Вместе с тем внешне всё было более чем прилично. Аристократия, да причём не абы какая, а значит умение держать лицо, скрывать эмоции и вообще вести себя согласно обстановке с детства воспитывается. У большей части, осмелюсь уточнить. Некоторые время от времени срываются… и нарываются. Как цесаревич Николай, будь он неладен! Но это от зашкалившего за все разумные рамки чувства собственного величия, самоуверенности и искренней неприязни к таким как я, нарисовавшейся зависти к брату и ещё целого ряда факторов, в итоге приведших к явному и не способному погаситься конфликту между ним и Владимиром. Тому, который уже оказался для нас полезен, а в перспективе… Стоп, пока не об этом, тут больше Мария должна будет проработать, но там, в Российской империи. Здесь же и сейчас…
Поскольку от Портсмута до Ричмонда расстояние было всего в полторы сотни километрах и, разумеется, к столь важному объекту была проложена ветка железной дороги, гости могли ожидать, что по ней и отправимся в столицу. Ан нет, случился определённого рода сюрприз на паровом ходу, но двигающийся не по рельсам, а по обычной дороге. Ага, я про очередной вариант паромобиля. Только совсем уж «премиум класса» и достаточно просторный для размещения внутри примерно десятка пассажиров с подобающим статусу комфортом.
Слышали, но пока не пробовали прокатиться. Это про гостей и паромобили. Зато реакция… Воистину родственники. Здесь я про нашего императора и его юную кузину. Что первый при своём знакомстве с новым видом транспорта выражал живейший интерес, что Ольга оказалась в восторге. Улыбка, едва-едва сдерживаемое желание забросать множеством вопросов… На самом деле ей и не потребовалось, поскольку я сам начал рассказывать и о том, как оно всё тут образовалось, и какие перспективы у нового вида транспорта. И о моих надеждах, что в Санкт-Петербурге и иных русских городах это чудо техники скоро тоже появится в достаточных количествах. В довесок обещание погрузить на борт корабля парочку подобных в качестве подарка.
Одно за другое, потом другое цепляется за третье и так далее. В итоге путь от Портсмута до Ричмонда оказался полон впечатлений для моей собеседницы и несколько утомительным для меня по причине необходимости постоянно говорить. Хвала богам, что хоть темы, поднимаемые в процессе беседы, были хорошо знакомы — сам на них наводил, оно и неудивительно — и с красноречием проблем ещё с позднешкольных времён не случалось. Однако всё заканчивается, в том числе и дорога. Заметно набравшаяся впечатлений Ольга, доставленная аккурат к императорскому дворцу, вместе со своим отцом отправилась встретиться с давно не виденным коронованным кузеном, ну а я… Мне следовало немного отдохнуть, а затем кое-что уточнить относительно великого князя Константина Николаевича. Не понравились мне некоторые его реакции. Сильно так не понравились, вызвав подозрение касаемо полного спектра целей его тут пребывания. Сопровождение дочери — это понятно. Встреча с племянником-императором? Тоже логично. А вот с какой именно целью, в каком направлении пойдут беседы двух Романовых? Это лишь предстояло понять. Сперва просто подумать, потом побеседовать с Владимиром. Он то, в отличие от Ольги, уже далеко не мальчик, к тому же всеми силами стремится не только сидеть на престоле, но и подгрести под себя немалую часть власти в империи. Естественное желание, спору нет, но именно на этом желании могут сыграть те, кому лезть в американские дела в принципе не стоит. Ведь особо загребущие грабли порой и отрывают. С корнем!
Поговорить с Владимиром удалось совсем ближе к вечеру. И выглядел он, к слову сказать, заметно измотанным, хотя и довольным. Неудивительно, что неспешно прогуливаясь в императорской компании по небольшому дворцовому парку, я поинтересовался:
— Юная кузина хоть и радует после разлуки, но вместе с тем несколько утомляет энтузиазмом?
— Винить в этом стоит и тебя. Виктор, — успешно «отбил подачу» Владимир. — Растревожил девочку рассказами, напоминая о её недавнем пребывании в охваченной смутой Польше. Рассказал о уже американских недавних событиях. Потом задал… странную загадку и начал показывать уже то, что ей понравилось. А ещё про этот телетрофон и новые виды электрического освещения сказал. Вот она и начала теперь ко мне приставать. Расскажи ей, покажи.
— Показали?
— Обещали, что завтра, но обязательно. Она хочет не только демонстрации, но и рассказа. А теперь, Вик, сам подумай, кто будет лучше как рассказчик — уже знакомый ей будущий жених и супруг или какой-то обычный инженер, который может ещё и не оказаться умеющим ладить с…
— Детьми? Она уже не совсем ребенок.
— Знаю, — кривовато усмехнулся император. — Оля повзрослела. Но не совсем. Плохо!
— Что события, которые она видела почти что своими глазами, а кое-что и видела, хоть и не самое жуткое, украли у твоей кузины часть безоблачного детства?
Кивает, после чего лезет за папиросницей, откуда извлекает набитую смесью табаков папиросу. Что ж, я также не возражаю табачком угоститься. Не его, собственным, ну да не суть.
— Я могу обещать, что постараюсь устроить ей яркую, полную приятных впечатлений юность. И уж точно не обижу прелестное создание. Просто не смогу… милая она и немного даже забавная.
— Она может и влюбиться в тебя. Виктор, — призадумавшись и в очередной раз пыхнув папиросой, произнёс император. — Ты ей уже интересен, а интерес у юных барышень способен перерасти в настоящее чувство. Будь с Олей очень осторожен.
— Обещаю.
Одного этого слова было вполне достаточно. Владимир Романов, император и сын императора, знал цену даваемым обещаниям. Равно как и то, что для каждого человека эта цена была своя, в зависимости от его личных качества. Иллюзии… их император уже успел по большей части отбросить в сторону. Насчёт природы человеческой так уж точно.
— Но давай от дочери перейдём к её отцу.
— Дядя Константин? — заметно так и совершенно искренне удивился мой собеседник. — Он просто сопровождает дочь. Могла бы и тётя Александра, но решила, что будет правильнее, если отправится отец Оли.
— Она решила или он убедил либо мягко подтолкнул?
— А-а… Ты сейчас о чём? Зачем ему это?
— До конца не уверен, равно как не собираюсь лезть в чисто родственные взаимоотношения, однако в правящих Домах дела личные слишком тесно переплетены с государственными.
— Знаю. Дальше!
И голос резко изменился, глаза смотрят иначе. Не неприязнь, даже не подозрительность, тут иное. Что именно? Скажем так, включился режим императора, а не просто Владимира Романова, беседующего о делах семейных. Это хорошо и более того, уместно.
— В России при дворе сейчас по сути две основных партии, ориентированных, соответственно, на цесаревича Николая и на великого князя Александра. Очень разные. порой придерживающиеся диаметрально противоположных воззрений на то, каким именно путём Российская империя должна будет двигаться дальше. И противостояние этих партий утихать отнюдь не собирается. Скорее напротив, ожидается лишь нарастание противоречий.
— Никки остаётся наследником отца, — слова то звучат, но не так истина в последней инстанции. — Папа пытается его вразумить и это вроде бы получается. Особенно после того покушения. У меня с братом отношения… не самые хорошие, но отца мы любим оба.
— Все меняется в окружающем нас мире. И изменения происходят не сами собой, а в зависимости от тех либо иных обстоятельств. Однако! До моих людей в России дошли даже не слухи, а заслуживающая внимания информация, что Константин Николаевич сблизился не столько даже с цесаревичем, сколько со стоящим за его спиной Горчаковым. Либерал либерала не обидит, это сразу понятно, но вот до каких пределов дошло общение сих двух более чем значимых в политике Российской империи людей?
— Я не слышал о сближении дяди с Горчаковым.
Действительно не слышал. Признаться, мне об их контактах также не докладывали, помимо вроде как обычных, в рамках общесветской жизни, но вместе с тем я не врал. «Заслуживающая внимания информация» — это прежде всего мои собственные знания о то ещё, базовой ветви истории вкупе с умением анализировать и экстраполировать текущую ситуацию на несколько шагов вперёд в том или ином направлении. Реально ведь брат нынешнего императора является, помимо цесаревича, чуть ли не самым ярким и известным представителем либерального течения. Причём ничего то его не берёт, даже будучи чуть было не пристреленным одним из польских бунтовщиков. Ничему то великий князь Константин не научился. Воистину некоторым хоть кол на голове теши, хоть под хохлому расписывай — не поймут-с и всё тут.
— Если оно состоялось, Владимир, то ваш дядя не мог пусть косвенно, но не затронуть в сегодняшней беседе некие… либеральные мотивы, причём с конкретным прицелом на будущее. Или, если пока проявил особую осторожность, затронет в один из следующих дней. И сомневаюсь, что мои подозрения избыточны. Особенно если… — небольшая пауза, оценка выражения лица императора. — Хм, а он действительно что-то такое уже поднимал как тему для разговора. Более того, это самое «что-то» вам не слишком понравилось.
— Дядя жаловался на то, что мы скоро сделаем из Нью-Йорка не только важный порт и финансовый центр, но и живодёрню, на которую вместо старых кляч таскают бывших правителей пусть не самых лучших, но государств. И он сомневается, что Дому Романовых нужна такая слава. Всему Дому, так как если Гаити — это дело американской империи, то бывший правитель Кокандского ханства Алимкул Хасанбий-угли связан с Россией, а значит с моим отцом и…
— И его наследником Николаем. Так?
— Так! — стиснув зубы. процедил Владимир, скушавший очередную дозу подозрительности в отношении кой-кого из своих родственников. — Ты иногда бываешь чересчур проницательным, Виктор.
— Только иногда? Эх, значит придётся вновь приналечь на самосовершенствование. Министр тайной полиции должен быть предельно проницательным всегда.
— А ещё не всегда понимаю, когда ты серьёзен, когда иронизируешь.