядком раздражало. Там раздался голос сержанта, с которым буквально несколько минут назад разговаривал:
– Товарищ майор государственной безопасности. Дежурный по Бориспольскому городскому отделу НКВД сержант Воскобойников.
«О, как запел, значит, уже фитиля получил и ориентирован на полный прогиб перед московскими гэбешниками», – чуть улыбнулся про себя я.
– Докладывайте, сержант.
– Товарищ майор, связался с Киевским управлением и получил указание оказывать полное содействие. Просили передать, что выслали группу вам в помощь, но когда она будет – неизвестно, все дороги находятся под постоянными налетами германской авиации и забиты беженцами.
– Хорошо. Я вас понял. Мне нужны все сотрудники НКВД, которых сможете собрать и отправить в деревню Городище. Если надо, приказ продублируют из Москвы. Еще нужны врачи для оказания помощи раненым, которых будет много. И водители для трофейной техники. Обеспечьте связь с близлежащей воинской частью. Лучше, чтоб прислали взвод бойцов, но в нынешних условиях это нереально. Все, выполняйте.
Положив трубку, я устало обернулся к Саньке, который с интересом слушал мой разговор.
– Ну что? Помощи не будет?
– Не сейчас. Пока они найдут людей, пока сюда пригонят, пройдет куча времени. Надо начинать эвакуацию раненых и трофейной техники.
– При дневном свете? Засветимся.
– А что делать?
Я нажал тангенту гарнитуры и уже по привычке, чем обдуманно, вызвал базу.
– База, это Феникс, что там слышно с плацдарма?
– Пока диверсионные группы разгромили несколько передовых дозоров, зенитная артиллерия отогнала попытку штурмовки фронтовой авиацией противника.
– Понятно. Но все равно нужно спешить. Передайте сигнал на подготовку к отправке машин с особо тяжелыми. Будем здесь принимать.
До Борисполя было не так далеко, поэтому где-то через час в село влетела полуторка, в кузове которой стояли четверо сотрудников НКВД и трое милиционеров, видимо, собрали всех, кого можно было. Честно сказать, на душе стало погано. Реально этим людям надо сейчас быть на дорогах, вылавливать немецких диверсантов, а они, бросив все, принеслись в эту деревню.
Из кабины выскочил молодцеватый лейтенант и, быстро разобравшись в знаках различия, сразу подбежал ко мне и представился:
– Товарищ майор государственной безопасности, лейтенант Невлюдов, начальник Бориспольского отдела НКВД, со всеми собранными сотрудниками отдела и с тремя привлеченными милиционерами прибыл в ваше распоряжение.
– Вольно. Хорошо, что так быстро. Значит, так, лейтенант. Сейчас вон на том поле будет происходить эвакуация сверхсекретной техники, которую даже вам видеть нельзя, поэтому позаботьтесь о том, чтоб все, повторяю все, жители деревни, особенно дети, были собраны в одном месте под присмотром ваших людей и никак не смогли бы стать ненужными свидетелями. С председателем колхоза согласуете список жителей и по списку проконтролируете общий сбор. Вы сотрудник органов, должны понимать, какие могут быть последствия. Все, у вас полчаса.
Усталый лейтенант опять отдал честь и сразу деловито пошел к председателю колхоза составлять и согласовывать списки и готовиться к сбору сельчан.
Санька стоял в стороне, молча следя за развитием событий.
– Командир, а мне что делать?
– То, что и всегда. Берешь ментов и расставляешь посты так, чтоб к полю ни одна морда не прошла, пока мы туда будем технику пригонять.
Санька довольно улыбнулся. Покомандовать милицией ему редко удавалось, а точнее, еще никогда. Он в свою бытность контрактником Севастопольского полка морской пехоты Черноморского флота Российской Федерации обычно с ними только дрался, вешал «фонари», а потом профессионально уходил от погони, за что у него некоторое время был позывной Фонарщик.
– Понял. Покомандовать ментами – это я всегда «за».
– Ну вот и приступай, не только мне одному тут «гэбню» строить.
Санька деловито подошел к стоявшим возле побитой и потрепанной полуторки, в ожидании распоряжений, сотрудникам НКВД и милиционерам и, сразу определив старшего по званию, отвел его в сторону и стал грузить, с присказками и морскими заходами, сразу выпятив свою военно-морскую сущность. Если б я его не заставил снять тельняшку, он, наверно, сейчас расстегнул пуговицы до пупа и красовался полосатой душой перед робеющими от присутствия московского начальства сотрудниками милиции.
Я не выдержал такого зрелища, поэтому строгим голосом прикрикнул:
– Старший лейтенант Артемьев, делом занимайтесь, а не языком чешите.
Санька обиженно засопел, но перечить не стал, знает ведь, что в таком состоянии со мной лучше не спорить.
– Все на контроле, командир.
– Хорошо, я пойду с Невлюдовым пообщаюсь.
Вокруг нас уже стал собираться народ, заинтересованный появлением машины и сотрудников внутренних дел. Мальчишки, принявшие нас за диверсантов, с интересом наблюдали, как развиваются события, а приехавший лейтенант подчеркнуто уважительно разговаривал со мной.
– Лейтенант, как вариант, можете привлечь вот этих детишек для оповещения и проверки домов. Они тут всех должны знать. И еще…
Невлюдов внимательно на меня уставился, ожидая новой серии откровений.
– Что там со связью с воинскими частями и врачами?
– В пяти километрах стоят химики и зенитчики из 64-го стрелкового корпуса. Я связался со штабом, оттуда должен прибыть лично начальник особого отдела, они уже в курсе о вас.
– Хорошо, работайте по плану.
Тот согласно кивнул и продолжил выполнять мое задание.
Пока было время, я отошел в сторону и связался с базой. Там доложили, что начался бой с немцами, но пока давят не сильно, прощупывают позиции силами разведбатальона, часть которого попала в засаду и была уничтожена при поддержке БТРа и Т-64. Такие новости меня немного успокоили, были некоторые сомнения относительно Васильева, но Вадим пока все делал правильно и особых нареканий не вызывал.
Через полчаса, пока я подкреплялся свежим молоком и куском хлеба, предложенными женой председателя колхоза, подошел Санька и доложил, что все идет как надо и минут через двадцать можно будет перевозить первую партию раненых. Тем более из госпиталя приехал врач и с ним несколько медсестер.
– И среди них есть даже парочка весьма симпатичных.
Я чуть не взорвался.
– Блин, Саня, у тебя жена первая красавица, а ты все по сторонам головой вертишь. Оно тебе не надоело? Может, остепенишься, вон, и сыну год исполнился?