а мы по полтора-два года топчемся у какого-нибудь посёлка. Да что там посёлка – у пенька давно прореженной снарядами да минами лесополосы. Перед форсированием Днепра численность одного только 1-го Украинского фронта составляла почти семьсот (!) тысяч человек. Сейчас вся наша воюющая армия на порядок меньше. Людям не надо врать и тешить их иллюзорными победами. Им надо просто объяснять, почему сейчас мы стоим, а не штурмуем Харьков, Сумы, Чернигов, Днепропетровск, Запорожье, Херсон, не говоря уже об остальных городах. Наверное, в этом есть свой смысл сбережения людских ресурсов. Есть свои тактика и стратегия. Есть своё искусство войны. Есть политика согласно закону больших чисел. Но ведь и при обороне растрачиваются силы, армия и страна несут потери, в том числе и имиджевые, а ресурсы исчерпаемы. К тому же не стоит забывать о Приднестровье, а путь к нему лежит только через Николаев и Одессу.
Хотя в чём сбережение? Перемалывают цвет нации в окопах. В этом искусство войны? Впрочем, это обоюдное «искусство».
Сейчас в окопах пассионарии России. Именно они приняли на себя удар нечести. Они тот лакмус, что выявил мерзость и низость, трусость и бездуховность. Дерьмо веса не имеет, поэтому оно всплыло и заголосило здесь, в тылу. Оно устраивает шабаш в столице. Оно интригует, доносит, пакостит. Но хочется верить, что это – агония.
Мало уничтожить украинский нацизм. Мало уничтожить армию этнотерриториального недоразумения под названием Украина. Надо в первую очередь очистить от скверны наше общество. Причём надо приступать сейчас, не откладывая на потом, иначе они же и окажутся в лидерах и победителях. Такова их сущность, потому и живучи. Пример тому – Донбасс, когда участники АТО, работники силовых структур, прокуратур, судов в конце четырнадцатого и потом весь пятнадцатый год «интегрировались» во властные структуры самопровозглашенных республик. Те, кто сражался против Русской весны, кто тиранил русских людей, кто после легализации чинил расправы с ополченцами.
В канун Нового года оскалилась местная окололитературная либерально-голубая пена на службе ципсошников на наше региональное отделение Союза писателей. Не ответили: а зачем с этой опущенной мразью диалог вести? Желание неимоверное: загрузить в багажники этих ублюдков и вывезти к своим ребятам на ЛБС. Дать в руки – нет, не оружие – лопатки сапёрные: пусть для начала траншеи копают до ломоты в спине.
Спустя неделю после Нового года вновь свора набросилась на наш Союз – им надо выбивать пассионариев любыми средствами. Не выйдет, не сдадимся, нас – рать!
А теперь короткие зарисовки увиденного, услышанного, пережитого за эти короткие, в общем-то, поездки. Материала насобирал на целый месяц писания, но жаль только, что не обо всём пока можно. Действуют не только правила информационной защиты, но и самоограничение, принцип «не навреди!» относительно места, времени, фамилий.
О чём думается, когда рядом друзья, за бортом весна (и это в декабре!), разрывает низкие мрачные облака редкое для декабря солнышко, в салоне до потолка коробки и сумки с подарками, неторопливая беседа, в динамике ещё советские песни – мягкие, добрые, нежные, лиричные – и полная расслабуха? Честно сказать – не знаю, вряд ли запомнил бы, да и думалось ли вообще? Скорее, ни о чём. А вот что приходит в голову, когда в лобовое стекло летят два «камикадзе», могу представить.
На крыше «купол» – небольшая такая хреновина вроде плоской коробочки с антенной, а в полусотне метров, точнее, в нескольких секундах или даже долях секунды на встречном курсе прямо в лоб несутся два «хищника». Не остановиться, не выпрыгнуть, не спрятаться – всё равно не успеть, и ты абсолютно беспомощен и обречён. Тормозить? Резко давить на газ? Бессмысленно, всё равно клюнут. И вдруг тишину салона разрывает… сожалеющий голос водителя:
– Б…дь, машину жалко…
Перед самым капотом дроны делают «тюльпан» – одновременно расходятся в стороны и с оглушающим взрывом справа и слева входят в обочины – сработал «купол» Жени Танчика. Есть такой Левша в Луганске – ну и щедра же земля русская на таланты! Всего пятнадцать тысяч стоит эта волшебная «коробочка» – мелочь, если на другой чаше весов машина и трое «романтиков дороги». А Минобороны продает аналог по имени «Ромашка» за цену почти в десять раз больше. Любители цветочков, мать их…
А в машине были не мы. Конечно же, не мы.
Филин приказал гнать нас в три шеи при появлении в зоне ответственности его бригады. Феодал недобитый. Он суров и непреклонен:
– Не хочу отвечать перед вашими близкими за то, что вам укры продырявят ваши безмозглые головы.
Он не прав: почему это безмозглые? Очень даже наполненные и не всегда дурацкими мыслями. К тому же война – это рулетка и кому повезёт – ещё тот вопрос.
Поздно вечером заскочили в штаб к Филину. Дорога дальняя, темень беспросветная, ехать колонной даже из двух машин – ещё та приманка для «хищных птичек», поэтому отчалили с Мишаней в Луганск пораньше, пока Старшина разгружался в штабе. Конечно, счастье одиночества было недолгим: на базу он приехал всё равно раньше, пока мы плутали в ночи.
В ту ночь рулетка крутанула нам на удачу: «хаймарсы» атаковали штаб Филина. В общем, у хохлов пустые хлопоты по поздней дорожке – нас там уже не было. Филина, кстати, тоже. Везёт. Говорил же, что война – это рулетка. Прилёт «хаймарсов» – это проявление заботы местных «ждунов». Но ничего, придёт время – одних вычислят и вычистят, другие польстятся на возможность работать и зарабатывать, третьи затаятся в страхе, но всё равно дышать станет легче.
А вот ребят, что под удар попали, жалко…
Шлем и броник носить надо, тем более если комдив приказом закрепил это обременение. Да ещё простимулировал: кто был без броника при ранении, то никаких выплат.
Мы «броню» не носим – возраст, знаете ли, тяжеловато железо на себе таскать. К тому же носи – не носи, а выплаты нам не положены: не в штате мы Минобороны, даже рядом не стояли. Максимум, что можем позволить, так это «плитник» на спину, а вместо шлема бандана (боевая косынка) на голову. Броник у Старшины – его десантный тельник, ну а у меня крестик. Пока помогает, хотя ни одной молитвы не знаю.
Разведка тоже обходится без «брони», за исключением «плитки» на спину, да и то редко. Не бравада, нет, просто ходят много и долго, ползают, бегают, вот и приходится создавать максимум комфорта для своего скелета.
К чему это я? Тема давно не актуальна: раз требуют носить – значит, надо носить. Разведка – это совсем другое. Мы – тем более.
Вчера мина ударила у входа в блиндаж. Осколки – веером, пулемётчика спас броник – три осколка на уровне живота остановила броня. Согнулся, правда, потом в три погибели и во весь живот огромный кровоподтёк. Хорошо, что печень не размозжило.
Фаготу – полковая разведка – тоже повезло: тащил на горбу оглушённого прикладом пленного укра, когда сзади рванула мина. Два маленьких и острых кусочка раскалённого металла прошили нацика насквозь и вошли в спину Фагота. Впрочем, вошли – это слишком громко: едва оцарапали. Санитар Сеня Пинцет вытащил их в одно касание и плеснул зелёнку, отчего Фагот нарушил режим тишины, заверещав кастрированным поросёнком. Пинцет ворчал: надо броник носить, на что Фагот упрямо возразил: укр на спине надёжнее. А вот языку повезло меньше, хотя и жив остался. Ему Пинцет не то что зелёнки – обезболивающего не пожалел, хотя оно в жутком дефиците.
А мы всё равно не носим броники. И укров на спине тоже не таскаем: сами перемещаются во времени и пространстве вприпрыжку, а иногда бегом.
С утра по низинам пластался туман, потом стал таять и клоками таился лишь в густом терновнике. Стайками запорхали «птички», выцеливая добычу, и даже ползущие над верхушками стриженых лесопосадок облака нисколько не мешали им. Хорошая у укроповских беспилотников оптика, к тому же у многих тепловизорная.
Укры начали заход ближе к полудню. Сначала заутюжили траншею минами, а затем полезли. У Филина чуйка: за час до атаки велел своим отойти. Он стоял за сосной с разбитой в щепы макушкой и наблюдал в бинокль за карабкающимися вверх по склону вэсэушниками. За спиной в ожидании команды замерли его «волчары».
– Е…ть-тарахтеть, сами лезут. Ну что ж, будем убивать, но видит Бог – не хотел, – прохрипел Филин и бросил окурок под ноги, вдавливая его в землю. Арта ударила залпом, накрывая всю площадь, а затем зачастили беглым миномёты. Работали недолго, минуты три от силы – берегли БК. Но и этого оказалось достаточно.
С дюжину тел вразброс лежало на сползавшем в лощину покатом склоне высотки с отметкой 223,6 на топографической карте. Не высотка даже – так, пупочка на ровном месте, но всё же горизонт отодвигала…
Через час к убитым робко заскользила эвакуационная команда, демонстративно выставляя напоказ носилки. Боятся, суки, что порежут пулемётами, вот заранее и просят пощады.
Старшина в нетерпении переступает с ноги на ногу и с каблука на носок: кажется, ещё мгновение и сорвётся, помчится навстречу, от бедра рассекая воздух короткими очередями. Он категоричен: «Мочи и этих, Филин. Они Сашку Чуваева неделю не давали вытащить, три группы наших положили, хотя и были те безоружными. Упыри они, их давить надо».
Я давно перестал быть сентиментальным и согласен со Старшиной: всех под корень. С нами они не церемонятся, так что жалеть их не собираюсь. Слава богу, ни лиц, ни тем более глаз не видишь, а то бы вдруг дрогнула рука. А так. Обезличенные они и снится не будут.
– Убитые – воины, а каждый солдат имеет право быть похороненным по-человечески. Мы – не они, пусть вытаскивают своих, – Филин резко обернулся к миномётчикам. – Не стрелять!
Эх, Филин, Филин, добрая душа. Ну какие могут быть рыцарские правила войны для этих нелюдей? Это они гвоздями прибили к дереву Александра Мальцева. Это они выстилали дно окопа телами наших убитых. Это они…