Со стороны встреча Вильгельма Канариса и Стюарта Мензиса выглядела как беседа двух старых друзей, которых связывают долгие годы дружбы и множество общих знакомых. Но это были маски профессиональных разведчиков, за которыми они тщательно изучали друг друга…
Мензис осторожно, но с присущим всем англичанам легким высокомерием начал серьезный разговор.
— Я слышал, адмирал, что у вас начались определенные трудности на Восточном фронте?
Канарис, понимая все это, не обиделся и спокойно ответил:
— Да, наметились. Руководство рейха пока считает, что все идет установленным порядком, но у меня есть предчувствие, что в ближайшее время ситуация может измениться.
— Да, тут мы с вами солидарны. Даже неспециалисты в военном деле уже поняли, что тактика блицкрига в России провалилась, и для Германии началась война на истощение. На вашей стороне все ресурсы Европы, крайне бедной в отношении полезных ископаемых, особенно это касается нефти, на стороне Сталина — огромные пространства, рабский, но фанатично настроенный народ и огромные запасы сырья. Вы разгромили Красную Армию за первые три месяца, но тем не менее ваши армии топчутся у Москвы.
— Все это правильно, вот только сейчас это наша проблема, завтра будет вашей.
По холеному лицу англичанина на мгновение пробежала волна неудовольствия и даже разочарования. Но он быстро взял себя в руки.
— Хм. Вильгельм, вам не кажется, что еще рано говорить о том, что, разбив вас, Сталин примется за нас. Россия и так уже истощена. Все это спорно.
— Да. И мы и вы прекрасно знаете, что Великобритания всегда любила воевать чужими солдатами, взаимно ослабляя конкурентов, вот только сейчас ситуация такова, что в случае поражения Германии Сталин не посмотрит на союзнические обязательства и вполне в состоянии разгромить и Великобританию и Североамериканские соединенные штаты.
— Это смешно, вы не находите, Вильгельм?
Отпивая маленькими глотками вязкий, как жидкий шоколад, греческий кофе, Мензис внимательно наблюдал за своим собеседником. Уже сам факт такой встречи он мог считать огромной победой английской разведки, но и Канарис не похож на восторженного мальчика. Значит, для такой встречи, которая при соответствующем освещении могла бы стоить главе Абвера не только поста, но и головы, были веские основания, но он пока не мог понять причин, и это заставляло его нервничать.
Канарис, наблюдая за Мензисом, отметив его бледность и холеность, присущую британскому аристократу с длинной родословной, в душе усмехался. Он все-таки решился на этот шаг, предположив, что проблема пришельцев из будущего должна быть не только его головной болью, пусть у этих чопорных англичан тоже прибавится седых волос, после попытки приблизиться к Зимину.
— А я похож на человека, который пожелал встретиться ради развлечения?
— Нет, поэтому я теряюсь в догадках. Что же такое вы нашли в России, что решились нарушить присягу и пойти на контакт с нами.
Канарис, глядя прямо в глаза своему британскому коллеге, медленно, четко проговаривая слова, чтобы не вызвать недопонимания, сказал:
— Мы там натолкнулись на весьма серьезное противодействие третьей силы, которая выступила на стороне Сталина и обладает весьма серьезными и угрожающими для всего цивилизованного мира возможностями.
— Вы имеете в виду…
— Нет. Это не страна, это не организация, это не финансовая группа, которая в состоянии менять правительства и подстраивать под свои нужды целые континенты. Я говорю, что это третья сила, которая однозначно выступила на стороне Советской России, полностью добиваясь ее победы не только в войне с Германией, но и абсолютного доминирования в мире. Сталин ваш временный союзник, а вот что будет потом, когда вы совместными усилиями разгромите рейх?
— Хм. Вы заставляете задуматься и намекаете на какие-то мистические обстоятельства. Может, поясните?
Канарис снова улыбнулся, откинувшись на спинку роскошного кресла.
— Стюарт, а вы уверены, что хотите это знать? Ибо после этого ваша жизнь абсолютно изменится, и вас будет тяготить эта ноша.
— Вы говорите загадками, Вильгельм, но мы же здесь встретились именно для того, чтобы вы со мной поделились этой информацией.
— Хорошо, извольте. Впервые мое внимание привлекли интересные события при штурме русского города Могилев. Коммунисты странным образом умудрялись предугадывать массированные налеты нашей авиации, и после захвата города и опроса пленных выяснилось, что указания о подготовке к отражению налетов с точным указанием времени и количества самолетов Люфтваффе приходили к русским еще раньше, чем в наших штабах принималось решение о целесообразности этих налетов…
Следующие два часа на стол перед Мензисом ложились фотографии, описания, копии показаний свидетелей, даже образцы гильз оружия пришельцев. Когда Канарис закончил, глава СИС задумчиво вертел в руках фотографию немецкого танка, растерзанного пушкой монстра из будущего. Он не спешил с выводами. Это, конечно, могло быть мистификацией Абвера, чтобы пустить британскую разведку по ложному пути. Но Мензис сам уже давно собирал материалы по непонятным явлениям в большевистской России и хотел даже уточнить у Канариса некоторые моменты, но тут он, даже не задавая вопроса, получил развернутый ответ.
— Я пока ничего не могу ответить определенного, уж слишком все выглядит фантастично.
— Я понимаю. Но дело в другом: Сталин, получив в свои руки такой козырь, не остановится…
— Допустим, но мы должны все перепроверить, прежде чем предпринимать определенные шаги.
— Конечно, я это понимаю, поэтому и даю вам определенное время.
— Скажите, Вильгельм, а что вас заставило действовать… столь торопливо?
Канарис снова улыбнулся.
— Под Вязьмой, где окружены несколько русских армий, пришельцы снова вмешались в ход сражения, и уже весьма большими силами с использованием боевых летательных машин, у вас они называются геликоптеры, но таких воздушных монстров точно нет. В результате одного ночного боя с полком русских из будущего седьмая танковая дивизия Вермахта была практически полностью уничтожена. За одну ночь было потеряно больше пятидесяти танков и больше шести тысяч человек. После нанесения удара пришельцы снова исчезли, чтобы потом появиться в другом месте. После нас они смогут перебросить десант даже на улицы Лондона…
Мензис не стал смеяться. Конечно, история невероятная, но Канарис не стал бы идти на такой примитивный подлог в столь серьезном вопросе. И если это все правда, то без принятия экстренных мер мировая политика может претерпеть серьезные изменения.
Мензис, задумчиво рассматривая фотографии, медленно проговорил:
— Хорошо, адмирал. Мы вас услышали…
Оба собеседника понимали, что начинается новая война, результаты которой было трудно предугадать.
Время войны
Особая благодарность за помощь при написании книги и конструктивную критику:
Сергею "Мозгу" Павлову, если б не его нравоучения и потрясающая эрудиция, то наверняка и первая книга не появилась бы на свет.
Отдельная благодарность Олегу Дегтяреву, старому другу, Игорю Вадимовичу Мамчуру и всем товарищам-единомышленникам с интернет-форумов "Черное Солнце" и "Самиздат".
Пролог
Снова лето, снова лес и снова я в маскировочном костюме, обвешанный оружием, осторожно пробираюсь, стараясь не создавать лишнего шума, тщательно прислушиваясь к окружающей обстановке. Так же как и в прошлый раз, там, куда я иду, грохочет артиллерийская канонада, и мои соотечественники снова схлестнулись с немцами. Как это все знакомо. Только сейчас я не один и со мной идет старая и проверенная команда: Санька Артемьев с женой Катей и Егор Карев.
Вроде тот памятный рейд, когда я был один и мог полагаться только на свои силы, состоялся не более полугода назад, а кажется, что прошла целая вечность. Тогда было трагическое лето 1941 года, я шел один в Могилев, неся под бронежилетом пакет с секретной информацией по ядерному оружию. Окрестности города на тот момент уже представляли собой огромное поле боя, где в кровавом поединке сошлись советские войска под командованием генерала Романова и рвущейся на восток 2-й танковой группой Гудериана. Мне волей-неволей тогда пришлось стать участником тех памятных событий и воевать наравне со своими предками в Могилеве до самого падения города.
Сейчас все немного по-другому: на дворе август 1914 года. В той местности, где мы вышли, наступает русская 2-я армия под командованием генерала Самсонова, а обороняется 8-я немецкая армия, и на первом этапе нашим будет сопутствовать удача, но все это должно закончиться полным разгромом. Хотя, по сравнению с тем, как в 41-м воевали советские полководцы, теряя сотни тысяч погибшими и ранеными, и учитывая особенно колоссальное количество попавших в плен, то разгром армий Самсонова и Ренненкампфа в августе 1914-го в Восточной Пруссии выглядели не такими уж трагическими. Только в армии Самсонова шесть тысяч погибших и около пятидесяти тысяч попавших в плен, учитывая раненых. В принципе не такая уж большая цифра, по сравнению с теми же разгромами РККА под Белостоком, Смоленском, Вязьмой, Уманью, хотя все относительно и простыми цифрами мерить историю нельзя, и главное, что и там и там гибли русские люди…
Через два часа мы сделали привал, и я, присев возле большого дерева, наслаждаясь теплом и запахами летнего леса, смог осмотреться. Все равно здесь хорошо. У нас ядерная зима, в СССР 41-го года тоже зима, причем одна из самых холодных и кровавых. Странно, в Восточной Пруссии летом все ощущается несколько по-иному. Даже густая растительность и та кажется немного чуждой, но, если честно, я все равно наслаждался моментом. Посмотрев на своих спутников, в душе усмехнулся.
Егор Карев просто светился от новых впечатлений и раскрывшихся перспектив. Он в прошлом, его мечта исполняется, и у него есть реальный шанс встретиться со своим отцом. Санька Артемьев, авантюрист еще тот, всегда готов поучаствовать в очередном приключении. Вон сидит рядом со своей женой и спокойно трескает галетные хлебцы из ИРП (индивидуальный рацион питания), хотя глазки блестят, чувствует, что в ближайшее время нас ожидают очень интересные события. Катя Артемьева, та, наоборот, спокойна и хладнокровна, хотя я прекрасно знаю, что под ее маской Снежной Королевы скрывается нежная, добрая и отзывчивая девчонка, которую просто покалечила война. Иногда мне кажется, что еще с тех времен, когда мы до ядерной бомбардировки колесили по Крыму и гоняли бандитов, она испытывала определенные чувства ко мне и что-то до сих пор осталось. И даже если есть, то оно прячется глубоко и ни мне, ни ей не испортит семейной жизни, хотя иногда ловлю на себе ее странные взгляды. Во всяком случае, и Санька, и Катя знают, что я их не предам, и соответственно со своей стороны готовы поддержать меня во всех начинаниях. Это даже не дружба, и не отношения командира и подчиненных. Я расцениваю эти взаимоотношения как какое-то единство и воспринимаю своих друзей как близких кровных родственников, за которых буду рвать глотки врагам, и они это чувствуют.