— Ну что, найдете шарик?
Я указал на кубок справа, человек приподнял его — деревянный шарик, действительно, был там.
— Прекрасно, попробуйте еще раз.
Я улыбнулся и потеребил пальцами свой амулет.
— Я не проиграю.
И снова толстяк перетасовал кубки, и снова я выбрал правильный.
— Да это же и ребенок сумеет.
— Ну что ж, — предложил тот, — можно сделать нашу игру более интересной.
— Как же?
— Поставить на кон деньги. Я заплачу вам втрое больше, чем предложите вы мне, если вы выиграете.
Я захлопал глазами.
— У меня есть только одна золотая монета.
Толстяк засунул руку в небольшой мешочек на ремне, извлек из него три золотых, положил их стопочкой на стол и добавил сверху мою монету.
— Итак, начнем, следите за шариком.
Толстяк снова поместил шарик под центральный кубок и начал перетасовку, только на этот раз он двигал кубки гораздо быстрее. Я изо всех сил старался не упустить из виду нужный, но все-таки не смог этого сделать. Человек прекратил переставлять кубки и посмотрел на меня.
— Какой на этот раз, сэр?
Правой рукой я поглаживал амулет, а левой указал на один из кубков.
— Вот этот! Нет, постойте-ка, думаю, этот! Нет, нет, подождите немного. Я знаю, который!
Я привстал и двумя руками поднял два крайних кубка. Под ними ничего не оказалось.
— Ну конечно, я так и знал. Шарик в среднем!
Толстяк заморгал и потянулся правой рукой за монетами. Я нагнулся к нему и схватил его левую руку, сжатую в кулак. Я налег на нее всем своим весом и прижал руку к столу.
— Думаю, мой друг, если я разожму ваш кулак, то обнаружу в нем шарик, маленький деревянный шарик. Ну, разве не везение, а?
— Возможно, но только не для тебя. — Жулик повернул голову в сторону и кивнул. Со стула тут же привстал жирный громила и направился к нашему столику. — Ты проиграл, мой мальчик, уходи отсюда поскорей, пока еще можешь ходить.
— Нет, нет, нет, мой дорогой господин, вы все неправильно истолковали, совершенно неправильно. — Я услышал смех Ли, он тоже шел к нам. — Вы не учли, что мой друг необыкновенно удачлив.
Жулик ухмыльнулся:
— А мой друг очень большой.
— Да, действительно, зато он не такой беспощадный, как наш. — Ли оглянулся через плечо. В это время в дверном проеме появился Резолют, который пригнулся, чтобы не задеть головой балку. Жирный пособник мошенника замер на месте. Резолют зло глянул на него, и тот отступил на пару шагов.
Ли подошел к нам и извлек четыре золотых монеты из кулака жулика. Затем правой рукой взял его за толстые щеки и сильно надавил на них.
— Думаю, мой друг не просто везучий, он еще и обладает способностью отбирать везение у таких, как вы. И пока мы здесь, мне кажется, что вам стоит попытать счастье где-нибудь в другом месте. Вы ведь со мной согласны, правда?
Хотя голова толстяка задвигалась вверх и вниз при помощи рук Ли, жулик не переставал кивать и после того, как мой друг разжал пальцы. Собрав свои кубки и прижав их к груди, мошенник бросился к выходу. Рычание Резолюта, несомненно, помогло толстяку передвигать ногами как можно быстрее, вслед за жуликом смылся и его жирный дружок.
Ли протянул мне монеты.
— Твой выигрыш, Хокинс.
— Спасибо. — Я кивнул Резолюту: — Рад снова встретиться с вами.
— Резолют нашел меня, и мы отправились искать тебя и Нея. Он не здесь?
— Не знаю, не видел.
Резолют нахмурился.
— Нам нельзя терять времени. Пойдемте со мной.
Ли пожал плечами.
— Он и мне не сказал, зачем мы ему вдруг понадобились.
Мы без слов шли за Резолютом через весь Ислин. Мы двигались на север, к докам, но, не доходя до моря, повернули на запад и попали в старую часть города. Мы пробирались мимо обшарпанных домов, перед которыми над зловонными лужами нечистот кружились целые тучи самых разных насекомых. Потрескавшиеся стены зданий покрывал густой слой плесени.
Эта был район Ислина, известный как Низина. Уже по названию можно было предположить, что это за место. Оно находилось в углублении, и поэтому именно сюда устремлялись все канализационные стоки и вода. Любой уважающий себя народ уже давно покинул бы такое место, но воркэльфы сделали его своим домом. А правители Ислина, похоже, намеренно не принимали никаких мер по улучшению условий жизни этих несчастных, в надежде что воркэльфы рано или поздно просто покинут этот район и уйдут из города.
Промозглый воздух, казалось, проникал под кожу, обдавая холодом все мое тело до самых костей. Но, думаю, дело тут было не только в сырости. Вокруг нас шныряли странные субъекты в грязной одежде. Все они были эльфами, худыми и довольно невысокими, ниже Джентеллина. Я не заметил у них свойственных обычно эльфийскому народу сильных мускулов. У некоторых на руках были татуировки. Одни носили длинные волосы — распущенные или заплетенные в бесчисленные косички, у других они были коротко острижены. От этих личностей несло потом и еще чем-то менее приятным. Глаза эльфов не имели зрачков и были самых разнообразных оттенков, от обычного белого до угольно-черного, у некоторых с серебристым отливом, как у Резолюта.
Глубже в Низине нам начали встречаться эльфийские блудницы, которые зазывали нас, поднимая перед нами юбки. Куда ни глянь, всюду валялись в грязи пустые винные бутылки вперемежку с пьяными эльфами. Некоторые из тел дергались, изрыгая все, что ими было выпито за этот день, другие же лежали неподвижно — наверное, спали. В дверях закоптелых хибар то и дело появлялись эльфы. Они, казалось, не замечали, что происходит вокруг, и, выйдя на улицу, брели куда-то наугад, унося за собой шлейф сладкого запаха морфия.
Некоторые кричали что-то нам вслед, в основном по-эльфийски. Я, естественно, не понимал, что они говорят, но мог догадаться о содержании по интонации. От Резолюта я не услышал ни перевода, ни угроз в адрес орущих эльфов. Мне вдруг пришло в голову, что эльфы недовольны не только нашим присутствием в Низине, но и Резолютом, который нас сюда привел.
Наконец мы добрались до хорошо освещенного здания, бывшего, как я догадался, таверной.
Внутри, за стойкой бара, толстый эльф — я, кстати, больше никогда не встречал в своей жизни эльфов-толстяков — разливал в кружки пенящийся эль, а эльфийки разносили их посетителям. Столы были составлены у дальней стены зала. В противоположной части помещения находился один стол, вокруг которого в несколько рядов стояли стулья. Там сидели самые разные эльфы и среди них — одна эльфийка с черными волосами и золотистыми глазами. Татуировок у нее на руках было, пожалуй, больше, чем у Резолюта.
За самим столом сидели четыре эльфа — точнее, воркэльфа, как я догадался по их глазам, — хорошо и даже модно одетые. Они выглядели ухоженными до кончиков ногтей. На столе перед воркэльфами стояла чернильница, рядом с ней лежала пергаментная бумага и перья. Из этого я сделал вывод, что они грамотные. Один из четырех, рыжеволосый эльф, указал нам на места в переднем ряду.
Резолют разместился на одном из двух стульев возле стойки бара. Рядом с ним сидела эльфийка с такими же, как у Резолюта, белыми волосами. У нее были глаза цвета меди, и они как-то странно переливались, будто это был расплавленный металл с течениями в глубине. Она не повернулась к нему, когда Резолют уселся рядом, только накрыла своей ладонью его руку.
Рыжеволосый встал и протяжно сказал что-то по-эльфийски, потом перешел на человеческий язык, который являлся общим для всех наций. Думаю, он сделал это для того, чтобы мы тоже поняли, о чем пойдет речь.
— Резолют привел вас сюда, потому что над ним прямо здесь и сейчас состоится суд. Резолют обвиняется в злостном преступлении. В свою защиту он говорит, что на это его толкнули серьезные обстоятельства. Резолют утверждает, что его поступок оправдывается важностью его миссии. Меня зовут Амендс. Я вместе с тремя своими товарищами предъявляю обвинение Резолюту и буду его судить. Рядом с Резолютом сидит наша ведунья, Оракла. Она будет определять, кто здесь прав. Если Оракла не вынесет никакого решения, тогда мы сами будем думать, как поступить.
Не очень-то мне понравилась такая расстановка сил, когда обвиняющая сторона будет выполнять еще и роль судьи, определяя, виновен Резолют или нет. Не слишком это было похоже на справедливый суд. Я взглянул на Резолюта, тот не сводил глаз с Амендса.
Амендс посмотрел на лежавший перед ним пергамент.
— Вы были свидетелями того, как обвиняемый говорил с Джентеллином из Крокеллина.
Я кивнул.
— Да, только я не понимаю эльфийского языка, поэтому мне неизвестно содержание их разговора.
— Это не имеет значения. Скажите, Резолют был груб?
Я почесал лоб.
— Скорее он был разозлен, но на это у Резолюта имелась веская причина. Груб — нет, я бы так не сказал.
Рыжеволосый эльф ухмыльнулся.
— А разве проявление злости на приеме у королевы — это не грубость?
— Кричать «Пожар!», возможно, тоже не слишком вежливо, но если здание в огне, то находящиеся в нем не осудят такой поступок. — Я вытянул руку в сторону Резолюта: — Он был с нами в Атвале, сражался против авроланов, спас мне жизнь. У Резолюта хватило мужества первым заговорить о нависшей над миром угрозе, первым закричать «Пожар!»
Ли улыбнулся мне:
— Неплохо сказано.
— Спасибо.
Амендс хмуро взглянул на нас.
— Скажите, пожалуйста, а не показалось ли вам, что поведение Резолюта нарушало ход событий и испортило вечер?
Я вздохнул.
— Нам говорили, чтобы мы никому не рассказывали о том, что произошло в Атвале, пока этот вопрос не обсудят политики. Резолют просто ускорил это обсуждение, добился, что теперь этот факт не проигнорируют и не забудут. Может, его поступок и не понравился кому-то, но это был совершенно необходимый шаг.
Резолют слегка кивал головой. Оракла оставалась неподвижной и безмолвной.
Амендс молча смотрел на ведунью, ожидая ее решения. В комнате никто не говорил, раздавались только пошлые смешки пьяных эльфов, которые, вероятно, думали сейчас лишь о том, что было спрятано под складками ее юбки. Черноволосая эльфийка шикнула на них, чтобы они замолчали. Однако Оракла так ничего и не сказала.