Мой медицинский УАЗ
Быть добру
Однажды к нам на мясокомбинат пришла бабушка с небольшим пакетиком и несмело спросила, тут ли раздают мясо. Жила она в Семёновке и остро нуждалась в продуктах, так как ВСУ разбомбили её летнюю кухню, и ей стало негде хранить продукты и готовить.
После её рассказа и беспомощного вида старого человека, живущего в этом аду, мне так стало её жаль, что даже засвербело в носу и подкатил к горлу ком, хотя такие люди приходили и просили о помощи часто. Я побежал в холодильные комнаты и стал выгружать на рохлю[161] брикеты с говядиной и свининой, а потом, немного подумав, метнулся в соседний цех, где лежали мешки с мукой, сухим картофелем и молоком, а также мешки с крупами. Всего этого набрав, я выкатил рохлю на улицу, где ждала бабушка с маленьким пакетиком.
— Столько хватит? Тут помимо мяса, ещё кое-какие продукты, — сказал я.
Бабушка оторопела сначала.
— Куда мне столько? Я в жизни так много мяса не видела.
— Я тоже раньше не видел, — улыбнулся я. Но вдруг сообразил, что даже здоровый бугай такое количество продуктов не утащит.
— Я себе кусочек отрежу, а остальное пусть другие кушают, вас много.
Видно, что от такого богатства она чуть дар речи не потеряла, ведь она, наверно, не ела мяса уже очень давно. И тут до меня дошло, что можно ей эти продукты отвезти на машине.
Тогда я открыл двери УАЗа и загрузил туда брикеты с мясом, мешки с крупой и мукой.
— Садитесь, покажете дорогу, куда везти.
Далеко ехать не пришлось — её дом находился чуть ниже психбольницы. Подъехав к её хате, я стал выгружать тяжеленные мешки, а бабушка пока побежала зачем-то к соседям. Вернувшись с несколькими женщинами её возраста, она стала рассказывать им, какие хорошие ополченцы. Я на это только улыбался и таскал к ней во двор мясо и муку. Соседям бабушка сказала приносить пустую тару и забирать часть продуктов себе, так как она сама никогда в жизни их не съест. И хоть я сказал, что на колбасном цехе мяса на всех хватит, она всё равно большую часть раздала. Посидев около получаса с жителями посёлка, я вернулся к себе на позиции.
На нашем мясокомбинате постоянно жили дворовые собаки, так как было чем подъедаться и где переночевать. Спали они, кстати, вместе с нами в коридоре здания. Мы там оборудовали себе кровати из деревянных поддонов, а пёсики лежали на полу у наших ног. Также на территории ощенилась сука, и нам пришлось запереть её вместе с щенятами в одном из вольеров, которые находились на территории мясокомбината, чтобы их не растерзали взрослые собаки. Животные переносили обстрелы очень остро — они действительно становились контуженными. Это проявлялось как в их агрессии, так и наоборот — страхе. Иногда они могли ни с того ни с сего облаять постоянных наших гостей, приезжающих за мясом, а иногда тёрлись и ластились к нам, не давая проходу. Особенно после бомбёжки они не отходили от нас и путались прямо под ногами.
В одну из ночей укропы обстреливали фосфорными «зажигалками» территорию мясокомбината, что бывало до этого довольно редко. Несколько цехов уже пылали ярким пламенем, издавая громкий треск[162].
Мы прятались в основном в здании мясокомбината, где были самые толстые стены и длинный коридор с несколькими выходами. В какой-то момент Гене надоело сидеть, и он вышел с камерой на улицу. Ему хотелось снять, как горят крыши соседних домов. Я вышел за ним.
Вокруг нас всё пылало, даже вольер загорелся. Моментально мы с Геной вспомнили, что в нём закрыты щенята с мамой. Я быстро скинул разгрузку и автомат, чтобы удобней бежать, и направился к вольерам. Крыша почти догорала, и вокруг собачьей клетки везде был огонь. Я сначала заколебался, стоит ли туда лезть, вдруг собачек уже не спасти. Но потом подумал, что огонь ещё не так велик и попробовать стоит. Деревянной палкой я кое-как раскидал упавшие горящие доски и оказался рядом с вольерами. Внутри никого не было видно, скорее всего, собачки забились в угол, где было ещё не так жарко. Клетка закрывалась на верхний крючок, чтобы собаки не достали его. Я с трудом в темноте его нащупал и открыл дверь. Но собаки сами не выходили, поэтому мне пришлось забраться внутрь и выгонять их самому. В вольере у них действительно было жарко. Освобождённые собачки выбежали на волю и растворились в ночной темноте.
Так как тушить никто не приезжал уже давно, пламя погасло только к утру. Соседний цех по изготовлению колбасы выгорел дотла. Нам сильно повезло, что огонь не перебрался на наше здание, потому что тогда пришлось бы и нам перебираться в другое место. Пожар уничтожил в колбасном цехе всё специальное дорогущее оборудование для изготовления колбасных изделий, но главное, что остались живы собачки.
Корейский секретный БТР
Одно время, пока у нас не было УАЗа, мы с Артистом рассекали по Семёновским владениям на корейском внедорожнике «SsangYong», который нам благосклонно пожертвовал Воха. Правда, получили мы его в полусломанном состоянии. Так как он весь был напичкан электроникой и коробкой-автоматом, когда у него что-то навернулось в компьютерных мозгах, никто починить его уже не мог. Мы его возили на многие СТО, но никто не брался за работу из-за сложного ремонта.
Поломка заключалась в том, что компьютер управления в машине находил какую-то неполадку в системе и автоматически глушил двигатель. Таким образом ехать было практически невозможно: через каждые пять-десять минут езды мотор глох и приходилось останавливаться, чтобы завестись заново. Но для оживления заглохшего «SsangYong» было недостаточно повернуть ключ зажигания. «Кореец» (по нашим подозрениям «китаец») заводился только после того, как в топливный патрубок впрыскивали несколько миллилитров бензина. От паров бензина при поворачивании ключа зажигания дизельный автомобиль через раз заводился и был способен проехать следующий небольшой отрезок дороги. Во время езды из выхлопной трубы он выпускал огромные клубы чёрного дыма и громко тарахтел.
Так мы проездили несколько дней по Семёновке, не зная, что за нашим передвижением пристально следят укры. Оказалось, что они дико офигели от того, с какой скоростью передвигается невиданная ими доселе, «бронетехника сепаров». Из-за чёрного «реактивного» следа, который оставлял наш полусломанный «SsangYong», укры оказались в замешательстве. Они издалека не могли разглядеть габариты этой передвигающейся на большой скорости штуковины, поэтому, слыша громкий рёв мотора и тёмную полосу за нами, думали, что у противников появился какой-то секретный бэтээр.
Узнали мы про страхи укров спустя где-то неделю после окончательной поломки нашего внедорожника. Один из ополченцев показал нам на телефоне то ли новость, то ли заметку на каком-то укроповском сайте, где подробно описывались наблюдения их солдат за «последней новинкой российского военпрома», рассекающей по окрестностям Славянска.
Смеялись долго, только жаль, не сохранили адрес сайта на память.
Осколок в бабушке
После ночного пожара утром меня вызвали по рации и сообщили, что в посёлке нужно эвакуировать пожилую женщину, которую ранило осколком. Вместе с Артистом мы выехали в Семёновку, где нас встретила её соседка. Как оказалось, она и сообщила о ранении ополченцам. Выяснилось, что женщина уже как три дня ходит с осколком в груди. Обратиться ей было некуда, и она терпела, а муж её кормил анальгином. И только через три дня к ним наведалась соседка и узнала о ранении.
При осмотре бабушка рассказала, что осколок прилетел незаметно, когда она выходила в сени. Во дворе разорвался снаряд и, видимо, через окно поразил её маленьким осколком. Отверстие было прямо в центре грудной клетки, но совсем крохотное. Поэтому она и не хотела обращаться в больницу, но ежедневная боль, температура и наличие инородного тела в груди являлись серьёзной причиной, чтобы это сделать.
В доме у раненой нас застал обстрел, и пришлось хозяйке дома собираться в темпе, чтобы не словить ещё один осколок. Бабушка, несмотря на дырку в груди, довольно живо ходила по дому и даже смогла низко пригнуться, когда мы перебегали из дома в машину.
Выезжать из посёлка пришлось под сильным обстрелом — осколки звенели прямо по машине, а один даже разбил боковое зеркало со стороны водителя. Я посадил бабушку в салон и по дороге постоянно приглядывал на случай, если ей станет плохо. Выехав из-под обстрела, мы направились в николаевский госпиталь, где из пострадавшей благополучно достали осколок. Её жизни ничего не угрожало, и слава Богу. Но я тогда задумался об одной интересной особенности. УкроСМИ нас называют террористами, выдумывают всякую чушь о том, что мы привязываем к деревьям мирных жителей, и поэтому «доблестные воины» неньки[163] Украины не могут по нам нормально вести огонь. А на самом деле ополчение, которое состоит из такого же народа, тратит достаточно много времени и ресурсов на обеспечение и защиту местного населения от тех, кто якобы пришёл их спасать…
Бои за Ямполь
В середине июня ополчение Донбасса взяло под контроль город Ямполь, где проходила стратегически важная дорога. Командующим гарнизона назначили Прапора, а его замом — Мачете. Также на этот плацдарм перебросили группу Ювелира. Всего Ямпольский гарнизон насчитывал около 200 бойцов.
Первое время об их точном местоположении укропы не знали, так как наши бойцы окопались в густом лесу. Но когда супостаты разведали их позиции, то стали нещадно бомбить, пытаясь выкурить из леса.
14 июня украми была предпринята первая попытка штурма, которая потерпела неудачу. Но подготовившись, они пошли на второй штурм 19 июня.
Так как в Ямполь я заезжал только три раза, в том числе во время решающего боя 19 июня, ситуацию на этом рубеже обороны я не знаю так досконально, как непосредственные её участники.