За Старобельском стал капризничать движок, потом пропала зарядка и уже шли на одном аккумуляторе. Эдакая крупногабаритная «Тесла» с очень ограниченными возможностями. Старшина оптимистично уверял, что ставшая электромобилем «газель» пробежит ещё с тысячу километров, но по мере приближения сумерек оптимизма заметно поубавилось.
А день стремительно катился к закату, размывало контуры посадок, и свет не включишь – сразу же сядет аккумулятор, так что до упора шли на подфарниках, то есть практически на ощупь. Озябшая посадка, волглая трава на обочине, пантерой изготовившаяся к прыжку черная ночь с острыми звёздами. Не резон, конечно, оставаться на ночь на пустынной дороге – и без груза можно остаться, и без машины, да и вообще… И всё-таки встали: уже за Металлистом наш раритет перешёл на иноходь, потом на шаг, затем уже просто полз, пока виновато не дёрнулся в предсмертных конвульсиях и… затих.
Повезло: в полусотне метров поймали связь, сообщили друзьям о беде – сразу в два источника. Пошутил: два источника, две составляющие части марксизма. Хотя нет, у классика три, но нам должно хватить и парочки. Где-то в душе даже радовался приключению – всё какое-никакое, но разнообразие.
Из дивизиона за сотню километров примчались ребята: привезли аккумулятор. Второй доставил Витя Баймут из Луганска по просьбе Саши Ваздара – сам приехать не мог из-за свалившихся дел и забот. Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Витя Баймут нам и прежде помогал в съемках – дипломированный кинооператор. Провозились с час: подсветка мобильником, поиск ключей (мы же русские, мы без ключей, но с молотком, мотком проволоки и какой-то матерью), зато весело, с подшучиванием и подколочками.
Добрались до ночлега буквально за несколько минут до комендантского часа – слава богу успели. Ну, вот как-то так день и прошёл. Но какое же это наслаждение вытянуться на диване и сразу же в омут сна с головой. Погружение в блаженство.
С утра ждал ремонт и бросок на соледарское направление.
Утро выдалось теплое и суетное. Ещё не было восьми, как появились ребята и «обрадовали»: сервисные станции работают с девяти. Во дают, революционеры! Постонать – за-ради бога, а работать – не торопятся, иждивенцы. Дали адреса, рассказали где что есть и к кому следует обращаться, а к кому не стоит.
Нужных мастеров не оказалось, поэтому пришлось плутать по Луганску в поисках спецов по ремонту генераторов и электрики «газелей». С трудом, но нашли. Сказать, что нам были не особо рады – ничего не сказать. Слава богу, что позволили притулиться в уголке двора. Еле выпросили нужные ключи – естественно, своих у нас не было: мы же русские. Мы с «авось» под ручку ходим. Старшина проявил чудеса инженерной мысли – подозревал в нём Левшу, но чтобы так быстро проявилось его мастерство – не предполагал. Вообще-то, первую скрипку здесь сыграл его упорный характер.
Мужики из мастерской стояли у распахнутых ворот и курили, с любопытством поглядывая на наши мучения. Точнее, Старшины, потому что мы с Мишей были сущим балластом и вполне могли составить им компанию. Кое-как Витя снял генератор и что-то ещё, после чего любопытствующий мастер-ремонтник сжалился и забрал детальку «на диагностику». Минут через двадцать порадовал: нужен новый генератор. Где взять? Да хрен его знает. Ищите по магазинам. Где ближайший магазин? Недалеко, да только там ни хрена нет. А где есть? Да хрен его знает. Всё, поговорили.
Мастер курит и с интересом поглядывает на нас: ну-ка, посмотрим, как выкрутитесь. Мы звоним Саше Ваздару: местный, должен знать. Саня отзывается сразу и обещает через час приехать – он за городом, раньше просто не доберётся. Мастер продолжает покуривать и по-прежнему с любопытством внимает нашей суете. И тут нас осеняет: надо просто ему дать столько, сколько попросит. Получив тысячную купюру, мастер скрывается в мастерской и минут через десять возвращается с генератором: вот, совсем случайно нашёлся, повезло вам. Он сам (!) ставит генератор в нашу машину. Работает как часики! Стоило ли отнимать у нас два часа светлого времени?
Появляются его коллеги по ремеслу, достают сигареты, закуривают.
Благодарю его и как бы между прочим говорю, что мы за семьсот вёрст привезли вещи, продукты, книги луганчанам. А ещё для их 204-го полка кое-что из техники. И что вообще с четырнадцатого года здесь – и воевали, и помогали… Это намёк на то, что промурыжили они нас два часа, хотя весь ремонт мог уложиться в четверть часа. Да и деньги могли бы не брать, учитывая то обстоятельство, что мы-то за свои кровные для них же покупаем гуманитарку и везём тоже за свои кровные…
– А кто вас сюда звал? – мрачно-равнодушно обрывает один из них.
– Да нас звать не надо, мы сами приходим, – бурчит Старшина.
Разговор начинает выходить из нормальной тональности, приобретая совсем иную окраску. Только не хватало испортить себе настроение. Ну, нарвались на жлобов, так что их у нас мало, что ли? Бывает…
– Ладно, мужики, пошли работать, – зовёт всех тот, что помог нам, и скрывается за дверью бокса.
Только вывернули на улицу, как подъехал Саша Ваздар, узнал, что случилось, посочувствовал. Рассказали и о нашем чудесном избавлении от выматывающих поисков. Он выругался, извинился за земляков и выразил готовность сопровождать нас хоть целый день. Иного от него мы и не ожидали – душа человек, своё бросит, а другу поможет. Но мы отказываемся – у него своих дел по горло, так что не резон ему с нами возиться. К тому же мы прекрасно знаем места предстоящей работы и логистику.
По пути завернули в Первомайск – сдали книги в городскую библиотеку. Сначала попытались школу порадовать (в школьной библиотеке ни российской, ни советской литературы нет и в помине), но директор даже разговаривать не стал – общался исключительно через охранника, да и то по рации. Через него направил в администрацию города: распорядятся принять – примет книги, нет – свободны. Короче – послал. Всё это напомнило период правления Плотницкого – тогда любую гуманитарку принимали тайком от власти.
Зато библиотека взяла книги с радостью. Они были и из частных библиотек, и переданные Валентиной Мелеховой (белгородская городская библиотека им. Н. А. Островского), и совсем новенькие – собрания сочинений Пушкина, Чехова, Есенина… Кстати, передали книги Алексея Шорохова, Геннадия Алёхина, Владимира Силкина, альманахи «Светоч» и «Пересвет».
Наш замечательный поэт Анатолий Митрофанович Папанов подарил бюсты наших классиков: Бунина, Пушкина, Толстого, Фета, Лермонтова, Тургенева – библиотекари трепетно гладили их, словно родных.
Отдали две упаковки бумаги формата А4 – «оторвали» с руками. Обрадовались несказанно женским вещам – и такое тоже привезли. Поначалу возникла неловкость, но потом махнули рукой и давай рассматривать и трогать вещи, даром что не начали тут же примерку. Просили приехать еще, выступить перед читателями – истосковались по писательскому слову. Вспомнили наши прежние визиты, наши выступления, и мы обещали как-нибудь добраться, а обещанное надо выполнять.
О Толе Папанове отдельно два слова. Он болеет – последняя стадия онкологии. О том, что жить осталось совсем ничего, говорит буднично и с долей равнодушия, словно врач заполняет карту больного. Узнав, что еду на Донбасс, позвонил, просил забрать бюсты, находящиеся у него на даче в Никольском.
На пустынном Бродке в низинке гулял ветерок, летала паутина, тянуло прохладой от ручья. Толя подавал мне бюсты, а я относил их в машину и укладывал сначала в багажник, потом на заднее сиденье, а он каждый раз, подавая мне очередную скульптурку, извинялся, что помочь относить не может: сил нет. В углу увидел стопку его книг – «И ушёл на войну до Победы…». Попросил отдать мне, чтобы отвезти на Донбасс. Толя обрадовался, глаза просто светом озарились: что значит ощутить свою нужность. Своими книгами нужность. И всё спрашивал, как-то стеснительно и с надеждой: действительно ли у него хорошие стихи?
Когда уезжали, то перед тем, как сесть в машину, он долго стоял перед домом: прощался. Он знал, что больше никогда сюда не вернётся.
В 39-м госпитале начмед взяла его сборничек, полистала, затем вцепилась взглядом в страницу, стала прочитывать одну за другой, а потом попросила:
– Можно взять? Удивительные стихи. Они какие-то мягкие, в самое сердце проникают, за душу берут. И будто ручьём весенним журчат.
Ремвзод чем-то похож на полевой тракторный стан советско-колхозных времён: контора без архитектурных изысков в полтора этажа из силикатного кирпича в четыре окна, захламлённый двор с разбросанными тут и там корявыми клёнами да вязами, пятна въевшейся в землю солярки, звенья танковых траков, разобранные машины… За изгородью, заросшей девичьим виноградом, разрезающая пустырь посадка, дальше поле, рассечённое лесополосами, неспешно ползущие по выцветшему небу белёсые клочки ваты – редкие облачка, пугливые горлинки… Эдакая пастораль, кабы не бесконечные ба-бах да крики: «Воздух!» Это чтобы успели от «птичек» куда-нибудь заныкаться, а то «капнут» ВОГ или эфку на голову и поминай как звали.
До передка рукой подать: с одной стороны – это хорошо: доставка-отправка техники в считаные минуты, а с другой – не очень-то: беспокоят беспилотники, не дают работать, все пути-дороженьки просматривают и норовят какую-нибудь гадость на голову сбросить.
Мы ни к кому не приставали с дурацкими вопросами, не раскрывали в ужасе-удивлении рот, не шарахались от каждого шороха – мы были просто незаменимы в своем умении не мешать и быть незаметными. Мы уже целых два часа ныкались в округе в поисках подходящей натуры для съёмок, когда в ремвзвод притащили «Гвоздику» – зажало что-то левый фрикцион, заедал механизм подачи снарядов, к тому же «расползаться» стала машина по сварным швам – не выдерживал металл. А вот люди оказались крепче брони.
К вечеру «цветочек» должен занять позицию – уже передала артразведка координаты целей, так что даже нам пришлось засучить рукава и изображать мастеров-умельцев. Толку от нас мало, но всё же «подай-принеси» выполняли в одно касание и с полуслова. Заодно мазутом измазались знатно, что свидетельствовало о нашем усердии. Комдив боговал, кляня укров, повредивших самоходку, и умолял как можно скорее её реанимировать.