— Скажите, я ищу своего мужа, он в Семёновке служил. Говорил по телефону, что где-то на ж/д переезде, у командира то ли Кота, то ли Капитана (она имела в виду Крота). Он мне последний раз 3-го июня звонил и больше не звонил.
Крот побледнел. Он вспомнил своего погибшего подчинённого в этот день, которого изрешетила «сушка» при штурме 3-го июня. А у меня возникла в памяти старенькая «нокия» с чёрными буквами «Жена» на экране. Видимо, после эвакуации двухсотого, парень, которому я отдал телефон, чтобы он известил о гибели жену, не сделал этого. Не хватило духу сказать эти страшные слова близкому человеку погибшего товарища.
Мы стояли, смотрели на неё с другом и долго не могли ничего ей ответить, в тот момент нам стало страшно. Лицо бросило в жар, и в голове пропали все нужные слова.
— Один боец погиб в бою 3-го июня. Вам должны были позвонить и сказать. Вам никто так и не позвонил? Мы не уверенны на сто процентов, что тогда погиб именно ваш муж, но если он до сих пор не вышел на связь, значит так и есть. Он героически погиб в тяжёлом бою, когда на нас наступали войска ВСУ, — старались по очереди мы ответить ещё обнадёженной вдове.
В глазах у неё появились слезинки. Она не закрыла лицо, не всхлипывала, а стояла, смотрела на нас и по её щекам пролились две струйки.
— Я не надеялась услышать что-то другое. Он мне звонил каждый день. А когда не было звонков больше нескольких дней, я всё поняла. Я приезжала в Славянск, но не смогла его найти.
Сказав это, она отрешённо отошла и направилась в сторону небольшого скверика. Мы переглянулись, подбежали к ней и предложили подойти на приём к Кэпу, оставить все данные на мужа и, если нужно, получить от ополчения какую-то гуманитарную помощь. Она молча кивнула и удалилась.
Пока активных боёв не намечалось и все ополченцы «отходили» от страшных дней обороны Славянска, мы с Сергеем решили уехать в Крым. Возможно, на время, возможно, навсегда. Тогда мы этого ещё не знали. В середине июля мы на время покинули Новороссию. Но она осталась с нами навсегда…
Послесловие
До того, как я начал писать книгу, не думал, что смогу так точно всё «разархивировать» в своей памяти. Но когда открыл Word и закончил первый абзац, в голове открылась какая-то шторка, и воспоминания хлынули неиссякаемым потоком. Да так, что только на последней главе притормозили. И ещё многое осталось, чего я не включил в свой автобиографический рассказ, но больше и не надо. А то засмеют. Некоторые уважаемые мною люди говорили мне: «Книгу писать надо под занавес жизни, когда появляется мудрость и осмысление всего прожитого — лет после 50-ти». И я с ними согласен, но могу поспорить лишь в том, что никто не знает, когда у него этот занавес наступит.
Я не чувствую себя каким-то исключительным, но понимаю, что раз Бог сподобил меня пережить столько всего в 16 лет, то я обязан донести другим что-то полезное и благое, обобщив и описав свой опыт. Честно признаться, мне самому иногда трудно поверить в то, как я из кадета, бегающего по лесам со страйкбольным приводом, стал бойцом ополчения Донбасса и прошёл вместе с бывшим командиром кадетского класса Сергеем (Кротом) через огненные тернии Славянска и Семёновки в 2014 году. Мало того, мы выжили там, где это было труднее сделать, чем умереть.
Медали «За защиту Крыма» от С. В. Аксёнова, «За возвращение Крыма» от МО России, «За оборону Славянска» от И. И. Стрелкова
На Донбассе выжили многие:
Сергей (Крот) впоследствии выехал со мной в Россию. Пытался получить после крымских событий обещанный российский паспорт, но из-за некоторых нехороших причин и людей был вынужден ехать по программе переселения аж на Камчатку. И только через три года он стал гражданином страны, за которую воевал, и вернулся поближе к Центральной России (казак «Верного Казачества»).
Артём (Фриц) почти одновременно с нами выехал из Краматорска. Осенью повторно ездил на Донбасс. В России женился и жил в Подмосковье. Умер в 2019 году от инфаркта. Ему было всего 30 лет.
Иногда война продолжает убивать и после войны. На боевых постоянные стрессы, ночные вылазки, недосып, а на гражданке тоска по войне и погибшим боевым товарищам забирают у человека здоровье и укорачивают жизнь иногда на десятилетия. Царствие Небесное рабу Божьему воину Артемию! (казак «Верного Казачества»).
Дмитрий (Кедр) в июле был командиром сводного Дмитровского гарнизона (не в честь него, а в честь населённого пункта). Провёл успешную операцию по уничтожению группы украинского спецназа. Получил пулевое ранение в бедро из ПК. Сейчас строит своими руками дом в Крыму.
Слева направо Дмитрий Жуков (Кедр), я, Артём Разуваев (Фриц)
Слева направо Сергей (Крот), я, Артём Разуваев (Фриц)
Алексей Селиванов попал под раздачу националистов в Киеве в апреле 2014 года. Был избит, но чудом и благодаря своему росту и умению драться вырвался от группы боевиков. Когда раны зажили — поехал в Донбасс, где из реактивной артиллерии неплохо «кошмарил» своих обидчиков (атаман «Верного Казачества»).
Я с Алексеем Селивановым
Никита, который спас флаг в Киеве во время драки на Крещение Руси, воевал под командованием Алексея (казак «Верного Казачества»).
Слева направо я, Никита, Артём Разуваев (Фриц)
Итого, из моей киевской компании воевало пятеро верных казаков, не считая тех, о которых обстоятельства требуют молчать.
Иван (Артист) после выхода из Славянска продолжал какое-то время служить в ВСН (вооружённых силах Новороссии), получил несколько боевых и бытовых ранений и ушёл работать на гражданку.
Ташкент также продолжительное время служил в ополчении пулемётчиком, дослужился до лейтенанта.
Гена Дубовой (Корр) какое-то время был личным корреспондентом Моторолы, сломал ногу, упав в смотровую яму возле Донецкого аэропорта. Приезжал в Москву, где познакомил меня с прекрасными людьми, благодаря которым моя жизнь повернулась кардинально, в том числе с моей будущей женой Машенькой.
Я с Геной Дубовым
Ольга (Лёля) ещё до выхода из Славянска перевезла госпиталь вместе с ранеными в Донецк. Продолжала заниматься медициной и там, но вскоре перебралась в Ростов-на-Дону, где открыла реабилитационный центр для раненых бойцов ополчения. Там же работал и я: перевязывал, ставил капельницы и колол уколы безногим и безруким ополченцам, пострадавшим в разных боях.
Но многие и погибли:
Сергей Журиков (Ромашка) — 2 мая 2014; Вячеслав Рудаков (Медведь) — в бою 5 мая 2014; Арсен Павлов (Моторола) — в результате теракта нацгадов 16 октября 2016. А также — Волк, Джо, Плаха, Динго, Пух, Гусь, Дед и другие.
Я с Арсеном Павловым (Моторолой)
Молитва
о упокоении православных воинов, за Веру и Отечество жизнь свою положивших:
Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшихся раб Твоих, братьев и сестер наших (имена), и яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи, и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная их согрешения и невольная, избави их вечныя муки и огня геенскаго, и даруй им причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда.
Темже милостив тем буди, и веру, яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя, правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылáем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Всем погибшим бойцам ополчения и мирным жителям Царствие Небесное…
P.S
Некоторые даты или события, описанные в моей книге, могут иметь дополнительные подробности или быть немного неточными. Это допустимо, так как окопная правда выглядит именно так — я видел эти события через призму 16-летнего подростка, ушедшего на войну. А первое переосмысление произошло спустя четыре года — в 20 лет, когда я писал книгу, вороша в памяти прошлое.
Многие скажут, что в ополчении не могло быть одного позитива. Было и мародёрство, и предательство, и дезертирство (о котором я тоже, кстати, писал). И вообще, надо писать объективно, а значит — поливать грязью других командиров, хаять Россию, которая где-то кого-то когда-то куда-то «слила», как делают некоторые ополченцы, также написавшие мемуары. Но я отвечу: гадости и так есть кому писать — весь мир ополчился против нас. Не хватало ещё нам — русским людям — друг друга поносить, выносить на всеобщее обозрение критику, пронизанную жёлчью и злой иронией в отношении таких же, как мы, но только разнящихся по нескольким особо не принципиальным взглядам. Не мне — подростку — судить о каких-то огрехах бойцов, руководства или правительства страны.
Величайший актёр и режиссёр, сыгравший главную роль в фильмах «Брат» и «Брат 2», ставших уже классикой современного русского кинематографа, Сергей Бодров в одном из своих интервью сказал очень мудрые слова:
«Во время войны нельзя говорить плохо о своих. Никогда. Даже если они не правы… Мне кажется, это очень простой принцип, он очень старый, примитивный, но это так».
85 дней длилась оборона города Славянска. За это время русское общество окончательно проснулось и скинуло с себя ветхое, более чем 20-летнее бремя побеждённого народа. Возвращение Крыма в лоно России только зажгло надежду на возрождение великой Империи, а трёхмесячная битва за город с символичным названием Славянск (ополченцы именно так ставили уда