Мы собираемся уезжать. Я собираю рюкзак, Старшина гоняет по поясу нож – свой неизменный спутник, а Миша сортирует аппаратуру. Комбат был к нам снисходителен и позволил снять «картинку». Мы будем готовить новый фильм о нём – другой, не наспех, сюжетный, вдумчивый.
Разведчики из его батальона четверо суток «работали в полях»: спали в снегу, если это можно было назвать сном, из еды – замёрзшая галета, ночью вылазка, взятие «языков», снятие часовых. Морозище пробирал насквозь, пообморозились, но когда вышли на базу – ни стона. Шуточки-прибауточки, подначки-подколочки, неунывающие и улыбающиеся. А ведь мальчишки совсем! Непобедимые, не покоряемые, русские!
Когда вернулись домой, позвонили ребята из полка: погиб Якут.
Тот самый, что в одном бою из своей «бэхи» умудрился расчехлить укроповский танк и «буцефала»[62].
Тот самый, дважды контуженный, почти глухой и одним глазом практически не видящий.
Тот самый, что сбежал из госпиталя и поэтому даже не получивший никаких выплат за свои контузии.
Тот самый, со стеснительной улыбкой, даже робкий и молчаливый.
Русский воин с позывным Якут.
Почему Якут? Да потому, что жил до четырнадцатого года в Якутии и работал на прииске. Зарабатывал по нашим меркам запредельно и даже с шапочкой, «трёшка» в центре Якутска и «тойота» прямиком из Японии. Когда забурлил Донбасс, Якут бросил всё нажитое и, влекомый идеями Русской весны, оказался в Луганске. Воевал у Мозгового в «Призраке», потом наводчиком в танковом батальоне Ангела. Горел, получил сначала контузию, потом ранение в глаз, и к началу СВО его грозились списать подчистую, но тут подоспело двадцать четвёртое февраля.
Любил поговорить с ним за жизнь: он почти не слышал, зато читал по губам с ходу. На вопрос: как ему удалось подбить танк и бронетранспортёр, пожимал плечами и говорил, что с испугу. Выскочил из-за угла на своей бээмпэшке, а она возьми да заглохни. Бежать? Неудобно как-то, ещё подумают, что струсил. А укроповский танк, что замер метрах в двухстах, медленно поворачивал башню в его сторону. Обожгло: ещё секунда и он может смело отправляться на небеса.
Нажал на спуск и всадил ему в борт длинную очередь. Видно, прожгло броню между корпусом и башней и рванула раскладка.
Высунувшийся из-за домов «буцефал» он расписал очередями уже спокойно, выцеливая самые уязвимые места.
Бронетранспортёр успел-таки всадить птуром в лоб бэхи, но то ли рикошетом ракета прошла, то ли броня крепка оказалась. Якута оглушило, аж в глазах разводы радужные пошли, но машина не загорелась и осталась на ходу.
Как погиб? Да подвела глухота. Тащил на себе тело погибшего командира и не услышал крики, что укры обходят с фланга, а когда увидел их, то уходить уже было поздно. Хотя нет, оставил бы тело своего погибшего командира – ушёл бы, но он остался. Снял с плеча автомат, пристроился за кирпичной кладкой фундамента разрушенного дома и принял свой последний бой.
Апрель
Первая декада
Редко обходилось без казусов в наших «экспедициях» на Донбасс. Не обошлось и на этот раз. А всё из-за непривычно дурацкого состояния эйфории из-за полученной информации.
Пошутил. То, что шутки не очень уместны в так называемой зоне конфликта, известно давно, но, увы, пока сам не наступишь на грабли – ума не добавится. Сегодня едва успели добраться до «точки залегания» из места проведения интеллектуальной беседы до наступления комендантского часа и то благодаря высокому чину. Причём проводили собеседование отнюдь не кандидаты наук и даже не интеллектуалы с высоким IQ, зато с довольно увесистыми кулаками. Ну в лучшем случает они обладают интеллектом где-то на уровне неандертальцев.
А всё началось с безобидной шуточки за четверть часа до окончания рабочего дня с симпатичной дамой на почте/телеграфе: мол, хочу направить телеграмму соболезнования Макрону. Вообще-то, зашёл на минутку прикупить филателии, которой не оказалось, но при виде симпатяшки потянуло на гусарство. Эдакий весёлый дедушка, небритый, в довольно небрежном прикиде материализовался в центральном почтовом офисе с горячим желанием общения с пассивным французским пид…сом и выражением ему соболезнования по поводу разбора на молекулы французских «партнёров» в Славянске.
Дама сначала ошалела, похлопала приклеенными ресницами, напряглась, и рука легла на сигнальную кнопку. Ещё бы: внезапно появившиеся два чела (Старшина и я), довольно потасканные, грязноватые, небритые, и вдруг жалобно блеющие о сочувствии главному французскому педику.
Нет бы остановиться, отшутиться, успокоить, но… попросили ещё таинственным шёпотом продать три висевшие на стене карты ЛДНР. Естественно, со шпионскими целями. Самое интересное, но до появления усиленной группы захвата я успел оплатить покупку, которая, естественно, стала весомой уликой.
Вообще-то жизнь становится весьма пресной без подобных «шалостей».
На рассвете тронемся в обратный путь. В общем-то, наша гуманитарная миссия, несмотря на некоторые нюансы, была всё же продуктивной.
Поездка выдалась не запланированной, но предполагаемой. Всё надеялся, что до намеченного на вторую половину мая целевого появления в ЛНР иных не будет, но Старшина вдруг решил, что Красной армии без наших крох просто невмоготу.
Сложно определить, что важнее: шоколад для сироты с ДЦП или шестиканальное антидроновое ружьё стоимостью больше двух миллионов для ПВО полка, сети или медикаменты, резина на «буханку» или беспилотники. Поскольку ехали на легковушке, то пришлось сортировать тщательно, порой с сожалением отказываясь от действительно необходимого.
Для детей-сирот, больных ДЦП, Олег Васильевич Абрамов просил передать огромного шоколадного зайца, короба с конфетами и прочими сладостями, а для теперь уже известного Танчика коробку конфет. Танчик сам детдомовский, Олег Васильевич тоже, так что кому, как не им знать, что хочет ребенок, у которого ни отца, ни матери. Поскольку мы были стеснены ограниченным пространством багажника и салона, то взяли с собою только коробку конфет, зайца и короб со сладостями.
Танчик, вечно матерящийся (он так разговаривает), на этот раз расчувствовался и благодарил таким изысканным стилем, что иной академик филологических наук позавидовал бы его лексическому богатству. Остальное от Олега Васильевича мы передадим в следующий раз.
Виктор Иванович Дроздов, тот самый поэт без отрыва от производства, что организовывает выступления в госпиталях перед ранеными и помогает в их реабилитации, снабжает библиотеки Донбасса книгами, на этот раз просто обязал доставить самому боевому подразделению мёд. Четверть центнера янтарного мёда! Загружали емкость в машину вдвоём, а вот выгружал один боец-штурмовик, мастер спорта по боевому самбо. Сначала с усмешкой играючи схватил короб, принял на грудь, повернулся, сделал шаг, но я его остановил: погоди, дорогой, надо же зафиксировать этот исторический момент передачи продукта летнего труда тружениц-пчёл. Пока выбирал ракурс, щёлкал, двигался по окружности, чтобы взять его с разных сторон, мой самбист терял лоск. Он-то полагал, что все мои манипуляции с фотоаппаратом и балетные па необходимы для будущего фотошедевра, а я просто наказывал его: не надо смеяться над стариковской немощью. Когда лицо его приняло цвет перезрелого помидора и на висках и лбу вздулись вены, готовые вот-вот лопнуть, я сжалился: иди, болезный, неси свой мёд. Он на дрожащих ногах сделал три шага и опустил емкость. Дальше мёд несли уже двое бойцов, а самбист плёлся следом.
Теперь с чистой совестью можно отрапортовать:
– Дорогой Виктор Иванович, товарищ подполковник космических войск, ваше поручение выполнено, мёд доставлен. Вот насчёт «самого боевого подразделения» поручиться не могу: во-первых, на самый «передок» не полезли – там грохотало так не по-детски, что даже стоявшие в засаде саушки пару раз норовили пуститься в пляс. Так что Виктора Ивановича поминали нелестным словом каждый раз при ближнем «бухе» и «бахе», когда ноги сами отрывались от молодой и нежно-зелёной травушки, и морда лица норовила ткнуться в нежную малахитовую зелень.
Но что поделаешь – обещанное надо исполнять! То, что ребята отважные – факт! Правда, пробирались к ним напрасно, нежно неся эту тяжеленную «баночку»: от мёда они отказались в пользу госпиталя. Хотя нет, не напрасно: ребятам было всё равно приятно, что о них помнят и заботятся. Они вообще ото всего отказались:
– Воюем тем, что есть и нам хватает. В чём нужда – добываем у врага. Понадобился генератор, так вчера одолжили у укров, а заодно опорник в постоянное пользование. Поначалу хотели просто пугануть гайдамаков, но генератор тяжёлым оказался, поэтому решили остаться на взятой позиции, тем более вид пейзажный: а что туда-сюда ходить да тяжести носить? Укры обиделись, начали было минами забрасывать, но «ответки» не выдержали и смирились.
Комбат говорил, тая улыбку в уголках губ. Он молод, этот паренёк из Забайкалья, но не даром считается знатоком военного дела: третий год на войне, а это срок и ещё какой!
Ну, вот как-то так по поводу мёда. Не хотят сладкой жизни, черти лесные.
Приоритетная цель поездки – срочная доставка шестиканального антидронового ружья в ПВО полка. Три месяца назад нам передал его начальник ПВО с просьбой отремонтировать, потому что после ремонта официальной структурой оно приказало долго жить. Наши кустари-умельцы вскрыли «тело», сообщили, что ремонтировали его в Питере (в точку попали!), использовали дешёвые платы, которые тут же сгорели при работе в несколько минут (годились только для демонстрации). Короче, заказали детали у «дорогих партнёров», и Левши реанимировали «блоху», которая теперь должна была подтвердить квалификацию умельцев.
Увы, передавший нам изделие офицер погиб, его сменщик был тяжело ранен, как и все наши друзья, разбросанные теперь по госпиталям, поэтому принимала смена, которую надо было ещё обучить. Показали, что и как нажимать, как держать, как пропускать через себя цель (главное не бояться), иначе «птичка» клюнет в темечко.