В этой связи показательной является директива о военном суверенном праве, обеспечении безопасности и управлении на завоеванных территориях восточнее Днестра штаба 11-й армии вермахта № 472/41 от 3 августа 1941 года, в которой говорится: «Лучшей пропагандой является строжайшее соблюдение принципа справедливости» (NOKW 2303).
Согласно этим указаниям, помощниками немецкой военной администрации в качестве совещательного органа должны были стать комитеты из числа местных жителей. Предполагалось, что совместно с армейскими инстанциями они смогут решить все управленческие вопросы и проблемы, связанные с заготовками на зиму.
Подобный настрой звучит и в изданном примерно в то же время приказе командующего тыловым районом группы армий «Юг». В нем также в качестве отправной точки в решении поставленных задач рассматривалось поведение отдельных солдат. Им строжайше запрещалось принимать участие в еврейских погромах, а охранным дивизиям, полевым и местным комендатурам предписывалось любым способом «пресекать бесчинства одной части населения в отношении другой», поскольку закон Линча в покоренной стране применяться не должен. Здесь уместно будет напомнить о раздававшихся в то время жалобах органов СД, в которых высказывалось сожаление, что местное население не хочет принимать участия в преследованиях евреев.
При этом было ловко использовано прежнее распоряжение Гитлера о наказании солдат, допустивших проступки в отношении населения покоренной страны, благодаря которому удалось парировать ссылки соответствующих служб на известный гитлеровский указ. В частности, в приказе командующего тыловым районом группы армий «Юг» № 1125/41 от 29 июля 1941 года утверждалось: «Фюрер в своем указе, относящемся к данному вопросу, в ходе боевых действий в интересах обеспечения безопасности вермахта однозначно предоставил войскам право принимать самые решительные меры в отношении враждебно настроенного гражданского населения. Однако своевольные насильственные поступки против него в покоренных областях являются настоящим произволом. Поэтому, если солдаты покусятся на жизнь и имущество беззащитных жителей, уголовное преследование на этих территориях должно быть полностью соблюдено. Начальники же, которые не в силах этого предотвратить, занимаемой должности не соответствуют» (NOKW 1620).
Нечто подобное содержалось и в других приказах. Так, в приказе командующего 580-м тыловым районом, записанном в журнале боевых действий № 15 за период с 1 по 30 сентября 1942 года, в противовес объявленного Гитлером освобождения от ответственности значилось: «…Необходимо завоевать доверие к германскому руководству. За допущенные отдельными военнослужащими вермахта оплошности их следует строжайшим образом наказывать» (NOKW 2181).
Совсем другое записано в отчете начальника германской полиции безопасности и СД о деятельности подчиненных ему сил и об обстановке в СССР № 6 от 25 ноября 1941 года: «…Как и прежде, следует признать, что население воздерживается от участия в акциях против евреев. Оно жалуется на них, но внести свой вклад в организацию погромов не готово» (NO 2656). Ему вторит такой же отчет за № 2 (NO 2652) и доклад о произошедших событиях № 133 от 14 ноября 1941 года, в котором отмечается: «Население участия в расстрелах евреев практически не принимает» (NO 2825).
«Воззвание командующего 3-й танковой армией генерал-полковника Георга Райнхардта к русскому населению от 12 сентября 1941 года
Извещение:
Немецкий солдат пришел не как завоеватель, а как освободитель от преступной правящей системы, которая поработила и нещадно эксплуатирует трудящихся крестьян и рабочих. После ожесточенных боев, принесших хаос и разрушения, настало время совместного с немецкими солдатами наведения порядка и обеспечения безопасности.
Пора начинать построение нового общества!
Обращение!
Русские!
Мир в России и ваш мирный труд постоянно нарушают и саботируют подлые преступники, нападающие на германский вермахт. Мы, солдаты, очень хотим, чтобы вы могли начать спокойно трудиться, но нам приходится от вас потребовать, чтобы вы ни в коем случае не поддерживали преступников, будь то одиночки или целые банды, а, наоборот, помогли бы их выкорчевать. Германский вермахт готов поддержать каждое ваше начинание и вознаградить вас за любую помощь в совместном деле искоренения большевизма. В зависимости от оказанных услуг вознаграждение, кроме денег, может выражаться в передаче вам живого скота и продуктов питания, таких как хлеб, сахар, мука и т. д., а кроме того, спирта и табака.
Одновременно германский вермахт не намерен терпеть дальнейшие преступления, которые частично совершаются с вашего ведома, а частично при вашем содействии. Поэтому с 16 сентября 1941 года вводятся следующие ужесточенные установления:
1. Тот, кто предоставит убежище красноармейцу или партизану, снабдит их пропитанием или окажет иную помощь, как, например, передача сведений, будет приговорен к смертной казни и повешен. Это относится также и к женщинам. Исключение из этого правила будет сделано только для тех, кто как можно скорее доложит о происшедшем в ближайшую армейскую инстанцию.
2. Если где-нибудь будет совершено нападение, подрыв или иное нанесение ущерба сооружениям германского вермахта, например обрыв телефонного кабеля или повреждение железнодорожного пути, то застигнутые на месте преступления виновники, начиная с 16 сентября 1941 года, будут для острастки немедленно повешены. Если же преступников сразу обнаружить не удастся, то из числа жителей будут взяты заложники. Этих заложников повесят, если преступники или подозреваемые в преступлении, а также их сообщники не будут доставлены в течение 24 часов. В случае же повторения враждебных действий на том же месте или поблизости от него заложники будут взяты и, соответственно, повешены в двойном количестве.
Командующий армией.
12 сентября 1941 года»
(Из приложения к журналу боевых действий разведывательного отдела 3-й танковой армии и донесения о боевых действиях № 3 за № 1450/41 оперативного отдела 3-й танковой группы за период 12 августа 1941 года по 31 января 1942 года (NOKW 3499).)
Немецкие силы охранения
Немецким органам военного управления было совершенно ясно, что ни угрозы массовых расправ, ни скудные возможности оказания психологического воздействия на население не дадут желаемых быстрых результатов по умиротворению жителей в германском тылу. Ведь все немецкие усилия оказывались если не бесполезными, то малоэффективными до тех пор, пока не были устранены проблемы с установлением тотального контроля над завоеванными областями, а также полного разоружения в них гражданского населения и остатков разбитых советских воинских частей. Однако для решения таких задач ни у тыловых служб фронтовых соединений, ни у частей полиции и охранных войск не хватало сил. К этому добавлялись и другие кризисные явления, которые повсюду возникали там, где проявлялись последствия подготовки к проведению молниеносной войны.
Поэтому для очистки и обеспечения безопасности армейских тылов в распоряжение командующих выделили девять охранных дивизий, каждая из которых состояла из пехотного полка повышенной боевой готовности и полка из ополченцев трех– или четырехбатальонного состава. Из этих девяти дивизий семь были оснащены дополнительным моторизованным полицейским батальоном. Кроме того, в группе армий «Север» дополнительно действовали охранный полк из велосипедных отрядов и полицейский полк. Группе армий «Центр» придали еще охранный полк в качестве общего резерва, а группа армий «Юг» для обеспечения безопасности своих тылов сверх того располагала несколькими охранными бригадами союзных, в первую очередь венгерских, войск.
Такое деление было определено в документе Главного командования сухопутных сил «Структура военного времени действующей армии» от 15 июня 1941 года (NOKW 2079). Интересен также материал, содержащийся в труде «Сухопутная армия Германии 1939–1945 годов» генерал-лейтенанта Буркхарта Мюллер-Гиллебрандта, который сообщает, что каждой из девяти охранных дивизий, выделенных для действий на территории России, придали по одному усиленному пехотному полку из состава трех расформированных дивизий третьей мобилизационной волны. Эти дивизии находились в подчинении управления обер-квартирмейстера (начальника тыла) и распределялись среди командующих тыловыми районами следующим образом: 207, 281 и 285-я охранные дивизии были переданы группе армий «Север», 213-я охранная дивизия 6-й армии, 221-я и 286-я охранные дивизии 4-й армии, 403-я охранная дивизия 9-й армии, 444-я и 454-я охранные дивизии 17-й армии.
В принципе эти девять охранных дивизий были равномерно распределены между тремя группами армий, каждой из которых придали по три такие дивизии. Планом их боевых действий предусматривалось, что одна из них обеспечивала прикрытие главного пути снабжения войск группы армий, тогда как остальные две дивизии развертывались по обеим сторонам основной линии продвижения, создавая опорные пункты в городах и крупных населенных пунктах.
К особым задачам этих дивизий относилось обеспечение безопасности дорог и путей снабжения войсковых частей, располагавшихся на флангах армейских групп. Однако, поскольку хорошо вооруженные и в большинстве своем имевшие фронтовой опыт пехотные полки охранных дивизий придерживались как силы быстрого реагирования, несение охранной и патрульной службы по большей части возлагалось на батальоны ополченцев, обучение которых и было направлено на исполнение этих обязанностей – обеспечение безопасности мест расквартирования войск, складов и аэродромов, охрану военнопленных и очистку населенных пунктов от отбившихся от своей части солдат противника.
К этому добавлялось несение патрульной службы совместно с подразделениями военной полиции. Непосредственно перед началом русской военной кампании из состава запасной армии были созданы четыре дополнительные охранные бригады из призывников 16-й волны, имевшие следующую организационную структуру: штаб и три пехотных полка по два батальона четырехротного состава в каждом. Их задача заключалась в охране пленных и обеспечении безопасности в Польше. Первоначально они находились в подчинении командующего запасной армией.