елание помочь. Он уже не раз и не два пересекал с нами «ленту», выступал, рассказывал, показывал. Он убеждал, что с потерей рук или ног жизнь не закончилась, её не остановить, она просто приобрела иной оттенок и стала даже богаче. Он показывал, как писать, рисовать, чертить. Как чистить зубы, как надевать штаны и застёгивать ширинку. Как управляться с утюгом и готовить еду. Как жить, а не выживать.
Накануне отговаривал Старшину от поездки, просил перенести её хотя бы на недельку – дел незавершённых по самое горлышко, но он упёрся: обещал доставить к двадцатому и ни днём позже. Ну, раз дал слово, то надо держать его, хотя поторопился он с этими обещаниями, не учёл ни войну, ни погоду – зима всё-таки.
Всё бы хорошо, да вот погодка не ахти и дорога не для дальних поездок: от Курска до Белгорода Старшина шёл четыре часа, а впереди ещё полтысячи вёрст. Ну да не впервой, доставят, единственная неувязочка – обычно до места добирались с точностью до минут, а тут в часы дай бог уложиться. Но раз Старшина сказал, что груз будет доставлен сегодня – значит, будет доставлен и точка, хоть камни с неба. Там ждут, там надеются, там верят, что всё будет доставлено. Конечно, будет!
После Рождества оставил для себя две недели: надо подвести итоги сделанного за год. Предупредил Старшину – не звони, не пиши и вообще забудь. Ослушник: звонил, говорил, что собирается за «ленту» и не желаю ли я сопроводить его. Ехидничал. Выбивал из колеи. По возвращении рвал душу своими докладами где был и с кем встречался. Ничего, ещё поквитаемся.
До конца месяца занимались с Мишаней фильмами. Лавры на «Оскар» не стяжали – лишь бы сделать поскорее, халтурщики. Нет ничего хуже работы, к которой душа не лежит.
Мы завершили грантовый проект «Воины Белого Города». Не всё задуманное удалось воплотить в жизнь, а что получилось, увы, то далеко от задуманного и по технике съёмки, и по сюжету. Не удалось отснять белгородцев на передовой, как задумывалось, а заниматься «джинсой»[49] не стали – верны принципам ANNA News, что постановка сродни обману. В какой-то степени получился лишь первый фильм проекта «Русский индеец из племени Оглала» об Александре Ивановиче Чевола, настоящем североамериканском индейце из племени Оглала союза племен Сиу. Непокорного племени, которое в семидесятых годах прошлого века восстало против американских властей.
Он – почётный вождь племени и… бывший офицер-десантник сначала советской, в потом и российской армии. Точёное лицо, сух и поджар, несмотря на тяжёлое ранение без особого труда пешком проходит из Белгорода в яковлевскую Алексеевку, а это, почитай, два десятка вёрст. Не случайно его индейское имя – Маленький Быстрый Ветер, данное ему ещё в отрочестве во время обряда посвящения в мужчины.
На СВО пошёл добровольцем, потому что заключать контракт с ним в силу его возраста Минобороны отказалось. Начинал рядовым бойцом в батальоне «Рысь» народной милиции ЛНР. Дослужился до заместителя комбата, потом тяжёлая контузия, госпиталь, возвращение к родному порогу…
О нём впору писать романы и снимать фильмы, а пока наша короткометражка как штрихи к портрету этого необыкновенного человека.
Поскольку пафосных короткометражек о наших героях не получилось – разбрелись они по всей ЛБС, попробуй сыскать, то решили по совету нашего председателя Веры Петровны Кобзарь заняться «кружевницами». Наши Ярославны заготавливают брёвна и плетут сети, мастерят «кикимор» и «леших», собирают гуманитарку, покупают беспилотники и антидроны, тепловизоры и прицелы, варят и пекут, ухаживают за ранеными и больными, потому что армия – это их мужья, сыновья и дочери, братья и сёстры, родные и близкие. Ну как о них не рассказать!
Оказалось, не под силу поведать обо всех – настолько много тех, кого сплотила общая беда. Даже предположить не смел, что буквально в каждой школе и в каждом детском саду, в каждом Доме культуры и каждой библиотеке плетут и вяжут, собирают гуманитарку, отправляют бойцам. Как выбрать героев для своих хроник? Какой фильтр поставить? Какие критерии отбора? Они же все едины в своём желании помочь. Не порыв сиюминутный, нет, а осознанный жизненный выбор.
Времени было в обрез, вот и остановились на тех, что рядышком, в досягаемости. Тем более у них постоянно берём сети для нашей армии. Удивительные женщины, эти «кружевницы войны» – учителя, преподаватели вузов, юристы, инженеры, пенсионеры, представительницы других профессий, душой неугомонные и открытые для чужой беды, теплотой своих сердец согревающие…
Очередной фильм из грантового проекта о нашем белгородце, воине, спецназовце, человеке удивительном. К сожалению, мы встретились с ним в день его отъезда – всё откладывали съемки: то он где-то мотается, то я подался в тёплые края на моря – Азовское и Чёрное. Только договоримся о встрече, как он в ночь уходит на задание – начальство не учитывает творческий момент. Так и пролетели даже не дни – месяцы и пришлось на скорую руку «лепить», потому что следующая встреча в силу специфики его службы будет уже не скоро.
Человек он удивительный и совсем не типичный: две «вышки» у «товарища прапорщика», Шекспира и Теннисона читает в подлиннике, сейчас штудирует французский. Он вообще помешан на книгах и таскает в своём рюкзаке Флоренского и Лосева, Пикуля и Лермонтова, а на этот раз берёт с собою ещё и восемь (!) томов Шекспира. Как он сам говорит, посмеиваясь, что решил замахнуться «на Вильяма, понимаете, нашего Шекспира». Кто не помнит – это из «Берегись автомобиля», когда режиссёр в исполнении Евстигнеева решил поставить на сцене народного театра английского классика.
У него своя философия, основанная не только на собственном взгляде на жизнь и события, но и на метафизическом понимании сущности бытия. При этом он далеко не «ботаник» – мастерски владеет ножом, стрелковым оружием, АГС, миномётом, сапёрным делом, водит мотоцикл, машину, БТР, БМП, танк. Не знаю, управляет ли «вертушкой», но БПЛА «крутит» виртуозно, а «камикадзе» загоняет в оконце размером полметра на полметра. Не говорю уже о боевых единоборствах. Короче – универсальный солдат, помноженный на суперинтеллект, но отнюдь не искусственный. Мы назвали только его имя – Александр. Ни отчества, ни фамилии не могли: табу. Боюсь, что и фильм может остаться в единственном экземпляре в его домашнем архиве. Удачи тебе, православный воин Александр!
С утра мороз бодрый и колючий, вечер обжигает лицо, пальцы коченеют – опять перчатки оставил в машине. Я часто прихожу на эту исчезающую улицу: а вдруг что-то изменилось? Вдруг стали особняк реставрировать? Да куда там, разбежались: уже наверняка землю кому-то нарезали, усадьбу под снос, построят ресторан… В общем, скудные фантазии у нашего барыжного чиновничества.
Усадьба мирового судьи Курчанинова – на улочке Озембловского, белгородского чекиста, прославившегося распутством и жестокостью и повешенного белыми в Харькове. Рядышком за углом стоял дом, в котором родился и вырос Владимир Борисович Барковский, Герой России, полковник внешней разведки, наш земляк, дворянин с польскими корнями.
Отец – Борис Владимирович Барковский. Первую мировую начинал поручиком, после февраля семнадцатого вернулся домой подполковником. Смутные времена, безденежье и голод, потому и стал теперь уже бывший подполковник сапожничать, чтобы прокормить семью. Пришли гайдамаки, мобилизовали, присвоили полковника, но служил недолго – опять вернулся домой. Ну не хотел быть в услужении у новоявленных ревнителей украинской нации. В девятнадцатом город заняли деникинцы, опять мобилизовали. Гражданская, отступление в Крым, эвакуация, эмиграция…
Мама – Екатерина Анатольевна Курченинова (Курчанинова), урождённая курская дворянка, племянница белгородского мирового судьи Курчанинова. Невероятно, но факт: Барковский из дворян, отец белогвардеец-эмигрант, а он стал советским разведчиком. Да ещё каким!
С конца сороковых годов, будучи сотрудником лондонской резидентуры, работал под прикрытием по линии научно-технической разведки. Не случайно его звали «Атомный Дэн» – занимался добычей сведений о ядерном оружии. Результаты его работы до сих пор засекречены, и завеса тайны едва ли приоткроется в ближайшие полсотни лет. А может быть и больше.
В 2005 году в Парке Победы в Белгороде ему торжественно открыли бюст. Тогда же пообещали сохранить его родной дом, но несколько лет спустя снесли, хотя просили нашу областную власть разместить в нём музей. До сих пор на месте особняка огромный котлован. Так и зияет ямища укором властям прошлым и нынешним.
Поскольку люди неравнодушные подняли голос в защиту стоявшего по соседству особняка мирового судьи Курчанинова, то его объявили памятником архитектуры, обнесли забором и… стали дожидаться, когда он окончательно разрушится. Для ускорения процесса несколько раз его пытались поджечь.
Люди профессии Владимира Барковского обречены на неизвестность при жизни. Их награждают закрытыми указами, а свои награды им не суждено открыто носить при жизни. И даже за их гробом зачастую не несут красные орденские подушечки. Порой на их могилах другие имена и даже не всегда известны места их погребения.
Их подлинные имена становятся известны лишь в случае провала, да и то не всегда. Реже о них узнают спустя годы и десятилетия после смерти. И лишь совсем немногим дано право обрести известность при жизни, да и то не совсем публичную, а скорее в достаточно узком профессиональном кругу. Так получилось, что Барковского земляки обрекли на безвестность и после смерти.
При всей внешней заурядности и обыкновенности их лица красивы, потому что озарены внутренней силой и духовностью. Это люди редкостного дара совестливости, ответственности, чести, самоотречения. Это люди редкой глубины профессионализма, энциклопедических знаний, высочайшей культуры. И, перебирая и разглядывая редкие фотографии с их изображением, поражаешься и досадуешь: ну как же не заметил, как же прошёл мимо, почему же не затронуло и не зацепило. И начинаешь лихорадочно по крупицам собирать и восстанавливать всё связанное с ними.